Необычные и редкие православные иконы.

Икона является зримым напоминание Божьего присутствия в нашем материальном мире. Первые иконы известны со времен земной жизни Иисуса Христа.«В древности Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимого Бога" - говорил некогда Иоанн Дамаскин. По преданию, традицию писать святые иконы ввел Сам Господь, посылая болящему царю Агарю Свой пречистый Лик, отпечатавшийся на полотне-убрусе после того, как Он оттер им воду. Пресвятую Богородицу, с Ее благословения, писал первый иконописец - апостол Лука, а традиция изображать святых на иконе восходит к чуть более поздним временам и тесно связана с наукой агиографией.

Многочисленные Вселенские Соборы с первых времен христианства собирали под своей крышей видных богословов и философов. Частой практикой таких собраний становилась тема, волнующая умы большинства - допустимо ли писать на полотнах и досках изображения Всемогущего Бога, и, если допустимо, то в какой ипостаси. Трулльский  (5-6) Собор запретил любое изображение Господа, кроме Его человеческой сущности, так как эту ипостась Он явил Сам, тем самым благословил будущих иконописцев. Но уже в 8 веке Церковь впала в ересь, увлекаясь опасным течением иконоборчества, и лишь на 7 Вселенском Соборе, роль иконы упрочнилась утвержденным Догматом об иконопочитании.

В раннем Средневековье Западная и Восточная церковь, не найдя точек соприкосновения для дальнейшего совместного становления, расходятся. С этого момента разнится и понимание иконы. Диким и простым варварам, завоевавшим весь Запад сложно понять тонкую возвышенность духовной живописи Византии, куда проще видеть по земному осязаемые статуи многочисленных святых, и картины на христианские сюжеты. Западное христианство формировалось единственно возможным для тех условий и времен путем.

Восточное же христианство продолжало идти своей сложной дорогой духовного становления. Накопленные долгим аскетизмом и глубокой верой знания ведущих богословов Византии, сформировали единый иконографический канон, используемый ортодоксальной Церковью и по сей день.

Троица Андрея Рублева, Спас Вседержитель, Иконы Богородицы: Казанская, Владимирская, Донская, всевозможные удивительные лики святых - все это творения разных иконографических периодов, разных талантливых мастеров. Такие разные, но при этом единые, мы много о них знаем, часто видим в повседневной жизни: в убранстве храмов, в красном углу домашнего иконостаса. Это привычные нам иконы, к которым каждый день возносятся миллионы молитв. Но есть святые образы, о которых мы знаем очень мало, а порой и совсем ничего. С некоторыми из таких необычных икон восточного канона хочется познакомить сегодня нашего читателя.

***

В мире существует более 300 только канонических (принятых Церковью) икон Пречистой Девы. Многие из них знают все, но сегодня я предлагаем вам, дорогие читатели, рассмотреть десять канонических образов Пресвятой Богородицы, выделяющихся своей редкостью или необычностью иконографии.

“Казанскую”, “Владимирскую”, “Иверскую” иконы Божией Матери знают все – верующие и неверующие, русские и китайцы, европейцы и латиноамериканцы. А вот слышали ли вы когда-нибудь про “Перуанскую” икону Пресвятой Богородицы? Или про Её образ “Отрокоучительница”? Сегодня вы сможете познакомиться с ними!

Начнем с иконографического образа Триединого Бога "Троица Новозаветная", которая поделилась на семь самостоятельных икон, о каноничности которых до сих пор идут споры. Есть мнение, что подобный сюжет появился на стыке с западным искусством. Апостол Иоанн Богослов говорил, что Бога не видел никто и никогда, разумеется, речь идет о Боге-Отце. Сущность Бога-Сына была раскрыта через Иисуса Христа, соответственно, все канонические изображения Троицы должны писаться через образ Сына, что в данной иконографии  не соблюдается.

Сопрестолие

Икона, изображающая по правую руку Бога-Отца, в виде седовласого старца в сияющих одеждах, по левую руку написан Бог-Сын в привычном для нас образе Иисуса Христа Царя-Вседержителя, посередине парит Бог-Святой Дух, символически изображенный в виде Голубя с исходящим от Него светом.

 

 

Всевидящее Око Божие

• такая икона есть и в нашем храме

Необычная икона, полная глубокого смысла. В центре сферического изображения, символизирующего Вселенную находится Бог-Сын иконографического типа Эммануил, от Него четырьмя диагональными лучами исходит сияние, указывающее в четыре стороны на четырех тетраморфных (лев, бык, орел, человек) Апостолов (предположительно, 4 стороны света, в которых было распространено Евангелие). В сегментах второй сферы круга изображены черты божественного Лика, в третьей сфере, чаще всего, изображается звездное небо в центре которого Пресвятая Богородица с распростертыми руками типа Оранта, последний круг венчает изображение Бога-Саваофа и высших огненных ангелов.

Отечество

На данной иконе Бог Отец, восседающий на троне, вновь предстает в виде Старца в сияющих одеждах, на коленях Своих Он держит Младенца Христа (иконографического типа Эммануил), Который, в Свою очередь, держит шар-света в центре которого Бог-Святой Дух.

 

 

 

Помимо Пресвятой Троицы, встречаются уникальные иконы Господа Иисуса Христа, например  Творец живота и Спас Благое Молчание.

Творец живота

Творец живота — это относительно современный образ Иисуса Христа, изображенного в каноне Вседержитель, внешне напоминает многие иконы Спасителя данной иконографии, но с одним различием: вместо Евангелия в левой руке Он держит человеческого младенца, а точнее зачаток зарожденной жизни — эмбриона. Икона говорит нам о том, что любая жизнь на земле предопределена Божией Волей. Образ Творец живота, покровительствует медицинским работникам и помогает младенцам родится на свет.

 

 

Спас Благое Молчание

Очень необычная и красивая икона Господа. На ней Сын Божий изображается в виде прекрасного Ангела. «Господь Вседержитель … был, есть и грядет» - писал Иоанн Богослов в своем Откровении. Данный образ удивителен тем, что не относится к земному-человеческому воплощению Христа, это предвечная ступень до Рождения Спасителя на свет. Икона Спас Благое молчание — это Господь, который был, Спас Нерукотворный и Вседержитель — это Господь, который есть, Спас в Силах — это, Тот Спаситель, который грядет во времена Страшного Суда. Тем не менее, все эти состояния единовременно и предвечно присутствуют в Боге.

 Непраздная, или Чревоношение Божественного Младенца

Это икона, о которой хочется рассказать, была явлен в Грузии, в монастыре Дибри во время реставрации древних фресок, и называется Непраздная, или Чревоношение Божественного Младенца. На ней Богородица написана в период светлого ожидания Младенца Христа. Это история со страниц Святого Евангелия, которая рассказывает о том, как святой праведный Иосиф узнал, что обрученная ему Дева «имеет во чреве от Духа Святаго» и желал тайно отпустить Её (Мф. 1:18-19). Богородица предстоит, поднявши правую руку к голове, утирая слезы, а левою указывает Иосифу, что «мужа не знает» и является Девой (Лк. 1:34). Правящий архиерей Русско-Урбнисской епархии Грузинской Православной Церкви митрополит Иов (Акиашвили) благословил в 2001 году написать список иконы «Непраздная» с изображенной на фреске, что и было исполнено иеромонахом Иоанном Оханашвили. Перед иконой молятся о даровании детей и их здравии.

 “Млекопитательница”

Этот образ Божией Матери долгое время находился в Святой Земле в лавре преподобного Саввы Освященного. Когда Иерусалим и Палестину спустя несколько веков посетил святитель Савва Сербский, по завещанию основателя лавры, его благословили этой иконой в обратный путь.

Святитель Савва привёз эту чудотворную икону в Хиландарский монастырь на Афоне и оставил на Святой Горе. Образ также известен необычной иконографией и несколькими чудотворными списками.

 “Перуанская”

Образ не только редкий, но и очень необычный. Богородица на нём изображена совершающей путь со слингом за спиной. В слинге уютно устроился Богомладенец, который спит и, судя по улыбке, видит какой-то блаженный сон.

 

 

 

 

Богородица с матерью и бабушкой

В Греции можно встретить довольно редкую икону Царицы Небесной с изображением не только Господа на её руках, но также и других её близких родственников.

По Преданию, уже бабушка Девы Марии отличалась глубоким благочестием и Пресвятая Дева была названа родителями “Марией” именно в честь неё.

О злоключениях святых богоотец Иоакима и Анны мы знаем из описания праздника Рождества Богородицы. Они долго не могли иметь детей и пообещали Богу, что если у них родится чадо, они посвятят его Господу. Так на свет появилась маленькая Мария.

 

 “Первые шаги”

Этот образ с довольно необычной иконографией можно классифицировать и как икону Господа, и как образ Божией Матери.

Самая необычная деталь этой иконы в том, что Христос, Сын Марии, уже не младенец, каким мы привыкли видеть его в классической иконографии. Спаситель написан трогательным ребенком, который совершает свои первые шаги под пристальным вниманием заботливой Матери. Он протягивает Ей Свои ручки, и она бережно страхует Его в первых попытках самостоятельных шагов. Это очень нежный образ, полный умиления. Перед образом молятся за детей, просят Царицу Небесную защитить их и оградить от всякого зла.

Подобная икона существует в греческом и румынском вариантах. В греческом (представлена выше) Спаситель сам впервые встал на ноги и делает свои первые шаги по направлению к Божией Матери, а она вытягивает руки к нему навстречу.

Румынский вариант вы можете найти сами. В нём Пречистая аккуратно ставит Богомладенца на землю, лицом от себя, и легонько подталкивает в спину, одновременно поддерживая, чтобы дитя сделало несколько шагов.

 “Остробрамская”

Своё название эта икона получила от расположения над Острой Брамой – одними из ворот в столицу Литвы Вильнюс. Образ почитается не только православными, но и католиками, и отметился многими чудотворениями.

Иконография необычна тем, что является частью сюжета Благовещения. Здесь Пресвятая Дева только-только получила от архангела Гавриила весть о будущем чудесном зачатии Спасителя.

Мы не видим на иконе архангела, но Богородица, со смирением принимая волю Бога, крестообразно складывает руки на груди и поклоном благодарит небесного вестника за удивительное и доброе сообщение.

 “Прибавление ума”

“Прибавление ума” – это довольно известный образ. Этой иконе Божией Матери часто молятся школьники, студенты, а также их преподаватели.

Вместе с тем, образ имеет сложную иконографию и заслуживает пристального рассмотрения. На иконе изображены серафимы и херувимы, парящие над образом Небесного Иерусалима, а также ангелы, подлетающие со свечами к Богородице и Богомладенцу, помещённым в центр композиции.

Богородица и Младенец Иисус на иконе изображены с Царскими венцами, в левой руке Младенца – Держава. Власть Небесная направлена на помощь людям. Богоматерь и Иисус облачены в далматик – церковное облачение.

По преданию, во времена патриарха Никона одного иконописца настолько беспокоил вопрос, кто прав – реформаторы или старообрядцы, и где спасение, что у него помутился рассудок.

В ужасе, он стал молиться Пречистой Деве о помощи и она в видении повелела написать ему эту икону. Исполнив послушание в точности, изограф исцелился.

 “Скорбящая о младенцах, во чреве убиенных”

Этот редкий образ Пресвятой Богородицы появился не так давно. Он был написан на Украине, где духовенство впервые выступило с инициативой проведения крестных ходов и молебнов за детей, умерщвляемых во чреве матери.

На иконе изображены Царица Небесная и Богомладенец, плачущие о душе ребёнка, принесённой к божественному престолу ангелом.

 

 

 

 “Древо Иессеево”

На этой иконе Пресвятая Дева с Богомладенцем изображена как основная часть родословного древа Спасителя.

Вокруг, на ветвях древа, размещены клейма с образами известных и благочестивых предков Спасителя по плоти. В основании древа – Иессей. отец царя и пророка Давида, автора “Псалтири”.

 

 

 

“Звезда Пресветлая”

Авторство иконы приписывают иконописцу А.И. Казанцеву. Редкий образ был создан в 1700 году и размещён в Муроме в храме Рождества Богородицы.

Здесь Богородица изображена стоящей со Спасителем на руках на фоне солнца. Лучи солнца отделяют друг от друга клейма с изображением различных евангельских событий. На земле Царице Небесной и Господу с молитвой кланяются святые.

 

 

 “Отрокоучительница”

 

Ещё один редкий образ Пресвятой Богородицы представляет её учащей маленького Спасителя грамоте. Пречистая держит в одной руке раскрытую азбуку, а другой обнимает стоящего Богомладенца. Господь показывает перстом на буквы азбуки и называет их. Образ появился на Украине.

 

 

 

Икона пророка Ионы, выпускаемого из чрева кита

 Это очень редкая икона, чтобы посмотреть на нее необходимо пройти и проехать не один город. Икона изображает ветхозаветный сюжет. Господь призвал Своего пророка, чтобы тот шел в грешный город Ниневию и проповедовал там истинную веру. Однако, пророк Иона не захотел исполнять волю Божию, вместо этого он решил отплыть на корабле в долгое путешествие. Разозлился Господь и велел стихии проучить непокорного человека. Послал страшный шторм. Понял Иона волю Бога, но было слишком поздно. Тогда пророк повелел выкинуть его с корабля, как только это было сделано, шторм успокоился, однако злоключения на этом не остановились. Из пучины вод выплыл гигантский кит, который по Вышнему велению проглотил Иону. Три дня и три ночи плакал и молился пророк Господу, чтобы тот помиловал и выпустил его  из чрева кита. Господь услышал и простил. Кит изверг неповрежденного Иону на берег. Восхваляя Бога за проявленную милость, пророк Иона пошел в Ниневию. Многих язычников обратил он в истинную веру. Вот такой необыкновенный образ, служащий для нас напоминанием, как важно в этой жизни исполнять Волю Божию и придерживаться Заповедей Его.

Святой мученикХристофор Псеглавец

Несправедливо забытый современным миром святой. Возможно, забытью он был предан из-за его непривычного иконографического вида. На иконе святой написан - с головой пса. Безусловно, образ этот символичен. Зооморфному изображению есть несколько объяснений: первое гласит, что взятый в ходе сражения римлянами в плен, дикий выходец из племени берберов (что на территории Египта) был настолько силен и свиреп, что походил не на человека, а на животное. Вторая трактовка образа исходит от обратного — некий берберский воин, носивший до крещения имя Репрев, был настолько статен и красив, что не мог избежать греховной жизни, тогда он, уверовавший во Христа, вымолил Бога обезобразить его до неузнаваемости. Бог услышал молитвы Своего раба и сделал лик его подобным звериной морде.

В конце жизни святой творил множество чудес и приводил к истинной вере язычников. За это его возненавидел император Деций Траян и повелел жестоко пытать. Пытки не привели к успеху, и мученика пришлось обезглавить. Вот такая удивительная жизнь раннехристианского святого, и не менее удивительный его иконописный образ.

• Противников написания икон с головой пса было немало. Одним из них, например, был святитель Дмитрий Ростовский. По его запросу было даже заведено дело в Священном Синоде, но оно так и не сдвинулось с места, эту проблему официально так не разрешили. В одних храмах образ святого Христофора писали с головой человека, а в некоторых лавках так и продолжали предлагать верующим первоначальный вариант с головой животного., что  свидетельствует нам о многообразии религиозности русских верующих в 17-19 веках.

 

Подробнее...

С   Успением   Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии.

 

28 августа православная церковь отмечает великий двунадесятый праздник –Успение Пресвятой Богородицы.

 

В нашем храме состоялось праздничное богослужение. Настоятель отец Стефан, как и всегда произнес поучительную и назидательную проповедь для своей паствы и всех присутствующих в храме.

"...В праздник Успения Пресвятой Богородицы пожелал крепкой веры, целомудрия и благоразумия, милости сердца и доброты души, светлой надежды на жизнь вечную и Царствие Небесное.  Ценить и беречь своих близких, свою семью и окружающий  Богом созданный нас мир и все живущих в нем. Видения своих грехов и истинного раскаяния в них...."

***

Архим. Рафаил (Карелин). Успение Пресвятой Богородицы.

 

О Празднике...

Слово «успение», однокоренное со словом «усопший», означает «сон». Так в Церкви называют день кончины Пресвятой Богородицы.

 

Событие праздника Успение Богородицы:Священное Писание ничего не говорит нам о жизни Пресвятой Богородицы после Воскресения Христова. Поэтому об Успении Богородицы мы знаем из двух латинских трактатов V века и из послания псевдо-Дионисия Ареопагита. Церковь верует, что эти источники сохраняют основу того Предания, которое жило в ранней Церкви.

Все годы после Распятия, Воскресения и Вознесения Иисуса Христа Пресвятая Дева провела большей частью в Иерусалиме, проповедуя Господа наравне с апостолами. Но вот настало время Ее земной кончины.

Однажды во время молитвы Дева Мария увидела Архангела Гавриила, некогда возвестившего Ей великую радость — что Ей суждено стать Матерью Спасителя мира. На сей раз известие было другое: через три дня душа Ее оставит тело. Но Богородица очень обрадовалась. Ведь Ее ожидала встреча с Тем, Кого Она любила гораздо больше, чем жизнь.

Три дня спустя в доме апостола Иоанна, где жила Мария, собрались и другие апостолы: Господь чудесным образом устроил так, что все они вернулись к этому дню из дальних странствий, где проповедовали Христа. Не было только Фомы.

Апостолы стали свидетелями блаженной кончины Святой Девы. Сам Христос, окруженный множеством ангелов, явился, чтобы принять душу Своей Пречистой Матери и возвести Ее в рай.

Тело же Ее апостолы решили похоронить в Гефсимании, где находился Гроб Господень и где погребены были родители Девы Марии и Ее нареченный супруг, праведный Иосиф. Сопровождая гроб, апостолы и другие жители Иерусалима несли светильники и пели псалмы. Иудейский священник Афоний, которого раздражало почитание Иисусовой Матери, толкнул гроб, желая перевернуть его, — и тут же лишился кистей обеих рук: их отсек ангел, невидимо стоявший рядом. «Теперь ты видишь, что Христос истинный Бог», — сказал Афонию апостол Петр. Тот сразу покаялся — и руки срослись.

На третий день к гробнице Божией Матери прибыл апостол Фома. Вход в пещеру открыли, но тела Богоматери там не было! В тот же день, собравшись на общую трапезу, апостолы увидели Пресвятую Деву, шедшую по воздуху со множеством ангелов. Она обратилась к ним со словами: «Радуйтесь! Теперь Я всегда с вами».

Суть праздника Успение Богородицы:

Название праздника — Успение — отражает христианское отношение к смерти. Смерть — не конец нашего существования, а сон: усопший на время оставляет мир, чтобы после всеобщего воскресения снова вернуться к жизни. В Евангелии повествуется о нескольких случаях, когда Христос воскресил умерших, и смерть Он называл при этом именно успением. Не умерла, но спит, — сказал Спаситель об умершей дочери начальника синагоги Иаира (Мф 9:24). И о Лазаре, который заболел и умер: Лазарь, друг наш уснул; но Я иду разбудить его (Ин 11:11). В дни Пасхи в храме звучит песнопение: «Плотию уснув, яко мертв…» — и здесь сну уподоблена смерть Самого Христа.

Вот и праздник Успения Богородицы в народе называют «малой Пасхой». Как Христос в третий день пробудился от смертного сна и воскрес телесно, так и Успение Богородицы оказалось всего лишь кратковременным сном. Христос воззвал Ее от смерти к вечной жизни, и в третий день апостолы убедились, что Она не просто жива: теперь она пребывает с нами всегда и везде, утешая и поддерживая нас на пути ко Христу.

На примере Богородицы мы убеждаемся: Воскресение Христово действительно стало победой над смертью для всех, кто пребывает в общении с Ним и старается следовать Его заповедям.

Этот праздник и грустный, и одновременно радостный, так как христиане верят, что успение – это всего лишь сон, а жизнь души продолжается уже в царстве ином. Поэтому верующие в этот день обязательно посещают церкви и храмы и поздравляют друг друга, своих родных и друзей.

 

Предлагаем вашему вниманию для прочтения - Архим. Рафаил (Карелин). Успение Пресвятой Богородицы.

 

Подробнее...

_{Каждый месяц на нашем сайте в Рубрике -}

_{"Это интересно",}

_{будут публиковаться по 10 интересных фактов о Православии .}

Насколько хорошо вы знаете свою веру, её традиции и святых, а также положение православной Церкви в современном мире? Проверьте себя, прочтя об интересных фактах о Православии!

...Итак первая 10-ка !

1. Почему “Православие”?

Правосла́вие (Калька с греч. ὀρθοδοξία – ортодоксия. Буквально «правильное суждение», «правильное учение» или «правильное сла́вление» – истинное учение о познании Бога, сообщаемое человеку благодатью Святого Духа, присутствующей в Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви.

2. Во что верят православные?

Православные христиане верят в единого Бога-Троицу: Отца, Сына и Святого Духа, имеющего единую сущность, но при этом три ипостаси.

Православные христиане, исповедуя веру в Святую Троицу, основывают её на Никео-Цареградском символе веры без добавлений и искажений и на догматах веры, установленных собраниями епископов на семи Вселенских соборах.

«Православие есть истинное Богопознание и Богопочитание; Православие есть поклонение Богу Духом и Истиною; Православие есть прославление Бога истинным познанием Его и поклонением Ему; Православие есть прославление Богом человека, истинного служителя Божия, дарованием ему благодати Всесвятаго Духа. Дух есть слава христиан (Ин. 7:39). Где нет Духа, там нет Православия», – писал святитель Игнатий (Брянчанинов).

3. Как организована Православная Церковь?

Сегодня она разделена на 15 автокефальных (полностью самостоятельных) Поместных Православных Церквей, имеющих между собой взаимное евхаристическое общение и составляющих единое тело Церкви, основанной Спасителем. При этом, основателем и главой Церкви является Господь Иисус Христос.

4. Когда появилось Православие?

В I веке, в день Пятидесятницы (сошествия Святого Духа на апостолов) 33 года от Рождества Христова.

После отпадения католиков от полноты Православия в 1054 году, чтобы отличить себя от Римского патриархата, воспринявшего некоторые вероучительные искажения, восточные патриархаты приняли на себя наименование “православные”.

5. Вселенские соборы и Всеправославный собор

В конце июня 2016 года должен был состояться Всеправославный собор. Некторорые ошибочно именуют его Восьмым Вселенским собором, но это не так. На Вселенских соборах всегда разбирались значимые ереси, угрожавшие существованию Церкви, чего сейчас не планируется.

Кроме того, Восьмой Вселенский собор уже состоялся – в Константинополе в 879 году при патриархе Фотии. Однако, так как Девятого Вселенского собора не состоялось (а Вселенским предыдущий собор традиционно объявляется последующим Вселенским собором), то на данный момент Вселенских соборов официально насчитывается семь.

6. Женское духовенство

В Православии невозможно представить женщину диаконом, священником или епископом. Это не связано с дискриминацией или неуважением к женщине (примером тому – Богородица, почитаемая превыше всех святых). Дело в том, что священник или епископ на богослужении представляет собой образ Господа Иисуса Христа, а он вочеловечился и прожил свою земную жизнь мужчиной, именно поэтому его не может представлять женщина.

Известные же в Древней Церкви диакониссы – это не женщины-диаконы, а катехизаторши, беседовавшие с людьми перед Крещением и выполнявшие другие функции церковнослужителей.

7. Численность православных

Данные середины 2015 года свидетельствуют, что в мире 2 419 миллионов христиан, из которых 267-314 миллионов относят к Православию.

На самом деле, если отнять 17 миллионов раскольников различного толка и 70 миллионов членов Древних Восточных Церквей (не принимающих постановлений одного или нескольких Вселенских соборов), то строго православными можно считать 180-227 миллионов человек по всему миру.

8. Какие существуют Православные Церкви?

Поместных Православных Церквей пятнадцать:

• Константинопольский Патриархат
• Александрийский Патриархат
• Антиохийский Патриархат
• Иерусалимский Патриархат
• Московский Патриархат
• Сербский Патриархат
• Румынский Патриархат
• Болгарский Патриархат
• Грузинский Патриархат
• Кипрская Православная Церковь
• Греческая Православная Церковь
• Польская Православная Церковь
• Албанская Православная Церковь
• Чехословацкая Православная Церковь
• Православная Церковь Америки

В составе Поместных существуют также Автономные Церкви с различной степенью самостоятельности:

• Синайская Православная Церковь ИП
• Финская Православная Церковь КП
• Японская Православная Церковь МП
• Китайская Православная Церковь МП
• Украинская Православная Церковь МП
• Охридская архиепископия СП

9. Пять крупнейших Православных Церквей

Самая крупная Православная Церковь в мире – Русская, насчитывающая 90-120 миллионов верующих. Следующие по численности четыре Церкви в порядке убывания:

Румынская, Элладская, Сербская и Болгарская.

10. Самые православные государства

Самое православное государство в мире – это… Южная Осетия! В ней к Православию себя относят 99% населения (50 с лишним тысяч человек из 51 с лишним тысячи населения).

Россия, в процентном отношении, не входит даже в первую десятку и замыкает дюжину самых православных государств мира:

1. Греция (98%),
2. Приднестровская Молдавская Республика (96,4%),
3. Молдавия (93,3%),
4. Сербия (87,6%),
5. Болгария (85,7%),
6. Румыния (81,9%),
7. Грузия(78,1%),
8. Черногория (75,6%),
9. Украина (74,7%),
10. Белоруссия (74,6%),
11. Россия (72,5%).

Подробнее...

Подробнее...

Дорогие прихожане и посетители нашего православного сайта!

Поздравляем Вас с радостным, великим и светлым праздником —
ПРЕОБРАЖЕНИЕМ ГОСПОДНИМ!

Желаем Вам собственного духовного преображения, мира, любви, радости, долготерпения, телесного и душевного здравия и души спасения!

А также хотим пожелать Вам позабыть обиды и простить всех от души. Самим исправиться, никого не обижать, никому не досаждать и быть терпеливым к недостаткам других. И тогда Господь посетит наши обновленные души и зажжет огонек Преображенского света в наших сердцах!

***

Ну, и к праздничному поздравлению предлагаем Вам

• Прочитать об истории праздника и иконографии  Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа   >>.
• Это интересно! вкушать ли яблоки раньше Преображения?   >>
• посмотреть фильм о Преображении   >>
• стихи  — монаха Варнавы (Санина) , а так же
• 10-ю главу книги Ивана Сергеевича Шмелева “ЛЕТО ГОСПОДНЕ”, которая посвящена Яблочному Спасу. Автор талантливо изобразил живописную картину — празднование любимого праздника русского народа в дореволюционной России.

***

Преображение Господне        

Монах Варнава (Санин)

Христос. Гора. Ученики. И яркий свет, светлее света Лучами Вечного Рассвета Идет с Евангельской строки! В ней Илия и Моисей Беседуют с Христом во славе, И слышен глас Господень въяве, Великой силою Своей… Гора. Ученики. Христос — Преображенный лик, одежды. Сиянья их не могут вежды, То есть глаза, сносить без слёз. Христос. Ученики. Гора. Все это нам напоминает То, что нас тоже ожидает — Преображения пора!

глава 10. ЯБЛОЧНЫЙ СПАС

из книги Ивана Сергеевича Шмелева “ЛЕТО ГОСПОДНЕ”

Завтра — Преображение, а после завтра меня повезут куда-то к Храму Христа Спасителя, в огромный розовый дом в саду, за чугунной решеткой, держать экзамен в гимназию, и я учу и учу «Священную Историю» Афинского. «Завтра» — это только так говорят, — а повезут годика через два-три, а говорят «завтра» потому, что экзамен всегда бывает на другой день после Спаса-Преображения. Все у нас говорят, что главное — Закон Божий хорошо знать. Я его хорошо знаю, даже что на какой странице, но все-таки очень страшно, так страшно, что даже дух захватывает, как только вспомнишь. Горкин знает, что я боюсь. Одним топориком он вырезал мне недавно страшного «щелкуна», который грызет орехи. Он меня успокаивает. Поманит в холодок под доски, на кучу стружек, и начнет спрашивать из книжки. Читает он, пожалуй, хуже меня, но все почему-то знает, чего даже и я не знаю. «А ну-ка, — скажет, — расскажи мне чего-нибудь из божественного…» Я ему расскажу: и он похвалит:

– Хорошо умеешь, — а выговаривает он на «о», как и все наши плотники, и от этого, что ли, делается мне покойней, — небось, они тебя возьмут в училищу, ты все знаешь. А вот завтра у нас Яблошный Спас… про него умеешь? Та-ак. А яблоки почему кропят? Вот и не так знаешь. Они тебя вспросют, а ты и не скажешь. А сколько у нас Спасов? Вот и опять не так умеешь. Они тебя учнуть вспрашивать, а ты… Как так у тебя не сказано? А ты хорошенько погляди, должно быть.

– Да нету же ничего… — говорю я, совсем расстроенный, — написано только, что святят яблоки!

– И кропят. А почему кропят? А-а! Они тебя вспросют, — ну, а сколько, скажут, у нас Спасов? А ты и не знаешь. Три Спаса. Первый Спас — загибает он желтый от политуры палец, страшно расплющенный, — медовый Спас, Крест выносят. Значит, лету конец, мед можно выламывать, пчела не обижается… уж пошабашила. Второй Спас, завтра который вот, — яблошный, Спас-Преображение, яблоки кропят. А почему? А вот. Адам-Ева согрешили, змей их яблоком обманул, а не велено было, от греха! А Христос возшел на гору и освятил. С того и стали остерегаться. А который до окропенья поест, у того в животе червь заведется, и холера бывает. А как окроплено, то безо вреда. А третий Спас называется орешный, орехи поспели, после Успенья. У нас в селе крестный ход, икону Спаса носят, и все орехи грызут. Бывало, батюшке насбираем мешок орехов, а он нам лапши молочной — для розговин. Вот ты им и скажи, и возьмут в училищу.

Преображение Господне… Ласковый, тихий свет от него в душе — доныне. Должно быть, от утреннего сада, от светлого голубого неба, от ворохов соломы, от яблочков грушовки, хоронящихся в зелени, в которой уже желтеют отдельные листочки, — зелено-золотистый, мягкий. Ясный, голубоватый день, не жарко, август. Подсолнухи уже переросли заборы и выглядывают на улицу, — не идет ли уж крестный ход? Скоро их шапки срежут и понесут под пенье на золотых хоругвях. Первое яблочко, грушовка в нашем саду, — поспела, закраснелись. Будем ее трясти — для завтра. Горкин утром еще сказал:

– После обеда на Болото с тобой поедем за яблоками.

Такая радость. Отец — староста у Казанской, уже распорядился:

– Вот что, Горкин… Возьмешь на Болоте у Крапивкина яблок мер пять-шесть, для прихожан и ребятам нашим, «бели», что ли… да наблюдных, для освящения, покрасовитей, меру. Для причта еще меры две, почище каких. Протодьякону особо пошлем меру апортовых, покрупней он любит.

– Ондрей Максимыч земляк мне, на совесть даст. Ему и с Курска, и с Волги гонят. А чего для себя прикажете?

– Это я сам. Арбуз вот у него выбери на вырез, астраханский, сахарный.

– Орбузы у него… рассахарные всегда, с подтреском. Самому князю Долгорукову посылает! У него в лобазе золотой диплом висит на стенке под образом, каки орлы-те!.. На всю Москву гремит.

***

После обеда трясем грушовку. За хозяина — Горкин. Приказчик Василь-Василич, хоть у него и стройки, а полчасика выберет — прибежит. Допускают еще, из уважения, только старичка-лавочника Трифоныча. Плотников не пускают, но они забираются на доски и советуют, как трясти. В саду необыкновенно светло, золотисто: лето сухое, деревья поредели и подсохли, много подсолнухов по забору, кисло трещат кузнечики, и кажется, что и от этого треска исходит свет — золотистый, жаркий. Разросшаяся крапива и лопухи еще густеют сочно, и только под ними хмуро; а обдерганные кусты смородины так и блестят от света. Блестят и яблони — глянцем ветвей и листьев, матовым лоском яблок, и вишни, совсем сквозные, залитые янтарным клеем. Горкин ведет к грушовке, сбрасывает картуз, жилетку, плюет в кулак.

– Погоди, стой… — говорит он, прикидывая глазом. — Я ее легким трясом, на первый сорт. Яблочко квелое у ней… ну, маненько подшибем — ничего, лучше сочком пойдет… а силой не берись!

Он прилаживается и встряхивает, легким трясом. Падает первый сорт. Все кидаются в лопухи, в крапиву. Вязкий, вялый какой-то запах от лопухов, и пронзительно едкий — от крапивы, мешаются со сладким духом, необычайно тонким, как где-то пролитые духи, — от яблок. Ползают все, даже грузный Василь-Василич, у которого лопнула на спине жилетка, и видно розовую рубаху лодочкой; даже и толстый Трифоныч, весь в муке. Все берут в горсть и нюхают: ааа… грушовка!..

Зажмуришься и вдыхаешь, — такая радость! Такая свежесть, вливающаяся тонко-тонко, такая душистая сладость-крепость — со всеми запахами согревшегося сада, замятой травы, растревоженных теплых кустов черной смородины. Нежаркое уже солнце и нежное голубое небо, сияющее в ветвях, на яблочках…

И теперь еще, не в родной стране, когда встретишь невидное яблочко, похожее на грушовку запахом, зажмешь в ладони, зажмуришься, — и в сладковатом и сочном духе вспомнится, как живое, — маленький сад, когда-то казавшийся огромным, лучший из всех садов, какие ни есть на свете, теперь без следа пропавший… с березками и рябиной, с яблоньками, с кустиками малины, черной, белой и красной смородины, крыжовника виноградного, с пышными лопухами и крапивой, далекий сад… — до погнутых гвоздей забора, до трещинки на вишне с затеками слюдяного блеска, с капельками янтарно-малинового клея, — все, до последнего яблочка верхушки за золотым листочком, горящим, как золотое стеклышко!.. И двор увидишь, с великой лужей, уже повысохшей, с сухими колеями, с угрязшими кирпичами, с досками, влипшими до дождей, с увязнувшей навсегда опоркой… и серые сараи, с шелковым лоском времени, с запахами смолы и дегтя, и вознесенную до амбарной крыши гору кулей пузатых, с овсом и солью, слежавшеюся в камень, с прильнувшими цепко голябями, со струйками золотого овсеца… и высокие штабеля досок, плачущие смолой на солнце, и трескучие пачки драни, и чурбачки, и стружки…

– Да пускай, Панкратыч!.. — оттирает плечом Василь-Василич, засучив рукава рубахи, — ей-Богу, на стройку надоть!..

– Да постой, голова елова… — не пускает Горкин, — побьешь, дуролом, яблочки…

Встряхивает и Василь-Василич: словно налетает буря, шумит со свистом, — и сыплются дождем яблочки, по голове, на плечи. Орут плотники на досках: «эт-та вот тряхану-ул, Василь-Василич!» Трясет и Трифоныч, и опять Горкин, и еще раз Василь-Василич, которого давно кличут. Трясу и я, поднятый до пустых ветвей.

– Эх, бывало, у нас трясли… зальешься! — вздыхает Василь-Василич, застегивая на ходу жилетку, — да иду, черрт вас!..

– Черкается еще, елова голова… на таком деле… — строго говорит Горкин. — Эн еще где хоронится!.. — оглядывает он макушку. — Да не стрясешь… воробьям на розговины пойдет, последышек.

Мы сидим в замятой траве; пахнет последним летом, сухою горечью, яблочным свежим духом; блестят паутинки на крапиве, льются-дрожат на яблоньках. Кажется мне, что дрожат они от сухого треска кузнечиков.

– Осенние-то песни!.. — говорит Горкин грустно. — Прощай, лето. Подошли Спасы — готовь запасы. У нас ласточки, бывало, на отлете… Надо бы обязательно на Покров домой съездить… да чего там, нет никого.

Сколько уж говорил — и никогда не съездит: привык к месту.

– В Павлове у нас яблока… пятак мера! — говорит Трифоныч. — А яблоко-то какое — па-влов-ское!

Меры три собрали. Несут на шесте в корзине, продев в ушки. Выпрашивают плотники, выклянчивают мальчишки, прыгая на одной ноге:

Крива-крива ручка,
Кто даст — тот князь.
Кто не даст — тот собачий глаз.
Собачий глаз! Собачий глаз!

Горкин отмахивается, лягается:

– Ма-хонькие, что ли… Приходи завтра к Казанской — дам и пару.

***

Запрягают в полок Кривую. Ее держат из уважения, но на Болото и она дотащит. Встряхивает до кишок на ямках, и это такое удовольствие! С нами огромные корзины, одна в другой. Едем мимо Казанской, крестимся. Едем по пустынной Якиманке, мимо розовой церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переулке белой — Спаса в Наливках, мимо желтеющего в низочке Марона, мимо краснеющего далеко, за Полянским Рынком, Григория Неокессарийского. И везде крестимся. Улица очень длинная, скучная, без лавок, жаркая. Дремлют дворники у ворот, раскинув ноги. И все дремлет: белые дома на солнце, пыльно-зеленые деревья, за заборчиками с гвоздями, сизые ряды тумбочек, похожих на голубые гречневички, бурые фонари, плетущиеся извозчики. Небо какое-то пыльное, — «от парева», — позевывая, говорит Горкин. — Попадается толстый купец на извозчике, во всю пролетку, в ногах у него корзина с яблоками. Горкин кланяется ему почтительно.

– Староста Лощенов с Шаболовки, мясник. Жадный, три меры всего. А мы с тобой закупим боле десяти, на всю пятерку.

Вот и Канава, с застоявшейся радужной водою. За ней, над низкими крышами и садами, горит на солнце великий золотой купол Христа Спасителя. А вот и Болото, по низинке, — великая площадь торга, каменные «ряды», дугами. Здесь торгуют железным ломом, ржавыми якорями и цепями, канатами, рогожей, овсом и солью, сушеными снетками, судаками, яблоками… Далеко слышен сладкий и острый дух, золотится везде соломкой. Лежат на земле рогожи, зеленые холмики арбузов, на соломе разноцветные кучки яблока. Голубятся стайками голубки. Куда ни гляди — рогожа да солома.

– Большой нонче привоз, урожай на яблоки, — говорит Горкин, — поест яблочков Москва наша.

Мы проезжаем по лабазам, в яблочном сладком духе. Молодцы вспарывают тюки с соломой, золотится над ними пыль. Вот и лабаз Крапивкина.

– Горкину-Панкратычу! — дергает картузом Крапивкин, с седой бородой, широкий. — А я-то думал — пропал наш козел, а он вон он, седа бородка!

Здороваются за руку. Крапивкин пьет чай на ящике. Медный зеленоватый чайник, толстый стакан граненый. Горкин отказывается вежливо: только пили, — хоть мы и не пили. Крапивкин не уступает: «палка на палку — плохо, а чай на чай — Якиманская, качай!» Горкин усаживается на другом ящике, через щелки которого, в соломке глядятся яблочки. — «С яблочными духами чаек пьем!» — подмигивает Крапивкин и подает мне большую синюю сливу, треснувшую от спелости. Я осторожно ее сосу, а они попивают молча, изредка выдувая слово из блюдечка вместе с паром. Им подают еще чайник, они пьют долго и разговаривают как следует. Называют незнакомые имена, и очень им это интересно. А я сосу уже третью сливу и все осматриваюсь. Между рядками арбузов на соломенных жгутиках-виточках по полочкам, над покатыми ящичками с отборным персиком, с бордовыми щечками под пылью, над розовой, белой и синей сливой, между которыми сели дыньки, висит старый тяжелый образ в серебряном окладе, горит лампадка. Яблоки по всему лабазу, на соломе. От вязкого духа даже душно. А в заднюю дверь лабаза смотрят лошадиные головы — привезли ящики с машины. Наконец подымаются от чая и идут к яблокам. Крапивкин указывает сорта: вот белый налив, — «если глядеть на солнышко, как фонарик!» — вот ананасное-царское, красное, как кумач, вот анисовое монастырское, вот титовка, аркад, боровинка, скрыжапель, коричневое, восковое, бель, ростовка-сладкая, горьковка.

– Наблюдных-то?.. — показистей тебе надо… — задумывается Крапивкин. — Хозяину потрафить надо?.. Боровок крепонек еще, поповна некрасовита…

– Да ты мне, Ондрей Максимыч, — ласково говорит Горкин, — покрасовитей каких, парадных. Павловку, что ли… или эту, вот как ее?

– Этой нету, — смеется Крапивкин, — а и есть, да тебе не съесть! Эй, открой, с Курска которые, за дорогу утомились, очень хороши будут…

– А вот, поманежней будто, — нашаривает в соломе Горкин, — опорт никак?..

– Выше сорт, чем опорт, называется — кампорт!

– Ссыпай меру. Архирейское, прямо… как раз на окропление.

– Глазок-то у тебя!.. В Успенский взяли. Самому протопопу соборному отцу Валентину доставляем, Анфи-те-ятрову! Проповеди знаменито говорит, слыхал небось?

– Как не слыхать… золотое слово!

Горкин набирает для народа бели и россыпи, мер восемь. Берет и притчу титовки, и апорту для протодьякона, и арбуз сахарный, «каких нет нигде». А я дышу и дышу этим сладким и липким духом. Кажется мне, что от рогожных тюков, с намазанными на них дегтем кривыми знаками, от новых еловых ящиков, от ворохов соломы — пахнет полями и деревней, машиной, шпалами, далекими садами. Вижу и радостные китайские», щечки и хвостики их из щелок, вспоминаю их горечь-сладость, их сочный треск, и чувствую, как кислит во рту. Оставляем Кривую у лабаза и долго ходим по яблочному рынку. Горкин, поддев руки под казакин, похаживает хозяйчиком, трясет бородкой. Возьмет яблоко, понюхает, подержит, хотя больше не надо нам.

– Павловка, а? мелковата только?..

– Сама она, купец. Крупней не бывает нашей. Три гривенника пол меры.

– Ну что ты мне, слова голова, болясы точишь!.. Что я, не ярославский, что ли? У нас на Волге — гривенник такие.

– С нашей-то Волги версты долги! Я сам из-под Кинешмы.

И они начинают разговаривать, называют незнакомые имена, и им это очень интересно. Ловкач-парень выбирает пяток пригожих и сует Горкину в карманы, а мне подает торчком на пальцах самое крупное. Горкин и у него покупает меру.

Пора домой, скоро ко всенощной. Солнце уже косится. Вдали золотеет темно выдвинувшийся над крышами купол Иван-Великого. Окна домов блистают нестерпимо, и от этого блеска, кажется, текут золотые речки, плавятся здесь, на площади, в соломе. Все нестерпимо блещет, и в блеске играют яблочки.

Едем полегоньку, с яблоками. Гляжу на яблоки, как подрагивают они от тряски. Смотрю на небо: такое оно спокойное, так бы и улетел в него.

 

Праздник Преображения Господня. Золотое и голубое утро, в холодочке. В церкви — не протолкаться. Я стою в загородке свечного ящика. Отец позвякивает серебрецом и медью, дает и дает свечки. Они текут и текут из ящиков изломившейся белой лентой, постукивают тонко-сухо, прыгают по плечам, над головами, идут к иконам — передаются — к «Празднику!». Проплывают над головами узелочки — все яблоки, просвирки, яблоки. Наши корзины на амвоне, «обкадятся», — сказал мне Горкин. Он суетится в церкви, мелькает его бородка. В спертом горячем воздухе пахнет нынче особенным — свежими яблоками. Они везде, даже на клиросе, присунуты даже на хоругвях. Необыкновенно, весело — будто гости, и церковь — совсем ни церковь. И все, кажется мне, только и думают об яблоках. И Господь здесь со всеми, и Он тоже думает об яблоках: Ему-то и принесли их — посмотри, Господи, какие! А Он посмотрит и скажет всем: «ну и хорошо, и ешьте на здоровье, детки!» И будут есть уже совсем другие, не покупные, а церковные яблоки, святые. Это и есть — Преображение.

Приходит Горкин и говорит: «пойдем, сейчас окропление самое начнется». В руках у него красный узелок — «своих». Отец все считает деньги, а мы идем. Ставят канунный столик. Золотой-голубой дьячок несет огромное блюдо из серебра, красные на нем яблоки горою, что подошли из Курска. Кругом на полу корзинки и узелки. Горкин со сторожем тащат с амвона знакомые корзины, подвигают «под окропление, поближе». Все суетятся, весело, — совсем не церковь. Священники и дьякон в необыкновенных ризах, которые называются «яблочные», — так говорит мне Горкин. Конечно, яблочные! По зеленой и голубой парче, если вглядеться сбоку, золотятся в листьях крупные яблоки и груши, и виноград, — зеленое, золотое, голубое: отливает. Когда из купола попадает солнечный луч на ризы, яблоки и груши оживают и становятся пышными, будто они навешаны. Священники освящают воду. Потом старший, в лиловой камилавке, читает над нашими яблоками из Курска молитву о плодах и винограде, — необыкновенную, веселую молитву, — и начинает окроплять яблоки. Так встряхивает кистью, что летят брызги, как серебро, сверкают и тут, и там, отдельно кропит корзины для прихода, потом узелки, корзиночки… Идут ко кресту. Дьячки и Горкин суют всем в руки по яблочку и по два, как придется. Батюшка дает мне очень красивое из блюда, а знакомый дьякон нарочно, будто, три раза хлопает меня мокрой кистью по голове, и холодные струйки попадают мне за ворот. Все едят яблоки, такой хруст. Весело, как в гостях. Певчие даже жуют на клиросе. Плотники идут наши, знакомые мальчишки, и Горкин пропихивает их — живей проходи, не засть! Они клянчат: «дай яблочка-то еще, Горкин… Мишке три дал!..» Дают и нищим на паперти. Народ редеет. В церкви видны надавленные огрызочки, «сердечки». Горкин стоит у пустых корзин и вытирает платочком шею. Крестится на румяное яблоко, откусывает с хрустом — и морщится:

– С кваском,.. — говорит он, морщась и скосив глаз, трясется его бородка. — А приятно, ко времю-то, кропленое…

Вечером он находит меня у досок, на стружках. Я читаю «Священную Историю».

– А ты небось, ты теперь все знаешь. Они тебя вспросют про Спас, или там, как-почему яблоко кропят, а ты им строгай и строгай… в училищу и впустят. Вот погляди вот!..

Он так покойно смотрит в мои глаза, так по-вечернему светло и золотисто-розовато на дворе от стружек, рогож и теса, так радостно отчего-то мне, что я схватываю охапку стружек, бросаю ее кверху, — и сыплется золотистый, кудрявый дождь. И вдруг, начинает во мне покалывать — от непонятной ли радости, или от яблоков, без счета съеденных в этот день, — начинает покалывать щекотной болью. По мне пробегает дрожь, я принимаюсь безудержно смеяться, прыгать, и с этим смехом бьется во мне желанное, — что в училище меня впустят, непременно впустят!

 

Подробнее...

Вкушать ли яблоки раньше Преображения?

• Преображение

В Минее на Преображение Господне есть выписка из устава о том, что монах вкусивший плоды прежде Преображения должен понести епитимью: «Яко аще кто от братии снесть гроздие прежде сицеваго праздника: то преслушания запрещение да приимет, и да не вкусит гроздие чрез весь август месяц, яко заповеданный устав презрев: яко да от сего навыкнут и прочии повиноватися уставу святых отец».

Существует две точки зрения на воздержание от вкушения яблок до дня Преображения Господня. Некоторые считают, что вкушающие яблоки до Преображения уподобляются Адаму и Еве, которые согрешили в Раю, съев плоды от запрещённого древа.

Но есть и другое мнение, что эта традиция не имеет отношения к воздержанию от яблок, а просто было принято первые плоды (начатки плодов) всего, что вырастало на поле, в огороде, в садах, обязательно принести в храм. В некоторых епархиях, например, есть чин освящения укропа, огурцов и других овощей; на юге принято освящать первые плоды винограда и т. д. То есть, смысл не в том, чтобы специально воздерживаться до какого-то определенного дня от вкушения яблок, а в том, чтобы по мере созревания урожая первые плоды принести в дар Богу и затем уже вкушать самому.

Епископ Пантелеимон (Шатов), Москва

***

 Андрей Кривонис протоиерей,

Севастополь 15 августа 2017

Для того, чтобы ответить на вопрос можно ли или нельзя есть яблоки до Преображения, следует совершить маленький историко-аскетический экскурс. Современная редакция Типикона, сформировавшаяся ко второй половине XVII века, сообщает нам следующее: «Внимай: Яко аще кто от братий снесть гроздия прежде сицеваго праздника, то преслушание запрещения да приимет, и да не вкусит гроздия чрез весь август месяц, яко заповеданный устав презрев: яко да от сего навыкнут и прочие повиноватися уставу святых отец… Сей устав бывает и на смоквах и над прочими овощами: яве яко времена их, кое когда преспеет…». Далее Устав делает постановление о времени вкушения винограда после дня Преображения, а именно, повелевает поставлять его на трапезе в понедельник, среду и пятницу до окончания августа месяца. Сделаем важное замечание: Устав ни слова не говорит о яблоках, речь идет лишь о винограде и далее делается замечание о том, что любые плоды нового урожая, которые будут поставлены на братской трапезе, обязательно должны быть освящены по обычаю монастырской практики.

Этот запрет объясняется только тем, что приблизительно в эту пору в Греции поспевал виноград. А так как люди жили по церковному календарю — от праздника к празднику, — то и приурочили благословение урожая к определенному дню, а именно к празднику Преображения. Об этом говорит пояснение к молитве о приносящих начатки овощей: «и ино овощие да приносится коегождо во время свое ко храму на благословение и молитва… глаголется над ними такожде». То есть надо понимать, что молитва эта может быть прочитана не только на Преображение и не только над яблоками, а в любое время над любым плодом, который созрел и принесен в храм для благословения! Это доказывается и тем, что даже в Греции благословение плодов совершалось не в одно время: где раньше достигались плоды, там они приносились в церковь на праздник Преображения, а где плоды созревали позже, они благословлялись на праздник Успения Богородицы. Об этом указывается в греческом Николо-Касулянском Типиконе, Синайском Типиконе, Афонском Типиконе Лавры св. Афанасия. В русском служебнике, напечатаном в Супрасле в 1727 году, содержится кроме обычного чина благословения фруктов на Преображение, чин благословения злаков, овощей и фруктов в день праздника Успения Богородицы.

Заметим, что церковно-славянский язык не различает овощей и фруктов. Под овощами подразумевается всякие плоды, поспевающие к этому времени. Как правило, у нас мы освящаем яблоки с виноградом и другие, нашедшиеся в наличии, плоды — груши, сливы, абрикосы. Ввиду последнего Минея содержит также молитву «Над всяким плодом», которая должна использоваться для благословения начатков любых фруктов, овощей, ягод кроме винограда. Наконец, московский Требник помимо еще одной молитвы «В причащении гроздия в 6-й день августа» содержит также географически обусловленное примечание: «Ведомо же буди, яко сия молитва глаголется над гроздием, идеже винограды, и приносятся на благословение во храм в сей шестый день августа. Зде же в Велицей России, идеже не обретаются винограды, приносятся в сей день ко храму яблока, и глаголется молитва о приносящих начатки овощей, ейже начало: Владыко Господи Боже наш; такожде и ино овощие да приносится коеждо во свое время ко храму на благословение, и молитва глаголется над ними та же». Т. е. Устав здесь не выделяет одних плодов перед другими: начатки любых овощей, фруктов и ягод должны одинаково благословляться в свое время молитвой — что перекликается с ветхозаветным требованием (Исх. 23:19): «Начатки плодов земли твоей приноси в дом Господа, Бога твоего». «Начатки», это первые поспевшие плоды.

К сожалению, традиция благословения плодов со временем претерпела изменения. В какой-то мере это объясняется тем, что современная культура отошла от крестьянства, уклада жизни земледельца; но в большей мере виновато духовное невежество человека, утратившего свои корни в результате глубочайшей атеистической вытравки. Сейчас благословение плодов свелось на благословение яблок, меда, мака и еще нескольких видов плодов, которые после благословения забираются домой как некая святыня. Их едят чаще натощак, ждут от них чуда, мучаются тем, куда девать кочерыжки. Встречаются случаи, когда остатки от «священных яблок» хранятся в баночке рядом со святой водой и маслом. И действительно, что делать с этими кочерыжками: закопать в безлюдном месте или сжечь и пепел выбросить в реку? Можно просто выбросить. Как выбрасываем негодные остатки пищи после обеда, пищи, о которой мы перед едой молились и которую благословляли. Настоящая ревность о Боге и глубокое благочестие рождается не столько из благоговейного отношения к яблоку, унесенному из храма, сколько из яблока, принесенного в храм, из добродетелей, которые понудили человека на эту маленькую жертву веры, надежды, любви, благодарности.

В целом же, Церковь не знает поста на яблоки. Поста на яблоки нет, потому что нет заговения на яблоки, морковку или виноград. Просто важно научить своих детей быть благодарными Богу за Его дары. Неужели Господь хочет того, чтобы из года в год гнили ранние сорта яблок, созревающих задолго до Преображения? Нет, Он хочет, чтобы его дары принимались «яве яко времена их», но принимались с благословением и благодарностью. Кстати, во многих православных странах так и делают: освящают яблоки, впрочем как и другие виды плодов, раньше, применительно к климату, так как это и было задумано церковным уставом.

1. Церковный Устав совершенно никак не выделяет яблоки среди прочих плодов — согласно Уставу, их начатки следует благословлять той же самой молитвой, что и начатки любых других овощей и фруктов.

2. Яблоки не имеют ни малейшего отношения ни к событию преображения Господа Иисуса Христа на Фаворе, как оно описано в Евангелии, ни к уставному церковному богослужению в этот день.

3. Устав предписывает благословлять молитвой не просто любые плоды, но именно их «начатки», и делать это, соответственно, «кое когда приспеет» — т. е. в начале сбора первого урожая.

4. Замечание московского Требника, что в праздник Преображения в северной («Великой») Руси благословение начатков винограда заменяется благословением яблок, не может быть отнесено к Руси южной (Украине, южным регионам России), не говоря уже о Молдове. Здесь первые плоды яблок созревают значительно раньше — в июле и даже в июне.

5. Наконец, сам запрет на вкушение винограда до благословения его начатков и наказание тем, кто этот запрет нарушил, являются частью монашеского устава и должны безусловно соотноситься с реалиями общинной монастырской жизни (где братия возделывала общие для всех виноградники и имела общую трапезу).

Что же мы имеем? В жизни наших приходов, а не древней Лавры св. Саввы?

Приносят ли все прихожане начатки любых плодов, что выращивают (огурцов, помидоров, лука, картошки и т. д. — без каких-либо исключений), в храм на благословение — как это прямо предписывает монастырский Устав? Нет.

Соответствует ли, таким образом, и букве, и духу Устава «обычай» некоторых наших единоверцев здесь, в Южной Руси, не вкушать первые плоды яблок, а выбрасывать их? Нет, не соответствует. Более того — является прямым нарушением. И даже производство варенья из начатков яблочных плодов не может служить оправданием. Ведь указанная выше молитва «Над всяким плодом» должна знаменовать собою не что иное, как начало сбора урожая. И тогда получается, что начатки таки собираются — без какой-либо молитвы, как будто их и нет вовсе, но затем, месяц или два спустя, когда сбор достигает своего пика, строго держащиеся неуставного обычая вдруг «делают вид», будто урожай якобы только-только начался и будто эти августовские плоды — и есть первые поспевшие…

Каким же видится выход? И духовенство, и прихожане должны знать, что возникшая на северной Руси связка «яблоки — Преображение» (вплоть до именования этого праздника невообразимым «яблочный Спаситель») нас, нашей страны никак не касается. Затем, прихожане, занимающиеся сельским хозяйством, должны быть более последовательными: если благословлять молитвой сбор нового урожая, то распространять этот обычай не на одни только яблоки — и духовенство здесь должно помнить о прямых обязанностях, со своей стороны. Если же кто сам не освящает молитвой начало сбора, скажем, картошки со своего огорода, то он не должен осуждать и тех, кто аналогично не освящает молитвой сбор яблок. Наконец, яблоки следует благословлять именно тогда, когда этого требует Устав — как поспевают первые плоды.

Подробнее...