^ Ветхий Завет – бесценный опыт Богообщения

Очень часто приходится слышать, что христианину для полноценной христианской жизни необходима только Священная история Нового Завета – Христос сказал все, чем можно вполне напитать свою жизнь духовную. С одной стороны, это так, но, тем не менее, происходит некое умаление всей полноты Богооткровения и Священного Писания.

СВЯЩЕННОЕ Писание нераздельно. Мы исповедуем, что оно состоит из Ветхого и Нового Заветов, которые взаимосвязаны и проникают друг в друга. Не случайно Христос часто ссылается на очень важные моменты из истории Ветхого Завета. Это во-первых.

Во-вторых, Христос, как Он Сам говорит, пришел исполнить Закон. Мы, соединенные со Христом, должны исполнять тот же Закон, который исполняет Он, а этот Закон корнями своими уходит в Ветхий Завет: очень многие положения Ветхого Завета никто не отменял и они обязательны для исполнения любым христианином, любым человеком даже и сейчас.

Ветхий Завет обладает неисчерпаемым свидетельством правды Божией о человеке, о Промысле, о неиссякаемом опыте Богообщения. Ветхий Завет – не набор нравственных требований, это история, как человек искал Бога, как он плакал без Бога, как он звал Бога, как он был найден Богом, и что он делал, когда обретал Бога, Которого он искал. Как опыт Богообщения, Ветхий Завет книга очень ценная, неиссякаемая. И читать его, говорить о нем, думать, размышлять над этим опытом, конечно, необходимо.

Ведь мы же читаем жития святых, хотя они не входят в Священное Писание. В первую очередь мы читаем жития потому, что в них – опыт общения конкретного человека с Богом, опыт преломления Божественной благодати в конкретной человеческой судьбе и того, какие плоды она приносит. Точно так же человек искал Бога и задолго до Христа, и находил Его, и свидетельствовал о Нем, и жил с Ним. И потому опыт этот очень ценен и важен для нас.

ИТАК, мы начинаем с самой первой главы самой первой Книги Ветхого Завета – Бытие: «В начале сотворил Бог небо и землю, земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою». Бог – Творец мира, Он сотворил небо и землю. Это – краеугольный камень всякого религиозного мировоззрения, религиозной системы ценностей. Если человек верует, что он и мир вокруг него сотворены Богом, он отказывается от собственной самодостаточности, свидетельствует и верит, что он не хозяин собственной жизни, но находится в мире, который не он выдумал и не он создал. Стало быть, не может управлять миром и даже собственной жизнью. Он сотворен, создан, Кем-то приведен в жизнь, а, стало быть, понимает и свою ответственность за эту жизнь, и зависимость от Того, Кто сотворил все это и привел в бытие. Это краеугольный камень религиозного мировоззрения – верить, что я не сам хозяин своей жизни, у меня есть Господин. Когда человек в это верит, он обладает религиозным мировоззрением; если не верит, а только старается найти, узнать, чего хочет от него Господь, это еще не может считаться религиозным мировоззрением.

Мы можем узнать из первых слов первой книги Ветхого Завета, что Бог сотворил мир Ветхого Завета. Ничего не было до того, как сотворил Бог мир.

Есть в корпусе книг Ветхого Завета Вторая книга Маккавейская, в которой мать, отправляя семерых своих детей пострадать за веру в Бога, наставляя и напутствуя их, говорит: «Бог сотворил небо и землю из ничего». И это очень важно знать, чтобы правильно отнестись к тому, что мы видим вокруг себя, ощущаем. Это знание помогает правильно настроить свою жизнь именно на религиозную волну, создать то правильное отношение к миру, которого ждет от нас Бог.

МИР создан из ничего, – значит, ничего не было до того, как появился мир. А значит, как говорят святые отцы, Он привел все бытие из несуществующего. Стало быть, мы, как все сотворенное, висим над бездной небытия. Мы не можем существовать сами по себе, ничего не было до того, как появились Земля, человек, растения, – ничего вообще. Бог положил некое бытие за пределами Собственной Природы и привел его в действие с помощью Своего могущества, Своей энергии, Своей силы. Дал всему возможность существовать. А стало быть, Он Источник нашего существования. Если мы забудем об этом, если мы перестанем обращаться к Нему, искать поддержки от Него в своем бытии, станем отворачиваться от Него, мы откажемся от Источника своего существования – мы срубим сук, на котором сидим. Точнее, станем плодом, который пытается отрезать себя от дерева, рыбой, которая тщится выпрыгнуть из воды, – так и мы не можем существовать без этих сил Божиих, без энергий Божественных. И все существующее действительно висит над бездной небытия.

И в то же время сила и могущество Бога настолько глубоки, что, один раз приведя мир в бытие, дав миру возможность существовать (и Сам Бог говорит, что сотворенный мир хорош, очень добро сотворен), Он не может отправить его обратно в небытие, разрушить. Он своими энергиями создал мир и уничтожать его не хочет – изначальная природа всего существующего прекрасна, и уничтожать эту красоту Бог не хочет. Только Он в этом мире делает главным человека и дает человеку его человеческую волю – Господь дарует свободную волю, которая зависит от его отношения к возможности существования своей связи и своей зависимости от Бога, которую он ощущает. Если он скажет «добро», и потянется к Источнику света, к Источнику своего бытия, к Источнику своей жизни, то его жизнь никогда не кончится, он будет все больше и больше наслаждаться всей полнотой жизни. Если же человек отвернется от Бога и скажет: «я хочу сам по себе существовать, быть автономным, независимым, сам делать свою жизнь», то человек рассыплется, его бытие разрушится.

Грех, страсти, болезни, смерть, о которых мы еще не раз скажем, говоря о Священной истории Ветхого Завета, это и есть свидетельства, что человек представляет собой, отказавшись от возможности жить непрестанно в Боге. Альтернативы, какого-то третьего пути у человека и у мира нет. Либо принять возможность существования, которую дарит ему Бог, и жить с Ним, либо жить самому по себе, своими (как ему кажется) энергиями, силами, мыслями, своим собственным каким-то, автономным добром. Но нет ничего независимого от Бога: все доброе, что есть в наших силах, ум, честь, достоинство, красота, возможность творить добро, жалеть, милосердовать, прощать, любить – все это уже укоренено в нашей природе, в акте творения Богом мира и нас из ничего. И поэтому, отказываясь принимать эту связь с Богом, мы отказываем себе в возможности стать добрыми, честными, милосердными.

ЧЕСТНОСТЬ, доброта, ум – все это дано человеку Богом. Он и сейчас дает жизнь. Есть в богослужебных текстах Православной Церкви, посвященных особенно страданиям Иисуса Христа, поразительные слова, что Тот, Кто сейчас висит на Кресте, Сам дает силу рукам Его палачей вбивать гвозди в Крест, пронзать копьем Его грудь, потому что ничто без Него происходить не может. Только от человека зависит, смириться ли перед этим Откровением, подчинить себя и всю свою жизнь Богу и верить в Него за то, что Он даровал нам все качества, таланты и способности – либо не подчиниться и приступить к собственному распаду, разрушению, самообожению, которое приведет к тому же концу, что и сатану.

ВСПОМНИМ, как конкретно был сотворен мир. Мир был сотворен за шесть дней. В первый день был сотворен свет – вспомним знаменитую фразу: «да будет свет. И стал свет. И было видно, что все хорошо».

На второй день было сотворено небо, на третий – море, суша, растения, на четвертый день – солнечное и лунное светила, звезды, для отделения дня от ночи и для знамений, и времен, и дней, и годов (и надо заметить, что тот свет, который был сотворен вначале, в первый день, это не солнечный свет, Солнца не было. Что это за свет, мы сейчас не будем говорить, хотя об этом много можно сказать и с точки зрения науки, и с точки зрения духовной жизни. Но мы скажем просто, что надо различать солнечный свет и свет, который Бог сотворил в первый день творения). В пятый день были сотворены пресмыкающиеся, птицы и рыбы, а в шестой – животные и венец всего существующего – человек.

Бог ничего не делает сразу. Это надо очень хорошо помнить, когда мы пытаемся понять присутствие Бога в своей жизни. Мы часто думаем, а почему Он сейчас каким-то образом не входит в нашу жизнь, не являет Свое присутствие, каким-то образом не изменит того, что мы так долго от Него ждем, о чем порой мы Его просим, молим, что шепчем в наших молитвах. А Он на самом деле все это делает с помощью конкретных, порой незаметных обстоятельств нашей жизни, микроскопических, но вызывающих очень глубокие изменения в нашей душе, в наших мыслях. Ничего не делается сразу, сердце человеческое враз не меняется, но постепенно, под действием благодати Божией, творится, как не в один миг был сотворен мир. То есть вся жизнь человеческая – это постепенное воздействие благодати Божией на нас, и сразу ничего не происходит. Это нужно чувствовать и понимать, и не торопить Бога, когда, как нам кажется, Он что-то не успевает для нас сделать. Процесс творчества медленный, и не потому, что Бог «не может», а потому что Он Своей бесконечностью, Своей беспредельностью вмешивается в мир конечный, который состоит из очень мелких частиц. Этот мир, когда он уже приведен в бытие, подчиняется своим внутренним законам, и изменять эти законы Бог не хочет. Он самоограничивает Свою Божественную свободу – создает мир, который живет не по всем подвластным Ему законам, а по внутренним законам материального бытия. И в этом великая милость и любовь Божия, что Он создает такой мир, как бы Сам Себя умаляя, Сам Себя ограничивая; таким образом, проходит некоторое время, необходимое и полезное человеку формируется очень медленно.

ПОГОВОРИМ о творении мира и данных современной науки. Я не буду сейчас пытаться под каждый день творения подводить научные теории или корректировать теории под Библейское Откровение. Сегодня никого не удивляет, что многие священники очень высокой духовной жизни в свое время занимались наукой, и глубокое занятие наукой не мешало им в вере и восприятии Библейского Откровения. Но я хочу сказать о двух важнейших моментах, которые необходимо представлять, прежде чем стремиться сравнивать Библию и науку.

Наука всегда обладает лишь частью знаний о мире, и любой настоящий ученый это понимает: периодически ученые открывают все новые и новые законы, которые переворачивают их собственные представления. Но при этом новые открытия не изменяют старых (есть механика Ньютона, но когда была открыта квантовая, механику Ньютона никто не отменил), просто они действуют в разных сферах, разных областях материи. И так далее. Есть еще очень много неизвестного в биологии, генетике, истории, космосе, физике, химии. И, стало быть, мы не можем примитивно сравнивать вневременное Божественное Откровение с известными сегодня данными науки. Самые мощные современные телескопы, сконструированные по последнему слову техники, могут выхватить лишь малый сегмент вселенной, а то, что мы видим своим глазом – и того меньше; мы – кусочек вселенной, которую не можем ни умом, ни глазом охватить, и при этом пытаемся сказать, что есть мир. Есть огромная бездна процессов, о которых мы не имеем ни малейшего представления и не можем их толковать. Как мы можем при этом сравнивать науку и Библию?

Если кто-то считает, что наука противоречит Библейскому Откровению, то, как не раз уже бывало, пройдет некоторое время, и наука докажет, что Библия была права. Всего сто лет назад историки Западной Европы стали утверждать, что Библия – миф, потому что не находили те города, которые упоминаются в Библии: они делали вывод – поскольку им неизвестно ни о Ниневии, ни о Вавилоне, ни об Уре, все, о чем говорит Библия, есть миф. Но после открытия Генрихом Шлиманом Трои ученые свежим взглядом посмотрели на Библию, отыскали города, которые в ней были указаны, и поняли, что слишком поспешно отнесли Библию к мифам. А какой взрыв произвело в свое время открытие в палестинской пустыне свитков древнейшего общества ессеев? То, что раньше казалось невозможным и немыслимым, подтвердилось благодаря этим свиткам. Наука очень молода. Библия куда старше. Поэтому сравнивать их рановато.

ЗАДУМАЕМСЯ и о том, что мир, который создал Бог, и тот, который мы видим сейчас, – это совсем не одно и то же. Между ними – огромная пропасть, бездна, разлом. Человек согрешил. И это не тот грех, который совершает каждый из нас ежедневно, от него разломы мира не происходят и мир не умирает. А Адам совершил то грехопадение, которое перевернуло мир, поколебало все стихии мира и привело к тому, что Бог взошел на Крест. В том райском мире, где первозданно жили Адам и Ева, все существа, например, кушали траву. Представить себе это несложно; хорошо бы, чтобы все кушали только траву. Но мы знаем, что сегодня лев не может кушать траву, его органы к этому не приспособлены, весь его физиологический аппарат настроен только на то, чтобы есть мясо; если он сейчас начнет есть траву, он умрет, – а, тем не менее, до грехопадения лев траву ел. Как? Значит, со львом и со всей окружающей природой произошли удивительные изменения. И еще мы знаем из библейской истории, что дождя на землю не падало – этими словами начинается вторая глава Книги Бытие: «но пар поднимался с земли и орошал все лице земли», а дождя не было. Как это? Что было, когда не было дождя? Все небо было затянуто тучами, или все время светило солнце? Как это происходило? Где скапливались массы испаряемой воды? Мы не знаем, мы только знаем свидетельство Библии, что дождь не проливался над Землей; а потом это стало нормой, – после грехопадения, особенно после потопа, дождь становится нормой. Мир приобрел с тех пор качества, известные нам, пережив два серьезных катаклизма после того, как был создан: первый – грехопадение, и второй – потоп. Так изменилось лицо мира, и об этом мы поговорим в следующий раз.

^Грехопадение как раскол единства

Бог сотворил человека. Святые отцы много рассуждают о том, что значит «образ Божий в человеке». Одни говорят, что образ Божий – это свобода, другие говорят, что личность или творческие способности – образ Божий, кто-то усматривает его в любви. Но хотелось бы сейчас остановиться на словах, которые говорит Бог: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» – Он говорит не «по образу Моему», а «по образу Нашему».

ВСЕ ЭТО очень ясно свидетельствует, что в самом сотворении человека, его богообразности и заключена, и раскрывается, и содержится тайна Святой Троицы. То, что тайна Святой Троицы содержится в самом образовании, сотворении человека, несомненно. Мы не будем сейчас углубляться в догмат Церкви о Святой Троице, просто кратко обозначим: три Лица Пресвятой Троицы, три Иных, три Разных, представляют собой единое, неразрывное Целое – Они обладают всей полнотой единой Божественной природы, у них одна Суть, одна Сущность, они – одно Целое. И при этом их Трое.

В Адаме, и это тоже надо понимать, заключен весь человек. Не все человечество, как мы привыкли говорить. Все человечество – это несколько миллиардов индивидуумов, разных людей, фактически не ощущающих единства друг с другом, – не просто разных, а чужих друг другу. Будучи даже близкими по крови, люди все равно ощущают, что человек, находящийся рядом с ними, – чужой. Он не понимает, не чувствует того, что чувствует другой член этой семьи, этого коллектива, этого сообщества. Потому и происходит очень много семейных, бытовых драм, мелочных ссор, конфликтов, перерастающих порой в разрывы, – именно потому, что в простых человеческих словах люди видят совсем не тот смысл, который вкладывает в них другой человек. Это и есть свидетельство, что мы чужие друг другу и воспринимаем себя именно чужими. И другого человека приходится убеждать, доказывать ему, стыдиться его, бояться и так далее. Эта отчужденность и есть – человечество. Понятно, что отчужденность между различными людьми перерастает в отчужденность между обществами, социальными слоями, социальными группами, поколениями, государствами, эпохами.

Фактически каждый человек – сам по себе. И не случайно говорят некоторые святые отцы, что главная беда человека – одиночество в этом мире. Не случайно Диоген ходил по многолюдному городу, говоря: «Ищу человека». То есть даже среди соотечественников, единоверцев, однопартийцев, односельчан, коллег, в кругу семьи и даже рядом с любовью своей жизни человек может чувствовать непреодолимую бездну и отчаяние одиночества. Из этих одиночеств и состоит человечество.

АДАМ – это человек. Все мы были в его клеточках, когда он был создан Богом. Все мы вышли из его существа, включая Еву. Ева ведь тоже часть Адама. А потом от их брака родилось человечество, которое заполнило собой весь исторический путь.

Бог, творя человека, мысленно, онлайн (поскольку Он вне времени) охватывает каждого человека именно в нашем единении друг с другом. Потом наше человеческое единство будет разрушено грехопадением. Но, творя Адама, Он видит нас едиными и творит именно человека, – всю множественность людей как одного человека. Сейчас, конечно, мы воспринимаем так: один из нас обладает одним талантом, другой другим, один – одними качествами, другой – другими. Этого изначально не было. Изначально каждый из нас должен был обладать всей полнотой человеческой природы, будучи совершенно уникальной личностью и не ощущая разрыва с другими.

Вот сотворена Ева. Она другая, у нее другое ипостасное начало. Она может говорить Адаму «ты», Адам может говорить Еве «ты», и при этом они никакой разницы, и уж тем более отчужденности, по отношению друг ко другу не чувствуют. Это видно из тех слов Писания, которое говорит, что они были оба наги и не стыдились – не потому, что они были, как дети, которые не замечают и не стыдятся физиологических различий. Они их просто видели, не воспринимая как различие. Они ощущали, что один – это продолжение другого, это часть меня, это я сам. Они не видели разницы между собой, хотя их физиологическое отличие было очевидно. Но они не ощущали себя разными существами. Они ощущали себя иными, но обладающими абсолютной полнотой человеческой природы.

К СОЖАЛЕНИЮ, мы не можем представить, как бы они жили втроем или вчетвером, во множественности, при этом ощущая собственное единство. Этого не удалось, произошло грехопадение. Но две человеческих ипостаси Адам и Ева в раю существуют как единый цельный человек, – так говорит Библия. И только впоследствии Адам через свое грехопадение разорвал единого человека на множество разных индивидуумов, – нецельных, неполноценных человеков. То, что мы называем словом «индивидуум», содержит в себе некую нецелостность, неполноту. У одного есть одно, у другого есть другое, один умеет делать что-то руками, другой делает головой, и все мы разные и чужие друг другу. Но благодаря определенным действиям, предпринятому труду, мы можем эту отчужденность преодолеть. Мы чувствуем, что сейчас, вот такие, какие мы есть в нашей отчужденности, если исполним определенные требования и предпримем определенные усилия, сможем почувствовать родство и близость, целостность с кем-либо. Это бывает в отношениях между друзьями или в отношениях супругов, братьев и сестер, родителей и детей. Когда люди чувствуют родство и близость настолько, что не чувствуют отчужденности. Но каждый из них знает, что это не удалось ему даром, над этим надо было трудиться – действительно, ради чаемых родства и близости, единства друг с другом, благодаря которым только и возможно преодолеть одиночество, необходим наш труд.

Вернемся к разговору о рае. Адам ничего не делал для укрепления родства, он был создан таким, и такой была создана Ева. И он жил в этом ощущении единства с Евой, просто обладая даром благодати, не понимая, чем владеет, – они просто жили в этом единстве, где постоянно присутствовал Бог. Мы не знаем, как общался Адам с Богом в раю, но знаем, что общался. Что это было за общение, мы не знаем, но Господь непрестанно как бы срастворен с самим воздухом рая, Он непрестанно там присутствует. И потом, когда Адам лишается благодати Божией и оказывается за пределами этой благодатной черты, разрушается единство Адама и Евы. Они чувствуют, что стали чужими друг другу, их охватывает стыд, они шьют себе опоясания из листьев смоковницы. Не переставая быть родными, не разрушая своих отношений, они, тем не менее, воспринимают другого отчужденно. Единство разрушилось. Значит, фундаментом его была благодать Божия.

Чтобы человек ощутил единство с другим человеком, преодолел собственные замкнутость и одиночество, в которых все мы, в той или иной степени , оказываемся, нам необходимы наш личный труд и благодать Божия – две составляющие полноты человеческой жизни. И это восстановление единства в богословском смысле. А с точки зрения духовной и нравственной оно называется одним словом: любовь. Именно любовь, как осуществление человеческого единства.

Конечно, за последнее время мы очень много говорим о любви. Говорим на улице, по телевидению, в подворотне. Это слово избито и истаскано. Его изначальный смысл, бытийное содержание исчезли, мы не чувствуем его глубины, оно выражает порой все что угодно. И когда мы говорим уже в церкви, по-христиански, что надо любить человека, очень часто не отдаем себе отчет: собственно говоря, а что мы имеем в виду?

Мы понимаем, что такое любить ближних, мы понимаем, что такое любить дорогого, родного нам человека. Другое дело, можем мы так любить или нет, но мы понимаем, как это может быть. А в Священном Писании говорят о какой-то совершенно другой, иной любви, причем о той, которая почему-то дается очень трудно, которая есть венец человеческого счастья и добродетели. Ну, например, в «Лествице» блаженного Иоанна Лествичника любовь это самая совершенная вершина, конец пути, цель всех подвигов, трудов, страданий, поста, молитвы и всего прочего, ради чего подвизается человек. А мы говорим о любви, доступной нам и, как предполагается, существующей, возможной здесь и сейчас, которую можно реализовать.

Так вот, любовь, с точки зрения Священного Писания и святых отцов, – это восстановление утраченного единства, стремление к нему. Но единства не надуманного, а реального, когда того, другого, бьют, – а мне больно, когда он плачет – и у меня скорбь, когда у него радость – и я смеюсь, когда любое его чувство, любая его мысль тут же плещутся во мне. Как говорит, например, апостол Павел про себя: «Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?» – человек соблазняется где-то там, не на его глазах, а апостол Павел уже это чувствует и воспламеняется, и готов молиться за того человека, чувствуя борение, в котором тот пребывает даже не на его глазах. И поэтому он говорит нам: «Плачьте с плачущими, смейтесь со смеющимися» – у нас единые переживания на всех. Вот это и есть ощущение единства, когда не надо человеку ничего объяснять, когда у нас единомыслие, когда я сказал, – и человек понял именно так, как я сказал, он услышал мою мысль изнутри. Вот это единство, к которому, собственно говоря, и стремится человек – то единство, которое было в раю. Не просто переживание каких-то приятных чувств, это всегда непрочно, чувства мимолетны, сегодня есть, а завтра могут исчезнуть: они зависят от настроения, от колебаний погоды, магнитных бурь, солнечных затмений, от успехов или неуспехов. Та любовь, которую стяжали святые отцы, не колебалась ни от чего. Убивали ли их, пытали, давали им дары, материальные или духовные, ничего не изменялось в их любови. Они продолжали ощущать единство свое со всей братией, а то и со всем родом человеческим. И такая любовь, как ощущение единства, и есть путь, заповеданный нам Богом, и более того – заложенный в нас Богом.

На самом деле мы потому и одиноки, что внутренне, подспудно, неосознанно стремимся к единству и можем найти счастье только в нем. Да, поначалу мы мечтаем о единстве с одним человеком, будь то друг или любимый. Но в целом желание, тот образ, стремление, заложенные в нашу природу, предполагает стремление к единству со всем родом человеческим. И тот, кто к этому неготов, этого вместить не может, по свидетельству святых отцов, начинает разрушать собственную жизнь.

Именно поэтому Христос так категоричен в Евангелии: «Если не будете любить врагов ваших, то вы не достойны вашего Небесного Отца, будьте милосердны, как Отец ваш милосерд. Отец дает свет всем, дает дождь всему, так и вы должны источать свою любовь, свет своего сердца на всех». Силуан Афонский, всю свою жизнь посвятивший стяжанию этой любви и много размышлявший о Боге, пишет, что человек, который не хочет и не умеет иметь любви к врагам, отрекается от Христа – нет, он продолжает верить во Христа, но отрекается от цели создания Богом человека, от единения.

Есть в Евангелии от Иоанна особенная глава, семнадцатая, посвященная заключительным словам Господа Иисуса Христа перед Его шествием на казнь. Он обращает их не к ученикам, а к Отцу; вся эта глава – молитва Христа, обращенная к Своему Отцу. Он молится о Своих учениках. Не только о трех апостолах, бодрствующих с Ним в Гефсиманском саду, не только об остальных – Он молится о всех верующих по их слову. И обращаясь с этой молитвой к Своему Отцу, Он просит: «Да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня». И в этой молитве, с которой сейчас Он пойдет на Свой крестный путь, Он посвящает Себя и проливает Свою Кровь ради этого единства. Потому апостол Павел называет Христа Новым Адамом – Христос делает то, чего не смог сделать Адам. И потому мы, рожденные по плоти от наших родителей, кровь от крови, плоть от плоти Адама, пусть и рожденные вне данного Богом единства, но рожденные в Духе и от купели во Христе, причащающиеся Его Тела и Крови, составляем нового человека – не новое человечество, а нового человека. Мы составляем единство нового человека, потому что во Христе мы все едины и целы, суть одно.

Поэтому неразумно, как порой это делают протестанты, радоваться тому, что, якобы, Бог есть только мой личный Спаситель. Величие дара Христа в том, что Он не просто нас спасает; Он нас делает едиными друг с другом – Он создает из разрозненного человечества единое целое, в котором одно желание, одна мысль, один дух, одно Тело, пропитанное Христом. Поэтому так важно, в частности, принадлежать Церкви, быть с Церковью, поэтому так важно креститься, причащаться, чтобы соединиться со Христом, влиться в это Тело, дышать этим Духом, жить Христовой Кровью. Потому что живущий не так выпадает из человеческого единства даже в раю – не едином для цельного человека, а в тех разнообразных «райских» местах, что придумывают себе индивидуумы, они будут одиноки. Глубоко, бездонно одиноки. Именно одиночество на самом деле – главная трагедия человечества, главное, если хотите, наказание человечества, главное бедствие человека и главное последствие его грехопадения.

Еще раз повторим, что человек создан по образу Святой Троицы и призван во множестве человеческих личностей осуществить, приобрести, стяжать единство человеческой природы, ощущать единство со всеми и достичь этой сущности христианской жизни. Борьба за любовь и стремление к любви – это не просто стремление к чувствам, это именно борьба, чтобы почувствовать брата своего частью себя самого. Если мы этого не чувствуем, приходим в храм и чувствуем только что «я один», то мы еще очень и очень далеки от цели Пришествия Христа на землю. Для чего Он пролил Кровь, для чего Он каждую Литургию выносит Себя из алтаря в Чаше и питает нас Своей Кровью? Именно чтобы мы не просто по имени, а и реально, и духовным опытом пережили, что мы братья и сестры друг другу, что мы – единое целое.

И вот для этого требуется труд. Без труда выполнения определенных требований, которые и представляют собой заповеди Христовы, достичь этого невозможно. Но и вне Церкви, вне благодатных даров, которые Христос даровал людям, достичь единства тоже невозможно. Вне Церкви невозможно осуществление этого состояния.

^Дары и жертвы

Адам был изгнан из рая в мир, в котором мы продолжаем жить; впрочем, мир с тех пор сильно изменился.

НЕ СТОИТ обвинять Адама в наших мучениях. Каждый человек мучается и страдает в этой жизни за свои собственные грехи, ошибки и преступления, а вовсе не из-за Адама. Мы по-прежнему обладаем человеческой свободой и несем ответственность за последствия своих действий. После Пришествия в мир Спасителя человек сам отвечает за свою жизнь, за использование сил, данных ему Богом от рождения, за выбор своего пути. Каждый будет судим не за обстоятельства, в которых оказался из-за вины Адама, а за то, что сделал сам, находясь в этих обстоятельствах. Бог не спросит одинаково с родившихся в семье алкоголика и в семье профессора богословия. Исходные данные, природные качества, способности и душевная среда, в которой оказался человек с детства, у каждого разные. И поэтому с каждого спросится то, что он мог и должен был сделать, находясь в своей жизненной ситуации. Это применительно к судьбе каждого человека, каждого потомка Адамова. Бог знает, что мы родились в мире гораздо худшем, чем при жизни Адама. Но, тем не менее, нам даны силы и возможности исполнять заповеди Божии. И мы будем судимы за то, как исполним заповеданное, а не за то, что не сделали невозможного: если мы не способны достичь совершенства, его Господь с нас и не спросит, а вот за то, что могли сделать, но не сделали, и будет с нас спрошено. Потому Бог и назван Судьей справедливым. Не потому, что Он по справедливости воздает каждому (в этом Он скорее милосерден, чем справедлив). Но когда мы говорим о Боге, как о Судье, Его справедливость в том, что, зная способности и качества каждого человека, дела и помыслы, Он спрашивает с него, основываясь на Собственном истинном знании этого человека.

Каков же нравственный вывод из вышесказанного? Каждый человек действительно хозяин своей жизни. И от человека зависит, в какие условия – духовные, нравственные, бытовые – он поставит своих потомков. Он своими грехами или, напротив, праведными делами влияет на то, насколько трудно им будет познать Бога и исполнить Его заповеди. Мы напрямую в ответе за поколение, которое будет после нас. Если мы нерадиво исполняли заповеди Божии, то нашим детям искать Бога придется в гораздо худшем исходном состоянии, чем нам.

События, происходящие в российском обществе, ярко иллюстрируют этот закон. Люди, воспитанные в советской системе ценностей, где служение Отечеству и сотоварищам было нормой, быстрее понимают, что от них требует Церковь. Людям молодым порой труднее в ней найти свое место: они не привыкли жить для других. Они с детства пропитаны мыслью о собственном превосходстве и необходимости получения благ для самих себя. И в этом случае в Церкви они ищут блага в первую очередь для себя – они ждут и требуют, чтобы им помогали, входили в их положение, чтобы сделали что-нибудь для них, но до них не всегда доходит, что они сами должны что-то делать для Церкви. Условия, в которых формируются души современного поколения, иные, и своим потомкам эти россияне, соответственно, оставят в наследство еще более сложное общество.

ВЕРНЕМСЯ в нашем разговоре к миру, в котором оказались изгнанные из рая Адам и Ева. У них родились два сына, Каин и Авель. Известно, что оба принесли жертву Богу. И жертву одного Бог принял, а жертву другого не принял. Каин принес в жертву пшеницу, Авель – от стад своих ягненка, и вот жертву Авеля Бог принял, а жертву Каина не принял. Каин очень смутился этим – настолько, что в его сердце проникла ненависть к брату, за которой последовало убийство. Эта история показывает тайны человеческого сердца, тайны отношений человека и Бога. Бог является Каину, зная, что Каин хочет совершить грех, и пытается его удержать от греха. То есть, судя и по этому ветхозаветному свидетельству, и по некоторым свидетельствам святых отцов, Бог всегда является человеку, даже тому, кто действительно уже решился внутренне, в сердце своем, сотворить зло и встал на путь зла. Бог каким-то образом – либо через обстоятельства жизни, либо явления духовного или вещественного мира – все делает, чтобы человека удержать от греха. Но Он никогда не вмешивается настолько, чтобы отнять свободу. То есть, предлагая сделать верный выбор, пытаясь направить его на добрый путь, Господь показывает человеку, что тот задумал плохое, что он может разрушить в первую очередь собственную душу. Тем или иным образом Бог вмешивается в жизнь человека, пытающегося совершить зло, только мы его не слушаем, мы, решившись на что-то, очень редко меняем свое решение. Но это лишь подчеркивает то, что мы сами совершаем свой грех, и потому только мы и несем за это ответственность. Больше никто.

Нам всегда предлагается альтернатива, нам всегда предлагается другой путь, но мы выбираем зло, потому что в глубине души мы это зло возлюбили. Это и есть самое страшное в грехе: то, что Бог пытается нас остановить, а мы Его не слушаем, и именно это обличает внутреннюю суть нашей души. Мы совершаем грех только потому, что внутренне он нам нравится, мы не хотим с ним расставаться. Прекрасно обличил свой грех, исповедал свою немощь (и вообще суть любого греха) блаженный Августин. Известна написанная им его собственная «Исповедь». Он рассказывал что долгие годы, живя с женщиной, молился, чтоб Бог помог ему справиться с этой страстью и освободиться, стать свободным служителем, пойти к Богу, стать христианином с чистым сердцем: живя в незаконном сожительстве, христианином он не был. Он долго молился, но никаких плодов эта молитва не приносила. Так прошло несколько лет, пока он не понял, что, когда устами он говорил «Господи, исцели меня от этой страсти!», в уме своем, в сердце добавлял «только не сейчас»; пока есть такое разногласие в человеке, Бог не может ему помочь.

Господь не может загнать всех в некую нравственную резервацию, где будет заставлять совершать человека поступки, которые тому полезны: такие отношения – не отношения любви, не отношения отца и сына, не отношения благодати. Это не царство и не то, чего Он ждет от человека: Господу хочется, чтобы человек сам возлюбил добро и к добру устремился. Вот именно поэтому Он нам предлагает два пути. Всегда, когда видит, что мы собрались совершить зло, тем или иным образом пытается нам помешать, но не разрушая нашей свободы и не отменяя ее при этом, – если, конечно, тот поступок, который мы задумали, не может очень сильно помешать Промыслу Божию. Тут Бог может вмешаться и даже не допустить то, что злые люди могли задумать. Как это было, например, в истории с Христом, когда прежде Креста покушались люди его убить, но эти попытки до конца доведены не были. Христос оставался невредим, потому что час Его еще не пришел.

ВЕРНЕМСЯ в наших рассуждениях к Каину и Авелю. Дело не в том, какую именно жертву каждый из них принес Богу, ягненок не дороже Ему, чем пшеница, – Господь смотрит не на жертву, а на сердце человека в момент жертвоприношения. Именно за это сердечное расположение Бог и призрел на молитву и жертву Авеля и отверг жертву Каина, которая приносилась не с тем сердечным расположением.

Какое же сердечное расположение нужно для совершения жертвы? (Это, кстати, важно в любую эпоху, и в нашу тоже – мы должны понимать, что Бог испытывает наше сердце, когда мы приносим жертву в храм.) Если наша жертва, как бы велика она ни была, совершается не с теми мыслями, не с теми чувствами, то Бог не принимает ее, потому что Богу от нас ничего не надо. Как сказал Он в 49 псалме Духом Святым устами пророка Давида: «Что вы Мне можете дать в жертву? Моя вселенная и все, что наполняет ее». Недопустимо и немыслимо думать о Боге, что мы можем принести ему что-то: Ему и так все принадлежит, Он дает дыхание и жизнь и нам, и всему, что нас окружает. Если у нас есть деньги, это милость от Бога; таланты, благодаря которым мы смогли их заработать, тоже от Бога. Поэтому ничего мы не могли бы действительно принести Богу, чего бы у Него прежде не было.

Эта мысль ярче и глубже всего выражена в Евхаристической молитве. Когда хлеб и вино, как символ этого мира, прелагаются в Тело и Кровь Христовы, священник произносит слова: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся» – то, что Ты нам дал, мы возвращаем Тебе, приносим в дар, исповедуя, что нет ничего нам по-настоящему принадлежащего, все Твое.

Авель понимал это, именно с такими мыслями и принеся жертву; он своей жертвой в сердце своем исповедал, что все, что он имеет, есть Божие – он принес жертву с исповеданием, что она и без того Богу принадлежит, принес ее со смирением и благодарностью Тому, Кто дал ему этих ягнят.

Каин приносил жертву иначе. Он думал, что делает Богу одолжение, у него не было мысли, что его жертва и без того принадлежит Богу. Такую жертву Бог не принимает. Если мы посмотрим внимательно на свое сердце в момент жертвоприношения, то увидим, что хотим Бога попросту подкупить: «Вот, мы даем Тебе жертву – Ты сделай нам то-то и то-то»; такие мысли и сердечные намерения нечисты, и такую жертву Бог не принимает.

Более того, в жертве должна быть… жертва. Дар, что мы приносим Богу, должен быть труден для человека, иначе он жертвой не будет. Не только отдать Богу часть Его собственности, а показать, что Господь для меня дороже всех даров, которыми Он меня окружил. В этом – великое дело Авраама, который решился принести в жертву своего сына Исаака.

И Авель приносит Богу драгоценную для него жертву – нужно быть человеком древнего мира, чтобы понять, насколько любое живое существо, живущее в доме человека, было родным, насколько взаимоотношения человека и тех, кого он выхаживал с рождения, кормил и поил, были пронизаны любовью. И когда Авель такое существо приносит в жертву, он наносит рану своему сердцу. Но отношения с Богом для человека ближе и дороже любой жертвы. Авель, принося в жертву ягненка, действительно приносит его с трепетным, больным, надорванным сердцем. Судя по всему, это вообще была первая истинная жертва, которую совершили люди. Во всяком случае, на страницах Библии ничего другого мы не видим. Авель страдает, принося свою любимую жертву. Но любовь – будь то родительская, сыновняя, супружеская, дружеская – всегда содержит элемент страдания. Если любовь не цепляет за живое, если не причиняет боли, то она не настоящее чувство.

АВЕЛЬ переживает некую боль, Каин нет, его сердце остается холодным. Каин смотрит не на свое сердце в момент дара, а на то, как Бог принимает жертву Авеля. Он не пытается разобраться, почему Бог не принял его жертву, хотя на самом деле Бог мог принять и жертву Каина. Господь специально показывает, что жертву Каина Он не принимает, – чтобы Каин задумался. Господь преподает Каину урок. Но Каину не то обидно, что его жертву Бог не принял, а то, что принял жертву Авеля – то, что брата почтили больше, чем его.

Каин завидует, он хочет быть первым, потому что родился первым. Как сатана, первый созданный дух, возгордился и захотел быть первым во всем, не подчиняясь Богу, так и Каин, первый из рожденных на Земле людей, захотел быть первым во всем – и вдруг увидел, что Бог первым признал Авеля. Вот это и томит душу Каина: он не первый – он второй. Гордыня, которая погубила сатану, находится и в сердце Каина, и именно на это хочет указать Каину Бог, он хочет призвать его к покаянию. Именно по этой причине, когда грех уже совершен, Бог не наказывает Каина тотчас, оставляет его жить: Господь хочет, чтобы Каин осознал свой поступок. Бог дает Каину понять, что чувствует убийца, но дает и возможность покаяния. Для нас дальнейшая судьба Каина тайна – до Страшного Суда. Нам важно понять как развивался грех в нем, понять также, что Бог нелицеприятен. Он даже в отношении к убийце Каину показывает Свое глубоко Отцовское отношение: не судит его, не наказывает тотчас, не вмешивается, запрещая его действия. Господь показывает Свое доверие Каину, веру в его способность к изменению. Ведь, собственно, Бог потому и посылает человека на землю, выгоняя его из рая, чтобы за долгую жизнь человек понял, ради чего на самом деле стоит жить. Господь позволяет нам совершать ошибки, понимая, что мы можем понять и сделать правильные выводы, пережив при этом греховное состояние, оступаясь и падая.

Мы на собственном опыте, в собственной душе понимаем, что наш грех губителен и без Бога жить невыносимо. Именно из глубины, из бездны собственного опыта мы делаем осознанный, продуманный, глубоко мужественный шаг. Мы встаем перед Лицом Бога, исповедуя Его и преклоняясь перед Ним, осознавая свой грех, но уже стыдясь его, осуждая себя за него. И в конце концов исповедуя Бога, и понимая, что без Него жизни нет. Вот это и есть плод нашей жизни, которого спрашивает с нас Господь.

^Каин и Ной – отцы цивилизации

КАИН, убивший брата, был изгнан от лица своих родителей. Теперь Адам познал первые плоды своего грехопадения. Плач Адама, его тоска усиливаются. Он уже понял, что впустил в мир, не послушав Бога. Он уже понял, что теперь будет испытывать человечество. Он отсылает Каина от себя. Сын уходит из семьи, начинает жить самостоятельной жизнью.

Мы редко задумываемся о культуре, которая нас окружает, искренне считая, что цивилизации – человеческое достижение. Но Библию нужно читать честно. Творец человеческой культуры, творец и отец человеческой цивилизации именно Каин. Он уходит от отца, и именно его потомки создают первые города, первые музыкальные инструменты, придумывают песни, танцы, плавят руды. Архитектура, зодчество созданы потомками Каина. Мы знаем, что именно города стали очагами культуры: простое сельскохозяйственное поселение не оставило следов, да у его жителей и не было нужды развиваться, а не просто добывать себе пропитание; жителям древних сел не нужна культура, им было достаточно обыкновенных, простейших навыков. Культура создавалась в городах – в тех городах, которые основал Каин.

Христианство очень много сделало и продолжает делать, чтобы культура смогла стать мостом, ведущим человека к Богу, к спасению. Любой предмет этого мира может связать нас с Богом: любая вещь и любая работа, любая профессия могут быть пронизаны благодатью Божией. Присутствие Святого Духа в жизни каждого человека может освятить его, окружающих его людей, и привести к предназначению – спасению его души.

Но культура сама по себе не имеет никакого достоинства, которое ей очень часто приписывается; ей нельзя поклоняться, ее нельзя ценить выше Бога. Нельзя дорожить в мире ни прекрасными зданиями, ни сокровищами истории, ни даже сокровищами человеческой мысли больше, чем живым Богом. В Царствии Небесном, в том мире, который будет после пришествия Христа, культуры в нашем понимании снова не станет.

Человек вернется в то первозданное состояние, в котором не будет предметов человеческой культуры, поскольку не нужны будут материальные посредники между Богом, человеком и материальным миром. Бог будет во всем, и поэтому человеческое представление о прекрасном уже будет не нужно. Бог – Красота, Правда – будет во всем, и жалкие человеческие попытки их изобразить, представить и таким образом самореализоваться будут не нужны. Любое произведение культуры, любая человеческая данность могут стать идолами в этом мире, если человек забывает, что культура только для того и нужна, чтобы приобщить нас к Богу.

Мест в Священном Писании, которые показывают именно такое отношение к культуре, более чем достаточно. Вспомним, был разрушен лучший храм мира, храм Соломона, и не осталось от него камня на камне. Вспомним: когда апостолы показывают Христу второй храм, не столь величественный как Соломнов, но единственный тогда посвященный единому Богу, Христос даже не обращает на него внимания: «Говорю вам, все это будет разрушено, камня на камне не останется от того, чем вы так гордитесь». Пророк Исаия тоже в своей книге говорит, что все, чем так гордится человек, вся культура, которой он дорожит, гордясь собственной успешностью, завершенностью, состоятельностью, будет уничтожена; человек отречется от всего, он войдет в Царствие Небесное совсем другим.

Отметим еще одну важную деталь. У древнейшего человечества не было идолов. Сначала эта мысль может удивить, поскольку мы знаем, насколько было велико их разнообразие в дальнейшем. Но первые люди были настолько велики, настолько могущественны, жили около тысячи лет – были такими, какими их еще создал Бог, во всей полноте сил. Они не боялись зверей, и им не было нужды их убивать; только после потопа Бог повелевает Ною вкушать мясо животных. Конфликта между животными и людьми еще не было. Люди были мудры, они ощущали себя гигантами, особым родом на этой Земле, и не видели ничего, что могло бы поколебать уверенность в их неуязвимости.

Мы не видим свидетельств, что их мучили болезни, что им тяжело было обрабатывать землю, жить. Наоборот, они уверены в себе, горды, надменны. В этой ситуации человеку нет необходимости придумывать идолов. Ему не нужно просить кого-то о помощи. В таком состоянии человек никого, даже Бога не хочет просить о помощи. Он сам себе хозяин, бог и владыка своей жизни.

Именно это состояние допотопного человечества и привело к тому, что Бог решается такое человечество уничтожить. Подлинную причину уничтожения человечества мы рассмотрим, когда будем говорить о гибели Содома и Гоморры, а пока познакомимся с Ноем.

НОЙ, по всей видимости, остался на тот момент единственным человеком, который чтил Бога. Он просил Бога, он уповал на Него. Его праведность в том, что Ной надеялся не на свои силы, хотя был уникальным человеком. Именно он смог построить первый в жизни человечества корабль, а для этого нужны были многие знания, умения, воля, искусство, труд. Более того, он смог собрать в этот ковчег животных, а это значит, что они слушались его. Но во всех своих делах Ной, в отличие от своих сородичей, возлагал надежду и упование только на Бога. В этом и проявлялась его вера; за нее Бог и даровал ему чудо спасения.

Бог по-Отечески, милосердно, мудро и очень осторожно не обещает Ною поднять его на Небеса, залив землю водой, не спасает его чудесным образом (хотя может это сделать), но повелевает Ною самому строить ковчег, то есть участвовать в собственном спасении, хотя Бог может спасти его и чудом.

Собственно говоря, Ноев ковчег – это древнейший прообраз Церкви: в Церкви человек спасается Богом, но он сам созидает свое спасение тем, что святые отцы называют синергией – соработничеством Бога и человека. Бог приглашает Ноя участвовать в спасении. Более того, Он привлекает к этому строительству внимание всех. Ведь Ной строит корабль – невиданное сооружение, чрезвычайно интересное, причем даже не на берегу моря, а в глубине суши.

В ГЛУБИНЕ суши строится корабль – непонятно для каких нужд. Строится на глазах людей, которые никогда не видели дождя, не то что наводнения, у которых нет никакого представления о стихийных бедствиях. Ведь дождь, который пролился во времена потопа, по всей видимости, был первым в истории человечества.

И вот целый год Ной строит ковчег. Люди видят это, видят его решимость, видят чудесное явление созидания невиданного корабля. Ной каждый день говорит им, что мир будет уничтожен и своим трудом он строит орудие своего спасения. Он ежедневно своими усилиями доказывает, что всерьез верит тому, что говорит. Но никто за целый год не подошел к нему, не спросил его, почему он принял такое решение, почему он строит корабль. Никто не захотел участвовать в строительстве или грядущем спасении. Удел Ноя – насмешки, неверие, пустословие людей, уверенных в собственной неуязвимости. Священное Писание проводит параллель допотопного мира с состоянием общества, которое будет существовать в последние его дни. Ведь тогда люди тоже будут уверены в своей безопасности. Им будет казаться, что все стихии мира, все болезни им подвластны. Они будут убеждены, что расцвел мир, в котором больше нет врагов ни внутренних, ни внешних. Нет никаких угроз. Это мир, живущий под лозунгом американского кино: «У меня все под контролем». Таким он будет перед самым Пришествием Иисуса Христа. И как бы ни пытались христиане сказать о скором Пришествии Христа, о необходимости скорейшего строительства инструментов спасения, люди не будут верить – ведь им хорошо, комфортно, мир идеален, и не нужно ничего выдумывать. Вот такое состояние самообожествления, когда человек сам себя считает орудием спасения, хозяином своей жизни, показывает, что человечество совершенно глухо к любым попыткам Бога как-то воздействовать на человека. В самообожествлении человек отказывается от благодати Божией, и как бы ни пытался очередной Ной ему помочь, достучаться до такого человека невозможно.

Но вернемся к допотопным временам. Поскольку люди не взыскали Бога, постольку у них не возникло никаких вопросов по своему спасению; Бог не видит смысла в существовании такого человечества и посылает потоп.

Да и сейчас, когда беседуешь с людьми о потопе, чаще всего вопросы возникают не о спасении, а «как вместились в ковчег животные всех видов? А как Христос умножил 5 хлебов и накормил ими несколько тысяч человек? А потом еще собралось множество остатков. Все говорят – это чудо… Как Бог кормил полуторамиллионный народ в пустыне каждый день манной с неба? Он кормил целый народ Небесной пищей на протяжении 40 лет – как Он это делал? Как Иисус Навин говорил солнцу: «Остановись!», и солнце слушало его – и мы, христиане, верим, что так было?..»

Как ответил митрополит Филарет Московский, умнейший богослов Русской Православной Церкви, на сомнения в возможности того, что кит мог проглотить Иону: «Если бы Священное Писание сказало мне, что Иона проглотил кита, я бы и тому поверил» – умнейший человек того времени показал своим ответом ограниченность человеческой рациональности. Он показал, что всегда должно оставаться место вере в Бога. Рациональное объяснение Библии невозможно. Священное Писание – это Откровение Божие, чудо общения Бога с человеком. Если из Библии исчезнет чудо, исчезнет и тайна присутствия Бога в жизни человека.

Но история потопа имеет больше свидетельств, нежели иные библейские истории. Во всех религиозных системах, исторических свидетельствах, которые знает ныне научный мир, есть история о потопе. И если любые народы от эскимосов до аборигенов Австралии говорят о том, что потоп был, значит, он действительно был.

Когда Ной выходит из потопа, Бог восстанавливает с ним завет, снова дает повеление плодиться и размножаться, давая тем благословение на создание нового человечества. Но оно уже не имеет прежних возможностей: живут люди намного меньше – 170, 160, 150 лет, и с каждой следующей эпохой все меньше и меньше, теперь они болеют. Теперь изменились условия среды. Стал иным климат. Изменились внутренние качества человека, и поскольку он стал слабым, немощным, ограниченным, возникли многобожие и идолопоклонство: человек быстро осознает, что он нуждается в помощи извне, и начинает искать помощи духов. Но об этом мы поговорим в следующем номере газеты.

^Мир без Бога – Вавилонская башня

В ветхой истории описано знаменательное событие, имеющее универсальный и глобальный смысл. Его значение во многом определяет последнюю судьбу мира. Это строительство Вавилонской башни

Прежде чем разойтись по лицу земли, люди решили построить город и башню высотой до Неба. При этом они говорили: «Сделаем себе имя», то есть построим башню, чтобы прославить свои имена. Может быть, они мнили, что, разойдясь по лицу земли, будут видеть эту башню из тех земель, куда они разошлись, и что созерцание башни будет их как-то объединять, но на самом деле Библия дает очень четкое, емкое и глубокое свидетельство:«Сделаем себе имя, – прославим себя» – ветхозаветное человечество перед тем как разойтись мечтало о славе рода человеческого, о могуществе, о своей великой силе. И хотело этой славы и могущества достичь без Бога – настолько помимо Него, что Богу пришлось Самому посмотреть, чем заняты люди.

Когда мы просим благословения на всякое дело, мы молимся, чтобы Бог присутствовал здесь, рядом с нами, и освящал Своим присутствием наши дела. Мы вводим Его в свой замысел и исповедуем, что без Него не можем сделать ничесоже. Люди, затеявшие строительство Вавилонской башни, открыто противопоставили себя Богу, не захотев Его присутствием освятить башню. Все их устремления были проникнуты конфликтом, борьбой, противопоставлением себя Ему. Как уже было сказано, они хотели достичь славы человеческой без Бога – даже не просто без Него, а помимо Бога. Чтобы разрушить неправильное человеческое намерение, Господь смешивает их языки. Люди перестают понимать друг друга, и дело их прекращается.

Если смотреть более глубоко, то строительство Вавилонской башни – самая яркая попытка человечества построить рай на земле без Бога: воплотить свою мечту, чтобы людям на земле было хорошо, чтобы они прославлялись в веках, но в этом Бог бы не участвовал. Построить мир всеобщего довольства, всеобщей сытости – без милости, любви и зависимости от Бога.

Парадоксальным образом все человеческие цивилизации мечтали и мечтают построить мир всеобщего благополучия, счастья. Об этом заботились и наши отечественные революционеры и большевики, устраивавшие террор ради всеобщего благоденствия и счастья.

Мы часто не даем себе отчет, что действительно движет нашими устремлениями. Но связаны ли наши мечты с религиозными ощущениями, чувствами?

Неужели, когда мы мечтаем, чтобы все люди были счастливы, здоровы, накормлены, имели доступ к благам цивилизации, Бог нам нужен только для этого? И если в наших мечтах о счастье человечества не находится места Богу, значит, мы мечтаем о всеобщем счастье без Бога.

В том и состоит тайна творения, что человек создан таким не сам по себе и счастлив может быть только в Боге. Как сказал блаженный Августин, «наши сердца созданы для Тебя, о Господь, и они не успокоятся дотоле, доколе не успокоятся в Тебе». И где бы ни искал человек счастья, оно всегда есть только обман. Мир всеобщего благоденствия и всеобщего человеческого счастья во имя самого человека, без Бога, есть по существу своему царство антихриста – того, кто придет во имя свое и кого люди примут, как свидетельствует Священное Писание.

Вавилонская башня – свидетельство славы человеческой без Бога, и тем она выражает идею антихриста. Всю историю человечества, со времен Адама, человек искал пути, возможности стать Богом без милости и помощи Божией. Он со времен Адама ищет самостоятельного, автономного бытия, ищет самости, самообожения и самопрославления.

Эти человеческие мечтания и есть самый главный «нерв» антихриста, которым он завлекает человека, делает своим рабом. Если посмотреть на все, чем жил человек от Адама до сего дня, на все великие творения и то, что мы называем человеческой цивилизацией, мы увидим, что человек живет жаждой прославить сам себя, сделать себе имя. По сути, сделать бога этой земли из себя, без истинного Бога, Который сотворил эти небо и землю.

Именно поэтому, из-за стремления человека к самообожению, самопрославлению Священное Писание взяло образ Вавилонской башни для выражения одной из важных и очень сокровенных тайн. В Книге Апокалипсиса есть такой образ: Вавилонская блудница опаивает одурманивающим напитком все народы земли, и все они мало-помалу заражаются идеей самообожествления, идеей построения на земле мира всеобщего процветания, всеобщего счастья. Но не во имя Бога, без призывания имени Его. Мы на примере большевистских времен помним, как шло строительство «нового» мира, где чем меньше и меньше призывалось имя Божие, тем больше и больше говорилось о счастье, которое оказывалось все дальше и дальше от человека. И сегодня в демократических странах, где, казалось бы, мирно существует множество разных конфессий, религиозных и философских систем, имя Бога упоминается все реже. В Европе общественное сознание склоняется к тому, что изображение Христа и даже Библия должны быть изъяты из жизни человека. Люди решают не упоминать имя Христа, не призывать Его. Это и есть антихристианская природа самообожения человека, и потому мы вольно или невольно строим мир антихриста, хотя никто из простых людей в повседневной жизни и не задумывается об этом. Мы вновь и вновь строим Вавилонскую башню. И сам человеческий мир, сама цивилизация – это и есть, по сути дела, одна большая Вавилонская башня. И неслучайно художник Питер Брейгель в свое время создал целый цикл картин, где он в разных ракурсах рисует Вавилонскую башню. Он пытался показать нам, что мир, в котором сейчас живет человек, по сути и есть Вавилонская башня: мы хотим прославить свои силы, могущество, разум, доказать силу человеческого прогресса, но при этом все дальше и дальше уходим от Бога и реального представления о подлинной духовной природе человека.

В ветхой истории описано знаменательное событие, имеющее универсальный и глобальный смысл. Его значение во многом определяет последнюю судьбу мира. Это строительство Вавилонской башни

СЕМЯ ЗЛА, которое упало впервые в райскую почву, приносит тлетворные плоды на протяжении всей человеческой истории. Все больше и больше людей ищут самообожения и самопрославления. Жажда славы, яд, текущий в крови многочисленных людей, отравляет все больше поколений. Этот яд – плод, который родился в сердцах человеческих из семени зла – совета змия: «Если вы съедите этот плод, будете как боги, но без Бога, вам не нужен Бог, чтобы быть могущественными, сильными, красивыми и знаменитыми». Таким образом, вся современная цивилизация есть триумф Вавилонской башни.

Но Бог разрушает дела тьмы. Он сошел посмотреть, чем заняты люди, не приглашающие Его к освящению этого дела. Это библейский образ – конечно, Бог видит все, но когда человек не приглашает Его в свою жизнь, тогда Он Сам приходит и смотрит, чем живет человек, на чем созидаются его дела. Он исследует их, и если в них нет правды, Господь их разрушает. В конце концов разрушится и дело антихриста. Это только кажется, что антихрист победит, создаст всеобщий мир и процветание; как только его власть установится, придет конец, самое великое разрушение дела тьмы. Разрушил Бог и строительство Вавилонской башни. Он разрушает единство человека. Люди говорят еще на одном наречии и понимают друг друга, но Бог сходит и делает понимание невозможным: оказывается, не всякое единство хорошо. Если оно используется, чтобы созидать зло или созидать кажущееся добро, но без Бога, оно разрушается. Ведь нам известно, что люди могут объединяться по очень разным причинам. К примеру, чтобы сообща совершить разбойное нападение. При этом они могут быть очень дружны и демонстрировать редкое для нашего времени единство, они могут не предавать друг друга, даже помогать в каких-то очень серьезных обстоятельствах. Могут объединиться люди и чтобы совершить убийство, как это сделали, например, убийцы Павла I или Александра II. Люди могут объединиться, чтобы совершить революцию. Партия большевиков была в свое время монолитной организацией, и победила именно потому, что была самой дисциплинированной, сплоченной, крепкой, обладая одной целью, одной верой, одним стремлением, одной энергией. Члены этой партии впоследствии пролили потоки крови, но тоже в единстве.

НИКОГДА ни одно явление этого мира не может быть ценностью само по себе. Любое явление, если оно без Бога, становится ложью, дорогой к смерти. Любовь ли человеческая, единство ли, мир, наука, искусство, культура – все, что не созидается во имя Бога, приходит к разрушению без Божия благословения, без укорененности в Боге. Мы всего лишь люди в сотворенном Богом мире. Мы не можем без Него ничего сделать – как говорит Христос в Евангелии: «Без Меня не можете творить ничего» – как ветвь не может принести плод сама по себе, не будучи укорененной в лозе, в корне, так и ни один человек без Бога не может принести достойного плода, поскольку такой плод непременно станет плодом зла.

Единство, которое объединяло строителей Вавилонской башни, было ложным, неправильным, и потому Бог его разрушает, непонимание людей становится благом.

И проблема не в том, что люди перестали понимать языки друг друга. Мы перестали понимать друг друга, даже говоря на одном языке. Мы по-разному воспитаны, в разное верим, у каждого свой интеллектуальный и культурный уровень, жизненный опыт. Поэтому, и из-за многих исторических, национальных, культурных, социальных особенностей, мы не понимаем друг друга. И это оказывается залогом того, что людям трудно будет построить мир всеобщего счастья. Конфликт, который мы часто испытываем, может быть благом: он мешает нам объединяться для неправильных целей, для того, что Бог запрещает делать. И так можно сказать про любое дело. Мы считаем болезни злом, но болезнь может остановить человека от греха – как говорит апостол Петр в своем послании: «Кто страдает плотью, перестает грешить». Болезнь может обратить человека к покаянию. Возьмем, например, страшные годы сталинских лагерей. Тысячи сосланных без суда, без следствия – действительно невинных людей. Казалось, зачем все это? Но читая свидетельства из той жизни, узнаешь, что люди, не видящие ничего, кроме отчаяния, вдруг в этой тьме обретали самое главное – веру. Бывшие коммунисты, генералы, военнослужащие, уголовники становились верующими людьми, именно в лагере многие из них обрели веру… Многие духоносные отцы современности говорили о Великой Отечественной войне, что она была спасением для России – только она обратила сердце народа к Богу. Только война, в конце концов, привела к тому, что десятки епископов были отпущены из лагерей, восстановлено Патриаршество, Церковь приобрела вполне легальный статус. До войны в стране оставалось всего лишь четыре епископа, которых в ближайшие годы планировали либо уничтожить, либо посадить в лагеря, – это стало бы страшной угрозой для самого бытия Русской Церкви, но этого не случилось. Так война определенным образом спасла и весь народ от дальнейшего углубления в безбожие, помогла снова открыто начать исповедовать веру, обрести Патриарха. Внешне война – это огромное зло. Но очень многое в мире, что считается злом, в свете Промысла Божия оказывается добром.

ЭТО КАСАЕТСЯ и человеческого непонимания. Когда люди собираются построить союз, общность, дело действительно во имя Бога, они обязательно научаются искать подход друг к другу. Они понимают друг друга, причем иногда понимают так, что слышат буквально движение мысли другого человека. В этом и состоит чудо, которое так поражает окружающих в старцах – их прозорливость: когда человек Божий проникнут созиданием подлинного Царства Божия, он видит, слышит движение душ человеческих. Он не просто угадывает чужую мысль, чужое чувство, благодаря своему опыту, – он видит их, понимает человека так, как сам человек себя не понимает, вскрывая самую глубинную его суть, о которой человек даже не догадывался: он близко предстоит самому сердцу человеческому. Вот это явление прозорливости показывает возможность понимания на самом глубинном уровне. Но он возникает только тогда, когда люди делают Божие дело, во имя Бога и с призыванием имени Божия. И потому хотя войны и бедствия страшны, они мешают гораздо более злому делу – они мешают человечеству объединиться и построить мир всеобщего благоденствия, где Богу места не окажется.

Апостол Павел в своем Первом Послании к Фессалоникийцам предупреждает : «Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба». Когда люди достигнут состояния кажущегося мира, объединятся и скажут: «нет больше войн, нет конфликтов, ура, победа» – вот тогда вдруг выяснится, что Бога в этом мире нет. А стало быть, цель была ложной – настоящая цель не достигнута, счастья нет. Счастье человека в Боге, а раз в этом мире нет Бога, все кончается.

МИР УМИРАЕТ. Именно в этом контексте надо понимать слова, которые говорит Христос в Евангелии, в частности, в десятой главе Евангелия от Матфея: «Не мир пришел принести Я на землю, но меч», и в другом месте: «Я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его». Мы не понимаем этих слов, в неискушенной простоте своей душевной мы думаем, что Христос хочет только одного: мира между людьми. На самом деле, если всмотреться во всю ветхозаветную историю, в историю Церкви, в историю Вселенских Соборов, если всмотреться особенно в ту историю, о которой мы сегодня беседуем – историю строительства Вавилонской башни, то выяснится и станет очевидным: не «мир во всем мире» принес Христос – Он говорит, что мира и счастья человек здесь, на земле, вообще не достигнет. Мы ищем Небесного Отечества, мы странники, пришельцы, ссыльные на этой Земле. Мы не можем из места ссылки сделать рай, это противозаконно. Мы должны стремиться к Небесному Царствию.

Не все захотят к этому Царству стремиться, желая иного порядка вопреки установлениям Божиим, замыслу Его, не захотят, чтобы Бог был главным, определяющим в жизни, а, значит, придется разделять, отсекать людей друг от друга.

Впрочем, Христос принес и мир. Но, как Он Сам говорит в Евангелии Своим ученикам, «мир Мой даю вам, но не так, как мир дает вам» – мир, который дает Христос, и мир мира разнятся. Мир во имя человека, не укорененный в Боге, плох. А мир, как дар Святого Духа, и есть настоящий: мир – это и есть присутствие Святого Духа, мирного Духа любви, единения. Когда в сердце человека пребывает Святой Дух, его сердце мирно. И этот мир, как дар Святого Духа, Бог дает, но этот дар не вмещается миром, лежащим перед нами. Царствие Божие, Царство Иисуса Христа – вот мир, как дар Святого Духа, а мир дел человеческих – тот, что Христа распял.

Раньше, в старом русском языке, эти слова даже писались по-разному. Одно писалось через обычное и привычное нам «и», а другое через «i». И эти написания выделяли два разных мира: мир, подаваемый Христом, и мир, который Христа убил. И человеку надлежит выбрать, куда он хочет: в мир Духа Святого или в мир во всем мире, но без Христа?

И поэтому, обещая Своим ученикам даровать мир, Христос говорит, что придет время, когда вас будут убивать за этот самый мир: люди мира сего ради мира во всем мире будут убивать вас, христиан, имеющих в себе мир, как дар Святого Духа.

И библейская история Вавилонского столпотворения имеет высшее свое завершение в истории святой Пятидесятницы, когда на апостолов после Вознесения Христова сошел Святой Дух в виде огненных языков. Их сердца исполнились не только миром Христовым, апостолы исполнились такой благодатью, что получили дар говорить на языках и понимать разные наречия. Целью этого дара было не показать какие-то лингвистические таланты апостолов, а чтобы с помощью этого дара они могли разнести всем землям весть о Воскресении Христовом и собрать людей в Церковь, – но собрать их силой Христовой и во имя Иисуса Христа.

ЕСЛИ во время творения Вавилонской башни Бог разрушает взаимопонимание людей, то в день Пятидесятницы Бог созидает его. Человеку возвращаются прежние дары, но тогда только, когда его целью является созидание Церкви Христовой ради и во имя Божие. Если мы, даже находясь в Церкви, будем думать о прославлении самих себя, тогда мы никогда никого не поймем. Мы будем видеть только себя и, сколько бы ни пытались блистать дарами, не поймем тех, кто вокруг нас.

И, наоборот, люди, порой малограмотные, не имеющие никаких даров, но жившие Богом, ищущие даров Святого Духа, приобретали их и понимали людей. Именно они становились великими духовниками, прозорливцами, старцами, которые во имя Божие пасли, руководили и созидали Церковь Христову.

Вавилонская башня по своему духовному смыслу противоположна Церкви. Вавилонская башня есть образ мира сего, славы его, сатаны и антихриста. Только в Церкви люди могут преодолеть разделение – с братьями своими, в самих себе – и обрести подлинное единство. То единство, за которое сейчас борется мир – за единую Европу, за всякие содружества и сообщества, – не есть подлинное. Без них, возможно, не обойтись, но мы должны понимать: главная цель такой борьбы – устройство человека в этом мире.

Церковь же думает не об устройстве человека в этом мире, но как ему спастись. Она учит мерить смысл жизни тайнами Царствия Божия. И когда человек понимает смысл того, что дает Бог в Церкви, и начинает искать единства, которое выражается в любви, он мало-помалу это единство обретает и постепенно понимает, что такое Церковь.

Если мы ходим в церковь и не чувствуем, что пришли сюда обрести единство с братьями, которые стоят рядом с нами и вместе с нами причащаются из одной Чаши, мы еще очень и очень далеки от тайны Церкви. И порой, ходя в церковь, мы можем быть деятельными участниками строительства Вавилонской башни.

Дух мира сего всегда противоположен Духу Святому. И наоборот, Дух Святой, касаясь сердца человека, изгоняет из него дух мира сего и направляет человека к созиданию Церкви и единства со своими братьями.

МЫ ЧАСТО понимаем посещение Божие, как Его милость и радость, но гораздо чаще оно бывает совсем иным – таким, как посещение Им Вавилонской башни (как говорит Марина Цветаева: «Если в доме пожар, значит, Бог – в мой дом»). Потоп сократил длительность человеческой жизни с тысячи до ста двадцати лет и привнес в общество болезни. Посещение Богом Вавилона, вызвавшее смешение языков, привело к значительным для человечества последствиям. Вавилонская башня привела его к войнам, конфликтам, преступлениям. Все это смирило человека, заставило осознать свою беспомощность. Захотев создать себе имя, очень быстро человек начал создавать себе идолов: захотел прославить себя – и, вдруг ощутив собственную беспомощность, стал искать, у кого бы попросить помощи.

Трагедия идолопоклонника – он просит помощи не у Того, Кем он был создан, а у того, чье изображение сделал своими руками: человек поклонился делу рук своих и запросил помощи у того, что сделал сам. Если бы наш разум был чист, человек бы понял, что помощи нужно просить только у Бога, у Того, Кто сотворил все и, в первую очередь, его. Помочь может только Тот, Кто Всемогущ, Беспределен, Вездесущ и при этом Милосерден и Человеколюбив. Но человек боится Бога, находясь в духовном кризисе. Ему очень трудно обратиться к Богу: такое обращение обязательно связано с покаянием. Ветхозаветный человек не способен к раскаянию, потому он боится встречи с Богом и приходит к сознательной лжи: делает изображение, называет его богом и поклоняется ему. Но надо понимать, что древнейшие люди, при всей своей испорченности, не были совершенными глупцами. Поклоняясь какому-либо идолу или веществу, человек за ними всегда ощущал присутствие иной силы – именно силы, которая соблазнила Адама в раю. Поэтому Священное Писание, Библия говорит: «Все боги всех народов суть бесы». За каждым идолом всегда кроется злобный образ змия, который вполз в Эдем. И вот человек, бездумно поклонившись творению рук своих, подчиняет волю бесам, которые избирают этих идолов, чтобы влиять на его волю, порабощать ее, требуя поклонения себе, а не Богу. По сути, у каждого язычника есть свой собственный бог. Человек часто говорит: «я верую в душе». Но что такое «я верую в душе»? В сознании есть собственное представление о боге – он поклоняется тому богу, которого сам выдумал. Чем отличается этот придуманный бог от идола? Ничем. Человек выдумал такого бога, с каким удобнее общаться. А как проверить, правильно ли мы общаемся с Богом или неправильно? Критерий только один – Церковь. Только в Церкви человек может познать Бога Таким, Каков Он есть. Не потому, что здесь люди лучше, а потому, что так повелел Бог: Он открывает Себя Церкви и через Церковь.

Нынешняя цивилизация так же лжива и так же поклоняется идолам, как и ветхозаветная. Мы окружили себя вещами, которые сделали сами, всю нашу жизнь, все бытие соединили с ними. И именно от них ищем себе пользы, спасения, счастья. Мы настолько себя с ними связали, что не можем без них ни жить, ни мыслить, думать, работать, ни, главное, ощущать себя людьми. Мы ощущаем дискомфорт, когда не окружены изобилием вещей (может быть, к жителям России это применимо в меньшей степени, мы не настолько еще привыкли к вещам, но западное общество действительно так сроднилось с ними, что иначе существовать не может). Фактически люди вновь окружили себя идолами. У этих идолов нет божественных имен, но поклоняемся мы им так же – наша воля связана с ними. И мы на самом деле гораздо менее свободны, чем какой-нибудь первобытный человек, который ходил по лесу, потому что всецело зависимы от этих вещей.

НО ВЕРНЕМСЯ к ветхозаветным временам, когда человечество все больше и больше соединяло с идолами, ложью и бесами волю свою и разум. Все в этом мире зависит от человека, дьявол ни во что не вмешивается – человек сам предпочитает поклоняться больше делу рук своих, чем Богу. И тех, кто помнят наставления предков об изгнании Адама из рая, где он духовно общался с Богом, становится все меньше и меньше. Они остаются, и еще очень долго будут оставаться и после Авраама, но их все меньше и меньше – катастрофически мало. Если же все люди станут идолопоклонниками и язычниками, то где Спаситель, пришедший на землю, найдет Себе учеников, где найдет слушателей, где Ему поверят и поймут, что Он хочет нам сказать и в чем спасение человека? Откровение – это и есть Бог, Который внушает, что мы должны думать, помнить и знать о Нем. Так вот, ветхозаветные люди настолько затуманили свое сознание, что если бы Христос пришел к этим язычникам, они бы Его не услышали и не поняли, поскольку слышали и понимали только то, что хотели. Они бы не смогли понять, Кто пришел к ним, и потому Его приход не мог бы спасти ветхозаветного человека.

НАДО БЫЛО сохранить человеческий разум незапятнанным от лживого идолопоклонства, освободить человеческую волю от поклонения бесам и очистить сознание долгим навыком духовного предстояния Невидимому Богу. Надо было совершить некое историческое действие, могущее создать особую среду, особый народ, о котором Бог приложил бы большее попечение, чем о всех других народах, с одной целью: когда придет время спасения, Бог, придя к этому народу, будет им услышан и принят. Люди смогут принять то семя Духа, которое Он хотел оставить им, и основать Церковь. Тогда слово о Пришествии Спасителя в мир распространилось бы по всей земле и по всей истории.

Именно чтобы Христу было куда прийти, Бог начинает создавать особый народ, еврейский – потомков Авраама. И сколько бы мы ни говорили о еврейском народе, никогда нельзя забывать его общечеловеческого значения. Бог создает еврейский народ – избранный народ – для служения всему человечеству… Назначение еврейского народа общечеловеческое, а не узконациональное.

Беда некоторых представителей еврейского народа времен Христа в том и состоит, что они приняли общечеловеческую миссию, которую на них возложил Бог, в узко национальных интересах. Они не поняли, что на самом деле им надлежало свидетельствовать о Христе всему миру.

После Авраама вся история Библии – это история одного народа потомков Авраама, но никогда не надо забывать, что Библия писалась для всех, она уже тогда адресовалась всем: даже когда Бог ведет Авраама, Исаака и Иакова, говорит с Моисеем или с Давидом, строит Израильское царство, – Он думает о человечестве. Всегда, во все время библейской истории Господь думает о всем человечестве. И не случайно очень часто на страницах Книг пророческих, Книг Царств мы находим слова пророков, чьими устами Бог предсказывает, что наступит время, когда язычники обратятся к Богу Израилеву. Он предупреждал об этом еврейский народ, Он свидетельствует об этом нам и будет свидетельствовать до конца веков, что замысел и смысл образования еврейского народа в том, чтобы все люди однажды поверили в Бога, Который воплотился и стал Человеком в среде конкретного Израильского народа.

^Бог дал, Бог взял

История патриарха Авраама

В ПРЕДЫДУЩЕЙ беседе мы остановились на том, что в ветхозаветные времена стали процветать идолопоклонство и язычество. Библия мало говорит о человеческой истории до патриарха Авраама – именно с него начинается для нас история, насыщенная событийно. Сегодня мы можем определить время, когда примерно произошел исход Авраама к Земле Обетованной. Это случилось примерно в XXI веке до Рождества Христова. Об этом мы знаем из данных археологических раскопок, других исторических исследований. Мы имеем представление о той исторической ситуации, в которой находился Авраам. И это важно, потому что помогает нам раскрыть не только его душу, но и то, что на самом деле сделал этот человек.

Итак, Авраам жил на территории Шумерского государства. Незадолго до исхода Авраама в Землю Обетованную это государство было захвачено северными племенами кочевников. Шумерское государство, находившееся между реками Тигр и Евфрат, было захвачено аккадскими племенами, к которым Авраам принадлежал по своему происхождению; в то время столицей его был город Ур Халдейский.

Авраам жил в крупнейшей столице мира и при этом был не просто ее рядовым жителем, а принадлежал по происхождению к элите, представители которой занимали самые высокие политические и финансовые посты. Авраам имел возможность карьерного роста, мог подняться на самую верхушку шумеро-аккадского государства, мог обогатиться еще больше и уж, во всяком случае, вести в Уре спокойную, сытую, безмятежную жизнь. Ему никто ему не запрещал верить в Бога. Аккадское племя принесло в Шумер единобожие, но понемногу аккадцы стали терять свою веру и от шумеров переняли идолопоклонство (такова была повсеместная логика развития человечества). И нам очень важно понять, что Авраам оставил, – что сделал, послушавшись Бога, направив путь не зная куда; Бог сказал: «Иди в землю, которую я тебе укажу», то есть выйдя из Ура, он еще не знал, что его ждало, не знал ни условий обитания земли, куда он придет, ни народа, там живущего. Он пошел туда только потому, что его призывал Бог. Таковы были его доверие Богу, его преданность Богу. Жертвоприношение сына Исаака стало возможным потому, что этому имелось серьезное основание: 25 лет Авраам будет ждать рождения сына по обещанию Бога и не усомнится в обещанном, не заколеблется, не возропщет, не перестанет уповать на Бога.

Но и до того, как он вышел из Ура, он был тем, кого в Египте, например, называли «намад», то есть родоначальник, патриарх. Авраам был большим человеком – у него были многочисленные стада, множество слуг, материальные блага. Когда пять царей напали на город Содом, в котором жил его племянник Лот и захватили Лота в плен, у Авраама хватило власти и сил догнать пятерых царей, разбить их в битве и вернуть племянника и его богатство; когда ему была нужна земля Палестины и ему ее предлагали даром, он выкупил эту землю по ее рыночной цене.

Бог является Аврааму в Уре, и он оставляет власть, имения, возможности по одному Божию слову и идет в землю, которую никогда не знал, о которой никогда не слышал: Бог открывает ему название этой земли только тогда, когда он в нее приходит, – и Авраам все это время не требует от Бога никаких гарантий, никаких дополнительных географических и экономических сведений. Он отвечает своему порыву, словно услышал знакомый голос, давно им ожидаемый, и откликается на него. В Книге Царств, написанной намного позже Книги Бытия, есть история, как Бог открылся семилетнему мальчику по имени Самуил, когда тот слышит голос Бога, зовущего его по имени, среди ночи вскакивает и бежит к священнику, спрашивая: «Что такое? Ты меня звал ли?», и так до третьего раза, когда священник понимает, что это Бог зовет Самуила, и объясняет ему, Кто именно его зовет.

Аврааму ничего не надо было объяснять, он сразу понял, Кто его зовет и сразу готов за Ним идти. Это говорит о свойствах души Авраама, с которыми мы познакомимся поближе на примере его потомков.

Хотя идолопоклонство уже начало завоевывать мир, некоторые представители аккадского племя еще продолжали сохранять веру в Единого Бога, сохранять свидетельство, что Бог вмешивается в жизнь человека. И эта вера в Единого Бога продолжала теплиться в потомках Сима, к роду которых принадлежал и Авраам. Но, очевидно, он не просто верил в то, что ему сказали праотцы. Он, как и некоторые его потомки, искал возможной встречи с Богом, хотел видеть Бога, быть причастным к тайнам, хотел встретиться с Ним. Его праотцы, жившие по 200, а то по 300 лет, помнили об очень давних событиях, о которых в племени существовала живая, непосредственная, бытийная память.

Авраам не просто верил древним сказаниям – он жаждал встречи с Богом , он искал ее искреннее, чем сородичи. И когда услышал голос Бога, не задумываясь откликнулся и пошел по Его указу. Шел долго, не один, а со стадами и многочисленными домочадцами, с которыми нельзя было идти по прямой, а только проторенной дорогой. Он поднялся вверх по течению Евфрата и дальше, до побережья Средиземного моря и Палестины, где в конце концов и остановился. И придя в Палестину, он ждал явления Бога, слов Бога, указаний дальнейших.

Он показал свое послушание, показал, что готов следовать за Богом, но высказал и свою тайную мольбу к Богу: он уже стар, ему 75 лет, а наследника нет; он женат, но детей не имеет – а для человека древности это было мукой. Бог обещает ему: за то, что он послушался Его голоса, от Авраама произойдет великий народ. Но у Авраама нет даже единственного наследника, от кого же произойдет народ? Бог, явившись Аврааму, обещает, что будет народ – не называя ни точной даты, ни обстоятельств, при которых это произойдет. Он оставляет Авраама в неведении, и это второе испытание веры Авраама.

У людей порой бывает некий порыв пойти за Богом, но он проходит, не выдерживая долгих лет ожиданий того, что последует от Бога. Бог является и скрывается, говорит: «Да, будет», но не говорит, когда. А далее начинается трудная повседневность, обыденная жизнь, в которой мы не чувствуем близости Бога.

Величие же Авраама и вера его показывают, что он готов был услышать голос Божий и достоин был того. Он ждет, не ропщет, не говорит возмущенно Богу: «Зачем Ты меня сюда привел?! Я тебя послушался, но что с того имею?». А ведь он житель богатой страны, который оставил свое отечество и пришел в землю, где он – чужой, где он – странник, где он живет в шатре, где у него ничего нет. И народ, к которому он пришел, чужой народ, и обычаи этого народа чрезвычайно чужды ему (если не сказать противны). И тем не менее он, живя среди этого народа, не ропщет, не возмущается, а терпеливо ждет, когда Бог исполнит то, что обещал. И так проходят 25 лет.

За 25 лет с Авраамом ничего не происходит. Сказано об этом в Библии кратко. Но мы понимаем, как велик этот срок для человека, даже если срок твоей жизни 170 лет. Но Авраам не изнемог, не роптал, а терпеливо ждал, когда Бог исполнит то, что обещал. И он получил сына. Но и ожидание обещанного оказалось не самым страшным, не самым большим, что потребовалось от Авраама.

У столетнего Авраама рождается сын. Долгожданный, любимый. Отец, понимая, что все лучшее в его жизни уже прошло, держит на руках ребенка, которому сможет передать весь свой опыт – жизненный, духовный. Он ждет, когда ребенок повзрослеет, чтобы рассказать ему самое главное: о Боге, о вере, о своей любви (мать радуется полноте бытия ребенка сразу, как только он родился, отец эту полноту испытывает, когда может с мальчиком поговорить и сын способен его понять). Авраам ждет зрелости своего сына, – но, когда Исааку исполняется 14 лет, Бог говорит: «Принеси его Мне в жертву».

Выполнить такое требование почти невозможно, сколько бы лет ни было ребенку, но особенно когда уже можно насладиться долгожданным общением с ним и передать ему самое важное, когда можно жить с ним по-мужски, душа в душу, деля радость бытия, недоступную другим, непосвященным. В этот самый момент, которого так долго ждал Авраам, он вдруг слышит: «А теперь то, к чему ты привык, то, что доставляет тебе так много радости и счастья, ты должен отдать Мне, Богу».

И Авраам опять не усомнился и идет исполнить повеление; его чувства потом выразит Иов: «Бог дал, Бог взял». Авраам понимает, что этот ребенок – дар Божий, Бог волен Свой дар забрать. Он, Авраам, ничего не сможет сделать с этим, ведь он не хозяин ни своей жизни, ни жизни своего ребенка.

Такому трепетному ощущению жизни, как дара от Бога, научиться невозможно. Бог Сам дает этот дар, дает человеку пережить ощущение, что его собственная жизнь ему подарена, и жизнь ребенка, который у него родился, подарена ему Богом.

Именно поэтому, чтобы дать людям опыт пережить ощущение жизни как подарка, Бог медлит исполнять молитвы. Мы знаем хрестоматийный пример – и Матерь Божия была выстраданным ребенком,Ее праведные родители очень долго ждали Рождения Ребенка. Так же Захария и Елисавета очень долго не могли иметь ребенка. Авраам выстрадал свое ощущение, что ребенок есть дар, что жизнь человеческая есть дар, – и ему даже не приходит в голову в этом усомниться; он уверен, что Бог волен распоряжаться этим даром, как Ему угодно.

Те чувства, которые переживает Авраам, присущи любому человеку, который желает иметь хоть отчасти истинные отношения с Богом. Других по-настоящему истинных отношений с Богом человеку выстроить невозможно. Все наши праведники от начала мира, наши святые отцы жили этим ощущением. Они до него дорастали, эти отношения им открывались, становились центральным нервом любого верующего существа.

Мы начали рассказ о патриархе Аврааме, являвшем несказанную любовь ко Господу и выполнявшем все его повеления, порой настолько суровые, что Авраам стал для нас символом послушания воле Божией. Что же мы можем отдать Господу вслед за Авраамом?

Когда хлеб и вино, принесенные на престол Божественной литургии, освящаются Богом и становятся Телом и Кровью Христовыми, священник, вознося эти Дары к Богу, говорит: «Твоя от Твоих Тебе приносящи о всех и за вся» – «Мы принесли Тебе, Господи, не только этот хлеб и это вино – символы нашей жизни, а весь мир, сконцентрированный в этом хлебе и вине, и сердца наши, горящие желанием быть принесенными Тебе в жертву». Сама вера, любовь к Богу, которые пылают в наших сердцах, мир, который сердца одухотворяет, – все это дары Божии. И каждый из нас, склоняя голову, тогда обращается к Богу: «Все, Господи, что Ты мне дал: и веру, и любовь и молитву, и милость стоять в этой церкви, и мир, и солнце, и родителей, которые меня воспитали, и добрых людей на моем пути, и злых, помогающих мне смириться, всю мою жизнь – Твой дар – прими от меня!» В этот момент литургии человек пронзается мыслью, что все, что он собой представляет, есть дар Божий ему, и этот дар он приносит Богу: «Ты мне это, Господи, дал, я это исповедую и Тобой дарованное хочу принести Тебе в жертву. То, что от Тебя получил, Тебе и возвращаю!».

Господь не требует от каждого из нас приносить своих детей в жертву. Но мы должны понимать: всем, что у нас есть, мы обязаны Богу – а значит, должны Ему отдать. Об этом, например, говорит в Своих притчах о злых виноградарях или о талантах Христос.

Хозяин отдал виноградарям виноградник и послал слуг за плодами; виноградари убивают слуг, не желая отдавать плодов… Господин раздал таланты своим слугам, а после потребовал вернуть…

Эти притчи – о том, что человек должен взять предоставленное Богом, использовать его, но потом вернуть. Вот такая очень глубокая и очень точно выражающая отношения Бога и человека мысль. Мы всем ему обязаны, и в определенное время Он вправе потребовать от нас созревший плод.

Поэтому Авраам не смущается, не сомневается и идет навстречу Богу, чтобы отдать Ему то, что он получил от Него. В Библии мы нигде не видим у Авраама внутренней борьбы при выполнении воли Божией. Апостол Павел в своем Послании пишет, что Авраам, пытаясь объяснить себе волю Бога, утвердился в мысли: «Верю, что Бог может и из мертвых воскресить моего сына. Бог обещал, что будет от меня великий народ. Как это Бог сделает, мне не важно. Если Бог сказал, Он сделает. Я лишь должен совершить то, что требуется». И Авраам ведет сына на заклание.

И тут еще неизвестно, чему больше изумляться – как Авраам доверяет Богу или как сын Авраама доверяет своему отцу. Сын уже подросток. Но ни надлома, ни упрямства мы в Исааке не видим. Он задает вопрос: «Куда мы идем?» Отец отвечает: «Принести жертву». Исаак спрашивает: «А кто жертва? Где баран?» Авраам же говорит: «Бог найдет Себе жертву». И больше никаких вопросов. Они восходят на гору, Авраам делает жертвенник, связывает сына, заносит нож. Исаак не сопротивляется, он готов из рук отца принять все, даже смерть. Конечно, он прообраз Христа, но нам важен сейчас человеческий аспект их отношений – насколько сын доверяет отцу. Ни ропота, ни возмущения, ни крика, ни страха. Из рук отца он может принять даже смерть. Видимо, сам Авраам был настолько же послушен Богу, что из рук Его готов был принять даже смерть. Послушание самого Авраама Богу – живое, не наигранное, послушание человека, готового по любому слову Бога сделать все, что Он попросит – вот это послушание, это бытие перед лицом Божиим, оказало такое воздействие на Исаака, что он, зараженный жертвенностью отца, готов был пойти на все ради него. Если бы мы так жили перед Богом, готовыми на все ради Него, пребывали в послушании, в смирении перед Лицом Его, то, возможно, и не было бы у наших детей ни дерзости по отношению к нам, ни поступков, совершенных вопреки нам. Это наша закрытость перед Богом, нежелание идти по Его воле не дают потоку Его благодати излиться на наших детей. Митрополит Антоний Сурожский пишет: «Мы должны быть как стекло: солнце светит, а нас не видно». Мы же чаще всего заслоняем свет солнца собой – своей волей, своими желаниями, нашими амбициями, мешая людям, живущим рядом с нами, увидеть Божий свет.

Авраам сделал то, что от него требовалось Божественным Промыслом, он прошел самое трудное испытание. Он смог отказаться от того, что ему очень дорого, что он любит больше всего на свете. Промысел Божий, любовь Божия проводят его через страдание, через боль, чтобы Авраам прошел через искушение и сам понял, что Бога он любит больше, чем своего сына. Хотя у людей, которые живут Богом, нет выбора, кого они любят больше. Они абсолютно доверяют Богу, потому что знают: Бог никогда не причинит зла. Если происходит что-то страшное, на взгляд человека, – это всегда благо для болящего ли, умирающего ли, еще для кого-либо.

Все, что делает Бог, есть благо. Таково истинное доверие Богу, что при наличии его нет иного выбора. Авраам сделал то, чего не мог сделать Адам, – он действительно настолько любил Бога, что в искушениях, в страхе смертном, находясь в возможности оказаться без наследника, смог сделать то, что должен был сделать, то, чего хотел от него Бог: явил абсолютные доверие, любовь и послушание. Пройдя через это искушение, Авраам всем сердцем утвердился в Боге. Он изгнал, очистил всякую возможность проникновения греха в свое сердце, греху просто не оказалось там места: все его сердце в устремленности к Богу было в Боге утверждено. И такой своей твердостью он засвидетельствовал свою избранность. И когда Авраам занес над Исааком жертвенный нож, явился ангел Господень и сказал: «Не надо убивать сына». Авраам поднял глаза и увидел, что в кустах рогами запутался баран, его и принесли в жертву.

Авраам – избранный Богом. Что значит это избранничество? Оно не от наших качеств – Христос говорит Своим ученикам-апостолам: «Не вы Меня избрали, Я вас избрал» – «вы Меня не знали, вы Меня не видели, вы обо Мне ничего не слышали, и если бы Я вас не избрал, вы бы ко Мне даже не пришли». Так избирает нас Бог – избирает не «почему», а «для чего». Чтобы послать нас что-либо сделать. Избирает, как, к примеру, военачальник из воинов того, кого надо послать в сложной ситуации в опасное место – военачальник выбирает посланца, который сможет справиться с порученным делом. В этот момент он, разумеется, смотрит и определяет: каковы качества этого человека, но на самом деле вопрос не в том, каков человек, а в том, что он должен выполнить.

Если мы ощутили, что мы избраны и ради этого мы приходим в Церковь, это не значит, что Бог открывает нам нашу особенность. Нет. Наш приход в Церковь означает начало новой жизни, и мы, теперь вышедшие из мира, посылаемся Богом на какое-то дело. Христос Спаситель говорит всем христианам: «Вы свет мира», то есть ваше предназначение – светить миру, а не просто жить, спокойно удовлетворяясь своей собственной праведностью.

«Вы – соль земли», то есть должны исполнять то, что делает соль, предохраняя продукты от гниения, тления. Мир, люди портятся, и только христиане, как соединившие свое бытие с Богом, призваны предохранять мир от тления – не законом, не политическими мерами, а фактом своей жизни. Когда неверующий человек соприкасается с христианином, он должен испытывать то, что испытывает мясо, соприкасаясь с солью: он должен перестать портиться, перестать гнить.

Апостол Павел говорит: вы избраны Христом, чтобы возвещать совершенство Бога, Который призвал вас в Церковь. То есть христианин призван возвещать Божественное совершенство, он свидетель, по которому люди неверующие должны судить о Боге, получать представление, Кто такой Бог.

Апостол Павел еще говорит, обращаясь к христианам: вы созданы на добрые дела, которые предназначил вам Бог исполнить. То есть мы, приходя в Церковь, всегда имеем перед собой какую-то задачу, ради которой Бог нас сюда и привел. Вот что значит избранничество: идти и делать то, что велит нам Бог. Это всегда крест и трудности, это всегда страдание. Нас посылают всегда на сложное дело.

Миссия была и у Авраама. Бог решил от этого человека произвести особенный народ. Для чего? Мир погружался в состояние язычества и идолопоклонства, а в замысле Божием существовало намерение явиться людям в образе человеческом, стать Человеком, но прийти к людям не нарушая их свободы самоопределения по отношению к Богу. То есть Бог должен был прийти к людям, они же должны были сами Его узнать и показать на Него другим, рассказать о Нем другим.

Господь должен был прийти, исполнить Свою миссию через крестные страдания и смерть, но успеть людей фактом Своей жизни и Своего Воскресения убедить, что Он и есть Спаситель. То есть Он должен был прийти к людям, которые бы имели представление о Боге, о Спасителе, о духовной жизни и о том, что Собой представляет Мессия.

Если бы к людям, которые погружены в язычество, пришел некто и засвидетельствовал чудеса, они бы не подумали о Боге, сотворившем все. Они бы не знали ни об Адаме, ни о грехопадении. Они бы не услышали Того, Кто говорил бы им о покаянии, как это было, когда апостолы Павел и Варнава пришли в языческий город. На все их чудеса люди среагировали вполне адекватно: провозгласили их богами, увенчали лавровыми венками и стали им поклоняться, – вот и все, чего бы добился Христос, даже намного худшего, если бы Он пришел к язычникам. Они бы не поняли, Кто к ним пришел. И когда бы Он умер позорной смертью на Кресте, они бы просто решили, что «это не Бог», и все. И спасения бы не совершилось. Поэтому Бог делает то, что может: Он приходит и становится Человеком. Но поверить, что это и есть Спаситель, человек должен сам; для этого надо его подготовить.

Задача народа, происходящего от Авраама, ждать Спасителя – Бог благословил именно потомкам Авраама ждать Спасителя, готовиться к Его встрече, а когда Он явится, показать на Него всему человечеству, всем язычникам, всем народам. Задача Богоизбранного израильского народа – принять Христа на свои руки и показать Его миру, показать людям.

А израильтяне поняли все это наоборот: они – избранные люди, у них появится Спаситель, чтобы их провозгласить царями над всей землей. Они не поняли, что ради Бога сами должны стать слугами язычников, которых привыкли ненавидеть, презирать, которыми привыкли гнушаться. Бог так следит за ними во времена Ветхого Завета, чтобы израильтяне не заразились языческими идеями, а не чтобы потом, когда явится Христос, гнушались язычниками. Вот чего не могли понять израильтяне, современники Иисуса Христа. Поняли это апостолы, и была Духом Святым основана Церковь и апостолы понесли по всему миру проповедь о Христе. Язычество исчезло, люди поклонились Богу, Евангелие было проповедано всей твари, и во все концы земли пришла весть о Христе.

Но и сейчас еще остаются люди с атеистическими и языческими убеждениями. Звучит проповедь в Африке, Австралии, Полинезии, в джунглях Индонезии есть проповедники, которые язычников отвращают от идолов и говорят им о Христе. Ради этого служения, ради этой миссии и был создан народ. Исаак, который восходит вместе с отцом на гору и несет на себе вязанку дров, из которой будет сделан жертвенник, прообразует Христа: отец приносит в жертву сына – сын, послушный отцу, приносит в жертву себя сам. Это – прообраз Христа, и этот прообраз библейской истории – во всем: Ной– прообраз Христа, Авраам, другие люди, о которых мы будем говорить позже, Исаак, Иаков и многие другие, тоже прообразуют Христа. Вся Библия свидетельствует о Христе, весь Ветхий Завет. Каждым Своим движением, которым Бог вмешивается в жизнь человека, Он пытается человеку открыть то, чем человек спасется, Христа. Только во Христе спасение, и поэтому вокруг Христа и вся жизнь древнего человека, и наша, нынешняя, вращается. И, естественно, когда Бог вмешивается, Он не говорит о том, что касается нашего материального или временного блага. Все, что говорит Он через пророков, посвящено одной цели: обратить внимание человека на Христа, потому что кроме Него спасения нет. Библия еще (кроме того, что каждым своим образом, каждым своим свидетельством указывает на Христа) обращена к нам, живущим сегодня, как образец строительства отношений человека с Богом.

Как Авраам возносит своего сына в жертву Богу, так каждый из нас должен принести в жертву Богу самое ценное, самое дорогое, что у него есть. Конечно, у нас сразу возникает паника: «Он у нас отнимает самое ценное?», но эта мысль показывает, что сердце наше отгорожено стеной от Бога: Он для нас чужой, отнимающий то, что нам дорого. У Авраама таких мыслей не было. И когда у нас сжимается сердце от того, что Бог у нас может что-то забрать, оно нас обличает – мы по-прежнему как Адам прячемся в кусты от Бога: «а вдруг он заберет что-то у нас?». А нужно понять: все что мы имеем – дар от Него.

И Христос в Евангелии сказал: «Кто не возненавидит самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником», и требует отречься от всего – даже от самого дорогого. Только в таком отречении начинается подлинная жизнь, но она невозможна, если мы не понимаем, что все в этой жизни имеем как дар от Бога.

^Отцовское благословение

Сегодня мы поговорим о потомстве патриарха Авраама. Перед смертью Авраам благословил сына своего Исаака. Казалось бы, ничего особенного в этом нет – Авраам благословляет своего единственного сына, рожденного от законной жены. Но мы знаем, что Исаак мог благословить только одного из двух сыновей: под словом «благословение» понимается нечто большее. С патриарха Авраама начинается тот израильский народ, который сохраняет свое бытие до Пришествия Иисуса Христа.

Христос приходит в среду израильского народа, и тогда Церковь начинает писать Евангелие, в котором вспоминает Его родословие. Церковь говорит о предках Иисуса Христа по Плоти. Свидетельство об этом родословии читается в Неделю пред Рождеством Христовым. Каждый из упоминаемых в нем людей получал благословение своего отца служить продолжателем традиции Авраама, продолжателем веры, которую он явил. И эту традицию веры потомок Авраама должен был пронести через всю свою жизнь, передать какому-то из своих наследников. Долгие годы чистое семя, чистая плотская человеческая среда должны были служить Воплощению Божию и готовились Самим Промыслом Божиим. Род Авраама состоял из людей, которые хранили традицию веры, передавали ее своим потомкам и донесли, в конце концов, до времени Воплощения Иисуса Христа. Это были поколения праведников. Потому мы и поминаем на службах каждого из них поименно. Но это не праведники в нашем обычном смысле слова.

Это не нравственно безукоризненные, безупречные люди, совершенные по своим морально-нравственным качествам. Нет. Например, среди праотцев (предков Иисуса Христа по Плоти) упоминается женщина Раав, нееврейского происхождения, блудница из города Иерихона. Интересна ее история. Когда она увидела израильский народ, то сердцем своим уверовала, что этот народ идет с Богом и Бог действительно отдаст эту землю израильскому народу, и, по вере своей, решила помочь двум израильтянам, которым угрожала опасность. За это ей сохранили жизнь, она не была уничтожена, как все остальные жители Иерихона. Впоследствии она вышла замуж за израильтянина, среди его потомков были Иессей, Давид и остальные предки Иисуса Христа по Плоти. Она – блудница; единственное качество, которое сделало ее достойной быть праматерью Иисуса Христа, – это вера в Бога. Благодаря этой вере она стала праведницей и названа праведницей. И действительно, мы слышим, как Священное Писание свидетельствует об Аврааме: «Авраам поверил, и это вменилось ему в праведность» – на самом деле человек оправдывается не нравственностью, не хорошими или плохими поступками – в первую очередь он оправдывается верой. Если человек верит, само состояние веры вменяется ему в праведность.

Возьмем, например, царя Давида. С точки зрения обычной человеческой нравственности он далеко не безупречен. Он совершил тяжкий грех, прелюбодействовал и, чтобы скрыть этот грех, послал на верную смерть мужа любовницы. Он убивает невинного человека, ему лично преданного, берет в жены его жену, совершая двойной грех. Но, обличаемый пророком, он в сокрушении падает перед Богом на колени, кается, смиряется и сохраняет мир с Богом. Давид немощен, как и всякий человек, по своей природе, но даже в немощи он сохраняет веру, свой трепет перед Богом. Дальше, когда мы с вами будем беседовать о книгах Царств, мы увидим, например, что его предшественник, отступив от Бога, закрылся от Него, не захотел признавать своей вины, не захотел каяться, потому что не был праведным – не верил в Бога.

Вера – это особое состояние души, трепещущей перед Богом; не молчаливое или словесное признание, что Бог есть – наша жизнь от наших словесных признаний не очень-то зависит. Человек думает: «я сам хозяин своей жизни, я распоряжаюсь, куда мне пойти и что делать, я – настоящий источник движений моей души, моих поступков, моей жизни, и отвечаю только перед собой». Но про такую веру будет сказано апостолом Иаковом в его Послании, что и бесы веруют и трепещут, но считаться верующими и праведными не могут.

Так вот, та вера, которая делает человека праведным, та, которую смог передать Авраам своему сыну Исааку, а Исаак своему сыну Иакову и далее, вера, которая передавалась из поколения в поколение, – это состояние человека, который понимает, что все в его жизни зависит от Бога и управляется Им. И такой человек сам трепещет перед Богом, надеется и уповает во всем на помощь, милость и защиту Божию. И эти упование и трепет перед Богом и есть выражение веры. И она действительно вменяется человеку в праведность, даже если он совершает иногда, по немощи человеческой, какие-то проступки и ошибки. В конце концов, и Адам, по толкованию святых отцов, мог изменить свою участь, если бы, когда явился к нему Бог и спросил: «Что ты сделал, Адам?», – осудил бы себя, а не Бога обвинил в том, что с ним произошло. Вот такой веры и ждет от нас Бог.

Авраам засвидетельствовал свою веру теми великими поступками и делами, о которых мы уже говорили. Он пошел в земли, о которых ничего не знал, он двадцать пять лет ждал сына, которого Бог ему обещал, и все эти годы не роптал, сохраняя веру в Бога. Он ради любви Бога готов был принести в жертву собственного сына. Он засвидетельствовал свою веру, и это свидетельство в вере привело к тому, что он стал родоначальником целого народа. У него рождается сын Исаак, который тоже засвидетельствовал свою веру. По крайней мере, мы видим это, когда он, будучи четырнадцатилетним отроком, доверяет Богу, доверяет отцу и не сопротивляется тому, что Авраам хочет принести его в жертву Богу. Этим Исаак показывает, что все его существо трепещет перед Богом. И Авраам, умирая, благословляет его.

Благословение, которое получил Авраам от Бога, заключается в том, что среди потомков Авраама родится Спаситель мира.

Благословение, которым благословляет патриарх своих потомков, есть не только благословение, предполагающее обладание каким-то имуществом, или пожелание хорошей, благой жизни, как это имеем в виду мы , желая чего-то детям или собираясь отходить в мир иной. Тут нечто иное. Благословение, которым благословляют патриархи своих потомков, есть преемственность духовная, передача дара Святого Духа, некоторой силы Божией – самой веры. Этим благословением передается вера, пребывание Духа с человеком, которым вера утверждается, животворит род этого человека, через которую род становится способным сохранять веру из поколения в поколение. Как говорит апостол Павел, вера есть тоже дар Бога и плоть Святого Духа в нас, стало быть, вера сохраняется в нас силой Святого Духа. Мы проносим эту веру через всю нашу жизнь не своей же силою, а потому, что Дух Святой споспешествует нам в наших немощах, очищает, защищает, покрывает, вдохновляет, укрепляет нас, чтобы мы жили в согласии с верой. Если бы Дух Святой в какой-то момент отошел от нас, наша вера бы иссякла, изнемогла: Источник всего доброго в нас, в том числе и веры, это Бог; все благое, что созидается в нас, есть плод Духа Святого, нужна лишь наша готовность, способность, желание претерпеть то, что велит, на что вдохновляет нас Святой Дух. Поэтому, чтобы сохранять эту веру в обетованное Пришествие Спасителя из рода в род, из поколения в поколение, несомненно, нужен дар Святого Духа. Благословением дар Святого Духа и передается, а с ним передается способность сохранять веру среди всех искушений, способность животворить этой верой окружающую жизнь. Такое благословение дарует способность из поколения в поколение уже индивидуально сохранять эту особую веру. И, в конце концов, приводит к той великой вере, в которой жили Дева Мария, Иосиф Обручник. Без такой веры Воплощение Сына Божия было бы невозможным. В этом суть благословения, которым благословляет Авраам своего сына. И Исаак в свою очередь будет благословлять своего сына, а тот в свою очередь своего.

Но наследовать благословение может только один сын, из множества сынов только по одной линии может состояться Воплощение Спасителя мира. В Библии нет особых свидетельств, как потом, из поколения в поколение, из рода в род, от отца к сыну передается это благословение, она как бы покрывает это молчанием, тайной, хотя, несомненно все это было – не будь этого, апостолы не смогли бы восстановить родословную Иисуса Христа: смысл этого родословия в том виде, в котором оно до нас дошло, в свидетельстве того, что благословение было. Библия очень подробно и внимательно рассматривает благословение именно первых потомков Авраама, чтобы люди, читающие ее, вникающие в тайну общения Бога и человека, узрели нечто чрезвычайно важное. Вот об этом мы и поговорим.

Аврааму было не сложно благословить Исаака, он – один сын, засвидетельствовавший свою веру. Но у самого Исаака рождается два сына, близнеца. Они очень отличаются друг от друга и внешне, и внутренне. Один считается старшим, а другой младшим. Старший зовется Исавом, меньший Иаковом. Кому же отец передаст благословение? Ведь только один может получить этот духовный дар, плодом которого будет Рождение Спасителя мира. Исаак к этому подходит достаточно просто, он не сомневается: благословение должен принять старший. Но Промысел Божий действует иначе, Бог избирает иначе. И понять, почему один избирается, а другой нет, нам очень важно. Как говорится в Библии, Бог Иакова возлюбил, а Исава возненавидел. Почему, за что? У Бога нет лицеприятия, Исав ничего плохого не сделал, он не Каин, который убил своего брата, внешне его жизнь не ведет ни к каким большим грехам, она вполне естественна по-человечески. Почему же Бог его возненавидел? Это объясняется позже, а пока мы не знаем, как будут складываться взаимоотношения братьев и их взаимоотношения с отцом.

Исаак стареет. Он, очевидно, очень любил старшего сына. Старший был рослый, косматый, настоящий мужчина, который все умеет, у которого все получается. Он был замечательным охотником, ничего не боялся, приносил много добычи, кормил себя, отца. Исаак очень любил кушанья, которые готовил ему Исав, он любил пищу, дичь, которую приносил ему Исав, – и больше никто другой такую дичь принести и так приготовить ее не мог; получается, он любил своего сына, потому что тот умел его ублажить. А Иаков был, как бы мы сказали, маменькиным сыночком. Всегда жил в шатрах, всегда около мамы, мужское начало в нем сильно не проявлялось, он был слишком спокойным, слишком тихим, слишком задумчивым, и Исаак его не любил. Он считал, что этот сын не сможет утвердиться в жизни, не сможет себя реализовать, а на Исава можно было положиться.

Но однажды Исав прибегает с охоты взмыленный, уставший и, как всякий мужчина в подобной ситуации, ужасно голодный: ни думать, ни говорить, ни общаться с кем-то он не может, пока не насытится. Иаков в это время спокойно варит чечевичную похлебку. Это не было специально подстроено, он просто в это время готовил пищу. Исав видит то, что готовит Иаков; не сказать, что это вкусная еда, но он ужасно хочет есть и говорит: «Дай мне скорее то, что ты готовишь». Иаков говорит: «Хорошо, только отдай мне сначала свое первородство». Исав говорит: «Я умираю с голоду, что толку мне от моего первородства?»

И отдает.

Этот момент очень важен, он показывает внутреннее состояние братьев. Исаву все равно; первородство в данном случае, по мысли братьев и отца, означало, что тот, кто раньше родился, и получит то самое благословение возглавить род, в котором родится Спаситель мира.

И вот Исав говорит, что ему, в принципе, все равно – ему неважно, для него не важны духовные потребности и размышления, для него жизнь в этом мире гораздо важнее, она для него насущна, он думает о сегодняшнем дне, о телесном своем бытии. А Иаков напряженно всматривается в будущее. Он думает, как бы ему получить благословение. Речь идет, конечно, не об имуществе: отречение Исава, с юридической точки зрения, ничего не значит, оба они понимают, что не случись то, что в конце концов случилось, они бы не пришли к отцу и не стали бы спорить, кто из них что сказал когда-то в порыве каких-то страстей. Это никакого воздействия на Исаака не оказало бы, он благословил бы своего старшего сына, просто считая, что так надо делать, и просто любя Исава.

Речь идет не о разделе имущества, оба получили бы вполне равноценные части. Вся интрига в том (и Библия именно поэтому и показывает эту историю с чечевичной похлебкой), что Иакову важно получить это благословение, он очень хочет сделать то, что от него зависит, чтобы действительно в его колене родился Спаситель мира. А Исаву это действительно внутренне не важно, он не беспокоится об этом, он, даже не задумываясь, легко от этого отрекается. И этот момент важен: он помогает понять их внутреннюю жизнь.

^Тяжелый путь избранничества

О благословении

Случается так, что Исаак теряет зрение. Поэтому и становится возможной последующая история. Но смысл ее не в том, что Бог лишает Исаака зрения, чтобы непременно было совершено то, что последует. Смысл в другом. Еще физически зрячий, Исаак духовно уже слеп ; он еще видит глазами, но не видит очевидного. А должен бы, ведь он – патриарх, человек, который должен всматриваться в Бога, всю свою жизнь выверять с Богом. Увы, он этого не делает. Прошло то время, когда Исаак всем своим сердцем припадал к Богу. Теперь его жизнь размеренна и, очевидно, в ней нет того трепетного предстояния перед Богом, которое у царя Давида сохранялось всю его жизнь и которое на каком-то этапе жизни потерял царь Соломон. То же случилось и с Исааком. Он потерял нить связи с Богом, перестал держать себя перед Богом, как ребенок перед отцом. Перестал понимать волю Божию, и поэтому Бог его ослепляет.

Бог дает понять Исааку, что его разум слеп. А если его разум не видит тех вещей, которые он должен был разглядеть, зачем ему глаза? Бог отправляет Исаака посмотреть на себя внутреннего. С точки зрения Божественного произволения, потеря зрения – показатель того, что Исаак потерял разум. А почему Исаак потерял разум? Тому виной земная страсть – любовь к сыну, точнее, к кушанью, которое сын ему приносит, затмила разум патриарха. Так бывает и в нашей жизни, когда какая-то земная привязанность – как очень высокая (великая страстная любовь), так и очень низкая – омрачает нашу способность видеть и понимать волю Божию: что хочет от нас Бог здесь и сейчас. Именно страсть мешает нам это видеть, и ничто другое не может застилать наш ум и отклонять нас от Бога.

И вот ослепший Исаак состарился и решил совершить самый важный поступок в жизни: передать старшему сыну благословение. Он призывает его. Исав приходит, но благословения не получает. Казалось бы, призвал старшего сына – передай ему благословение. Но Исаак вместо благословения говорит: «Я еще раз хочу попробовать твою замечательную дичь, твою замечательную похлебку, иди, поймай и приготовь». Это показывает, что даже в такой ответственный момент для Исаака важнее получить вкусное кушанье, которое он так привык есть, из рук сына, чем передать сыну благословение Божие, которое приведет к Рождению в его роду Спасителя.

Итак, Исав убегает на охоту, а ситуацией пользуется жена Исаака Ревекка. Она в отличие от мужа не потеряла понимание внутреннего мира своих детей. Она чувствует: то, что хочет сделать Исаак, неправильно. Именно младший ее сын достоин принять благословение, именно младший ее сын духовен, именно в нем есть потребность трепетного предстояния перед Богом. Она это видит, и знает, что Исаву все равно. Она вмешивается по воле Божией: Бог – с ней, поэтому обман состоится. Но это обман лишь по форме. Смысл в том, что Промысел Божий выбирает того, кого он выбирает. Если бы человек решил обманным путем передать дар Святого Духа тому, кто этого недостоин, то Бог не допустит – Он не машина, которая запрограммирована и ничего не может изменить в своей программе. Он – Свободное Существо, которое Само определяет, кого Ему благословить. И если Он избрал Иакова, то Иакова и благословит, и никто этому не помешает. Ревекка, мать Иакова, «руки его и гладкую шею его обложила кожею козлят», потому что Исав был очень космат, сварила кушанье, которое любил Исаак, одела Иакова в одежду Исава и отправила его к отцу. Исаак удивился, что Исав прибежал так быстро. Он смутился и решил проверить: нет ли обмана. Он слышит, что голос не Исава, но руки, запах – все принадлежит старшему сыну, а самое главное – есть похлебка. То, насколько человек внутренне ослеплен, нам кажется наивным: мы на его месте непременно догадались бы об обмане. Но он настолько внутренне ослеп, что не видит подлога.

И, когда Исаак поел кушанья, он возложил руки на сына и благословил его. Младший сын уходит. Тут прибегает старший сын с похлебкой: «вот он я». В этот момент, как сказано в Библии, Исаак затрепетал страшным трепетом. Почему? Узнал, что обман? Ну и что, накажи младшего сына, переделай. Ты – свободный человек. В художественной литературе немало таких сцен, где отец лишает сына благословения.

Нет. Трепет отца происходит от того, что благословляя младшего сына, он ощутил, что благодать Святого Духа сошла на того, кого он благословлял. Он почувствовал это при всей своей слепоте.

То, что произошло, и должно было произойти. И поэтому он разводит руками и говорит: я ничего не могу сделать. Я отдал уже и не могу снова взять и вернуть, потому что есть Бог, который через меня действует. Когда он встал перед фактом обмана, он понял, что не его обманули, а он обманывался: он любил не того, кого надо было, он сердцем избрал не того, кого избрал Бог. Он все-таки патриарх, человек, который когда-то предстоял перед Богом. Он испытал, он понял, что заблуждался. И нашел в себе силы осознать ошибку. Он понял, что тот, кого он благословил, получил благословение от Бога. Исав плакал, молил отца, чтобы тот дал ему благословение, но уже не получил его. Напомню, речь идет не о получении в наследство имущества – оно, как мы знаем, и так перешло Исаву. Исав плачет о потере избранничества. Но и благословение, которым Исаак благословляет своего старшего сына, тоже имеет свои далеко идущие последствия. Он говорит: да, у тебя будет земное процветание, но твой младший брат будет владеть тобой и будет попирать тебя. Но однажды ты свергнешь его иго и воцаришься над ним, и тогда придет Спасение.

В благословении Исааком своего старшего сына содержится пророчество. Дух Святой через отца свидетельствует и в своем роде утешает Исава: и он, и его потомки будут причастны к рождению Спасителя, хотя, как мы знаем, очень странным и парадоксальным образом. «Когда над потомками Иакова воцарится потомок Исава, родится Спаситель мира» – речь идет об Ироде Великом: царь Ирод из Идумеи. Жители Идумеи – потомки Исава, старшего сына. Когда Ирод воцарится над Израилем, где живут потомки Иакова, и Родится Спаситель мира. Нам важен вывод: Суд Божий свершается иначе, чем суд человеческий. Нам, с земной точки зрения, кажется, что какой-то человек по известным нам признакам достоин благословения. Но Промысел Божий считает иначе. И избирает того, чье сердце действительно ищет Бога.

Исаак умирает. Пока Исаак жив, Иаков живет с ним. Но сразу после смерти Исаака Ревекка отправляет его к своим родичам, потому что ни она, ни Иаков не знают, как отреагирует старший брат на то, что произошло. Иаков бежит. Он получил благословение, особые дары Божии. Но эти дары приводят его к скитаниям – это повторится не раз и не два в истории с теми, кого Бог избирает. Избрал бог Авраама – и он пошел в чужую землю, был странником, пришельцем, порой изгнанником, страдальцем, тружеником. Избрал Бог Иакова – и тот скитается, бежит в чужую землю, возвращается к родственникам матери, претерпевает разные скорби, работает как раб в течение почти двух десятков лет и возвращается к страданиям. Плач, скорби, снова переселение… Избирает Бог Иосифа – его продают в рабство, клевещут на него, сажают в тюрьму. Избирает Бог Давида – он оклеветан, несколько раз находится на грани смерти, 14 лет спасается бегством в пустыне, хотя помазан царем над Израилем. Так действует избранничество.

Мы говорим, что Бог кого-то избирает, помазывает кого-то какой-то особой духовной печатью, но это не значит, что тот человек будет преуспевать. Скорее, наоборот. Это заполнившие наше духовное пространство колдуны обещают успех и благополучие. А благодать Божия обещает скитания, скорбь, страдания. Вот что значит быть избранным. В том и состоят великая мощь и утешение библейских историй, что мы видим, как праведные люди страдали и, благодаря своему смирению и терпению, были утешены Богом и предстояли перед Ним в вечности. И это должно нас утешать и вдохновлять, чтобы мы в своей жизни тоже пытались претерпевать до конца, надеясь на подобное утешение от Бога.

Иаков приходит к своему дяде Лавану, живет некоторое время у него и влюбляется в его младшую дочь Рахиль. Играют свадьбу. По обычаю невеста приходит на свадьбу под покрывалом. Некий прообраз этого покрывала – фата, свидетельство того, что перед женихом невеста – та, которая не познана, неизвестна… Но в данном случае невеста буквально оказалась невесть кем. Когда покрывало было снято после обрядов, Иаков узнает, что перед ним не любимая Рахиль, а ее старшая сестра Лия. Дядя объясняет, что по обычаю не принято выдавать младшую дочь прежде старшей замуж. Но с точки зрения Божественного провидения, это некая плата за то, что совершил сам Иаков – он обманул отца, и чтобы он не подумал, что обман сам по себе хорош, он получает то же самое.

Как обманул, так и был обманут. Но и обман, которым был обманут Иаков, тоже совершен по Промыслу Божию. Именно от Лии, старшей из сестер, родится в конечном итоге тот, в родословии которого и придет Спаситель мира. Сына Иакова и Лии назовут Иуда, от этого имени и произойдет название – иудеи. Иаков просит выдать замуж за него Рахиль, играют новую свадьбу. У Иакова теперь две жены. Но он человек бедный, а должен по восточному обычаю принести выкуп. Поскольку дать ему нечего, он должен отработать – семь лет за одну, семь лет за другую. То есть 14 лет, живя с женами под одной крышей, он должен без всякой платы работать у своего дяди Лавана пастухом.

Иаков очень сильно любит свою жену Рахиль. Лию он не любит, хотя и исполняет по отношению к ней супружеский и прочие положенные по закону долги. Это обстоятельство дает Рахили некое право превозноситься над сестрой. Лия нелюбима, она несчастна. Может быть, она была некрасива, недаром ее не могли замуж отдать ни за кого, поэтому и пришлось родным идти на обман, и, как говорит Священное Писание, Лия очень много плакала. И Бог призрел на Лию, а на Рахиль не призрел. Рахиль – любимая жена, но она плачет, страдает, ей плохо. Лию Бог благословляет, и у нее – нелюбимой жены – один за другим рождаются мальчики. Муж постоянно проводит время с Рахилью, у них большая любовь, настоящая, такая, что когда Рахиль умрет в родах, ее муж после ее смерти никогда не перестанет плакать.

Лии Бог дает то, что привяжет к ней мужа. Когда рождаются мальчики, Иаков проводит все больше и больше времени с нелюбимой женой, потому что мальчики находятся у нее в шатре, он тянется к своим детям, ведь сыновьям он нужен. Рахиль это страшно обижает, она прибегает к различным средствам от бесплодия. Она дает Иакову служанку, чтобы ребенок, рожденный от этого союза, считался ее сыном, но ребенка все нет и нет. Бог опять выбирает. Смысл не в том, какая из этих женщин лучше – в конце концов, рожденный Рахилью сын тоже будет отмечен особым избранничеством Бога и сыграет ни с чем не сравнимую роль в истории израильского народа. Но Бог смотрит не на какие-то внешние данные человека, а на его сердце.

Если человек из-за своих внешних данных начинает над кем-то превозноситься и даже укорять кого-то, опираясь на свои отличительные качества, Бог отворачивается от него. Как сказано в Новом Завете , Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. И Христос говорит: «всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится».

Притча о мытаре и фарисее говорит о том же. Внешне фарисей был безукоризнен: он был не просто праведен – он был праведен в глазах всех; мытарь был не просто грешен, а чрезвычайно грешен в глазах всех людей. Но каждый пришел со своим помыслом в сердце, и одного Бог оправдал, а другого осудил. И Его Суд не был похож на суд человеческий: Богу нужно сердце, трепещущее перед Ним.

Лия была обижена и безропотно, молясь Богу, уповая на Бога, претерпевала от сестры. И Бог этой униженности, смиренности не посрамил. А Рахиль гордилась своей красотой, любовью мужа, и счастье ее едва-едва не было разрушено. Она плакала, пока не смирилась. Избранничество Бога склоняется к тому, кто более всего уповает на Него.

Когда срок работы у тестя Лавана закончился, Иаков вроде бы получает долгожданную свободу, но уйти не может – у него 12 детей, две жены: куда он пойдет, не имея ничего? Он мог бы здесь при определенных обстоятельствах достаточно хорошо укорениться, но он понимает, что он избранник Божий и должен исполнять то, чего от него хочет Бог. Он помнит, что Авраам был специально выведен из этой земли в Палестину, которая будет потом называться Святой Землей, и он понимает, что должен туда вернуться. Библейские страницы, которые описывают возвращение Иакова в Палестину, пронизаны удивительным трепетом, потрясающим страхом: он делает шаг – и молится после каждого шага, он шлет подарки брату, прячет детей в надежде хотя бы на их спасение, прибегает к разным хитростям, чтобы хоть как-то умилостивить Исава и спасти свою семью. Он не знает, что его ждет, поэтому готов к самому худшему. Он не знает, что Исав встретит его братским лобзанием, но, не зная этого, он, тем не менее, возвращается: так угодно Богу. Он понимает, что служит Богу, а значит, должен вернуться, но не может вернуться с пустыми руками, иначе его семье не на что будет жить. Он вступает с Лаваном в договор и обещает, что еще 7 лет будет работать на него, но тот пятнистый скот, что народится за это время, будет скотом Иакова – он понимает, что, если попросит денег, его могут обмануть, а пятнистый скот тесть, может быть, и отдаст (в те времена пятнистый скот считался бракованным, тем, что имеет изъян, поэтому Лаван с радостью на это согласился, понимая, что для него это не убыток). Но упование Иакова на Бога привело к тому, что скот стал рождаться только пятнистым. И весь стал принадлежать Иакову: за семь лет практически весь скот Лавана стал пятнистым и по договору стал принадлежать Иакову.

Лаван понимает, что он нищает, что зять, бывший на положении раба, забирает у него все, но ничего не может сделать; и не потому, что не в силах, а потому, что понимает: такое происходить может только по велению Бога. Лаван – человек, который склоняется к идолопоклонству, у него в доме есть идолы, но он понимает, что против воли Бога ничего совершить невозможно. Он рад бы наказать Иакова, но боится Бога, потому что Бог с Иаковом. Он нищает, и когда Иаков уводит его дочерей, внуков, весь скот, он понимает, что остается без ничего и ничего не может Иакову сделать, так как с ним Бог.

Бездерзновенность перед людьми и упование во всех чаяниях на Бога – это трепетное доверие человека, которого ждет от людей Бог. Когда оно есть, благо великое тому человеку. Когда нет, человек лишается всего. Такой вере учит нас история, как передавалось благословение от Авраама до внука его Иакова.

Потом нас будет интересовать судьба потомков Иакова: как двенадцать его сыновей построили свою жизнь, кому из них правильно будет передать благословение Божие, кого из них изберет Бог. В отличие от своего отца, Иаков имеет открытые глаза и открытый разум, он всматривается в своих детей и пытается понять, кто из них способен принять это благословение. И когда свершаются особые события, он хранит их в своей памяти, хотя никогда не укоряет своих сыновей, ожидая того времени, когда придется их благословлять.

^12 сыновей – кто из них достоин благословения?

О потомках Иакова

Сегодня мы будем говорить о потомстве патриарха Иакова. У него родились 12 сыновей и одна дочь. Когда патриарх Иаков состарился, возник вопрос: кому из двенадцати передать благословение , которое он сам когда-то хитростью получил от отца. Библия очень глухо, но достаточно прозрачно показывает, что патриарх Иаков пристально всматривается в каждого из своих сыновей, пытаясь понять, кто должен наследовать благословение. У него нет заблуждения, какое было у его отца патриарха Исаака, что надо обязательно передать благословение первенцу или самому сильному из сыновей. Он просто всматривается в своих детей и делает выводы (о которых им не сообщает), а когда станет умирать на ложе смерти, то призовет детей, чтобы благословить; он пророчески скажет каждому все, что думает, все, что в них увидел.

Патриарх определит: благословение должен получить четвертый сын – Иуда. И в свете этого благословения, в свете последних слов патриарха Иакова мы и рассмотрим личности, поступки, характеры каждого его сына, чтобы понять, почему он дал благословение Иуде и не дал остальным.

Патриарх Иаков в отличие от отца понимал, что передать благословение тому, в чьем роду появится Спаситель мира, можно только если этот сын верит Богу: не просто знает, что Бог есть, – а именно верит Богу, доверяет Ему, если в жизни этого молодого человека хоть в какой-то степени существуют трепет перед Богом, доверие Ему, благоговение и страх перед Ним. То есть тот сын, который пал ниц перед Лицом Бога.

Первенец Рувим… По древнему восточному обычаю, всякий отец не чает души в своем первенце, в своем первом мальчике – как говорит Библия, в нем должны сочетаться сила и мудрость, ум: все положительные отцовские качества. Однако Рувим не таков. Он однажды нашел плод мандрагоры, который, по восточному поверию, должен помочь зачатию детей – считалось, что женщина съест этот плод и родит мальчика. Рахиль, бесплодная вторая супруга Иакова, умоляла Рувима дать ей этот плод. Он согласился, но только с тем, чтобы провести ночь с одной из служанок Рахили, с которой какое-то время жил сам Иаков. Рахиль согласилась, и получается, что Рувим осквернил ложе отца. Это было страшное преступление. По Закону, который будет дан народу через Моисея, за такое преступление можно было побить камнями. Иаков ничего не сказал своему сыну, – но потом лишил его всякого благословения, более того, практически предал проклятию. Почему? Иаков понимал, что сын, не почитающий отца, не имеющий страха, благоговения перед отцом, не может бояться и Бога (по слову апостола Иоанна, не любя человека, которого видим, как мы можем любить Бога, Которого не видим – если мы не боимся земного отца, родившего нас, нашего хозяина, как мы можем бояться Бога?) В Рувиме Иаков не увидел того страха, который святые отцы называют благоговением перед святыней, перед таинствами, перед сокровенными вещами. Рувим поступает как Хам, и патриарх Иаков это видит: Хам посмеялся над наготой отца (по мысли Библии, прикасаться к женщине, с которой отец в супружеском общении, значит открывать его наготу) – Рувим глумится точно так же, как Хам. Хам был лишен благословения Божия, и Иаков сделал вывод, что Рувим не может, не способен принять благословение, это тупиковая ветвь, которая засохнет, она не сможет принести плода. Поэтому Иаков ее отсекает.

Следующие за Рувимом сыновья Иакова – Симеон и Левий. Когда Иаков возвращается на то место, где когда-то жил его отец, он поселяется недалеко от могил своих предков. Неподалеку находится небольшой город (были тогда такие города-государства) – в этом городе есть царь, а у царя сын Сихем, который воспылал необыкновенной страстью к сестре Симеона и Левия, дочери Иакова по имени Дина. Она ему настолько понравилась, что он совершил над ней насилие, увидев ее одну в поле. Не потому, что хотел ее опозорить или над ней посмеяться – он просто не смог совладать со своими чувствами, ему очень захотелось быть с этой девушкой. И вот царский сын уговаривает Дину: «Не подумай, что я хочу тебя обидеть, я сейчас же пойду к своему отцу и уговорю его разрешить мне взять тебя в жены, чтобы мы могли сыграть свадьбу. И потом буду умолять твоего отца, чтоб он разрешил нам быть с тобой вместе». Библия подчеркивает: то, что он говорил, было по сердцу Дине. Конечно, случай насилия отвратителен, но, по обычаям того времени, после этого ужасного поступка его предложение было весьма благородно: сколько угодно было случаев, когда опозоренной не предлагалось ничего. Женщина была совершенно бесправна и беззащитна перед лицом сильного мужчины, тем более наделенного царской властью, права на защиту у нее не было никакого, – а тут царский сын предлагает ей достойное супружество, да еще царские почести. Так что Дина была не против такого брака. Сихем побежал к своему отцу и уговорил его прислать сватов, просить руки Дины. Но пока все это совершалось, братья Дины узнали, что с ней произошло, и решили отомстить…

Со сватами пришли царь с сыном. Иакову, конечно, не понравилось, как поступили с дочерью, но против он не был; хотя Иакову не хотелось выдавать дочь за языческого царя, возражать он не возражал. И они практически договорились, что свадьба будет. Пока разговаривали отцы, Симеон и Левий отвели юного Сихема в сторону и сказали: «Мы знаем, что произошло; в принципе, мы не против, чтобы ты женился, но мы не можем отдать нашу сестру замуж за необрезанного язычника. Если ты так любишь нашу сестру, то ты и весь твой народ должны совершить обряд обрезания, и тогда вы станете частью нашего народа, и мы отдадим свою сестру за тебя замуж». Сихем согласился. И, очевидно, настолько он был любим и почитаем в народе, что народ ради его сердечной привязанности согласился совершить этот неприятный, болезненный и чуждый по духу обряд. Но когда мужчины города находились в болезненном состоянии, Симеон и Левий напали на них и всех перерезали, скот увели к себе, а город разграбили. Отец ни в чем тогда их не упрекнул, но, умирая, сказал о сыновьях: в совет их да не внидет душа моя, и к собранию их да не приобщится слава моя, ибо они во гневе своем убили мужа и по прихоти своей перерезали жилы тельца.

Он увидел, что в Симеоне и Левии нет благоговения перед Богом, нет трепета перед Ним: его сыновья потребовали от людей клятвы, уговорили их сделать что-то ради Бога и воспользовались их клятвой, данным ими словом, чтобы заманить их в ловушку, прикрываясь именем Господа – они неправедное дело скрыли за притворным богопочитанием. Это показало Иакову: они не верят, что Бог живой – не верят, что Бог воздаст каждому за неправедное дело. Они (в отличие от Давида, который с благоговением всяческий раз произносил клятву, когда призывал имя Господне) не имели трепета перед Богом, используя имя Божие, чтобы прикрывать свои интересы.

Значит, на самом деле они не благоговели перед Богом, не боялись Его. А человек, который способен лгать, прикрываясь именем Бога, не доверяет Богу, в корне испорчен – как говорит нам Евангелие, человек, который лжет, есть сын дьявола: всякая ложь от дьявола.Как Христос есть Истина, так дьявол есть ложь. Если люди используют заведомую ложь там, где нужен страх Божий, то, значит, они не способны быть детьми Божиими – они дети дьявола, как их прямо называет Евангелие от Иоанна. Увидев это, патриарх Иаков не хочет их благословлять, понимая, что и это – гнилые ветви, на них ничего хорошего и доброго не вырастет.

Четвертый сын – Иуда. Вроде бы в нем ничего особенного не видно, он ничем от братьев не отличается. Но он совершает поступок, который помогает патриарху Иакову понять, что он доверяет Богу, боится Бога, благоговеет перед Ним – в нем есть что-то, что может принести плод при усилиях с его стороны и благодати Божией…

Перенесемся на несколько лет вперед, перескочим продажу братьями в рабство Иосифа. Иосиф попал в Египет, и вот он уже большой человек там; по всей земле голод, а в земле египетской есть запасы хлеба, собранные Иосифом. И вот братья приходят к Иосифу за хлебом. Они не узнали его – очень много лет назад они продали отрока, Иосиф уже зрелый муж. Вениамина, младшего брата, с ними нет (Вениамин – сын любимой жены Иакова Рахили, которая умерла в родах): Иаков не отпускает сына от себя, боясь, что и он может исчезнуть, как Иосиф. Поэтому братья пришли вдесятером.

Иосиф спрашивает их, давая им хлеб за какие-то сокровища, кто они такие, откуда пришли, кто их отец. Братья все рассказывают, а он делает вид, что не верит «разбойникам», которые хотят разведать слабые места Египта. Они убеждают, что пришли только за хлебом, а Иосиф, желая испытать их, говорит, что если они действительно пришли за хлебом, то в следующий раз должны прийти вместе с младшим братом Вениамином.

Голод длится пять лет. Хлеб кончается, нужно снова идти в Египет, но Иаков категорически отказывается отпускать Вениамина: «Потерпим еще, потерпим еще». Но терпеть уже невозможно… Скрепя сердце, Иаков готов отпустить Вениамина. Чтобы уговорить отца, один из братьев – Иуда – обещает, что Вениамин вернется домой живым, пусть даже ценой его, Иуды, жизни; тогда Иаков отпускает с ними любимого сына. Иосиф приказывает своим слугам в мешок с зерном, который принадлежит Вениамину, положить чашу со своего стола. Но только братья отъезжают от столицы египетской, их хватает стража, как воров, и у Вениамина находится украденная чаша. Стража хочет забрать Вениамина.

Братья могли бы идти, если бы сердца их были теми же, как когда они продавали в рабство брата своего Иосифа, – они бы могли порадоваться, что еще одного любимчика у их отца не будет: в глубине души они не любили сыновей, рожденных от Рахили, другой жены Иакова… Иосиф говорит, что всех остальных он отпускает, а Вениамин будет казнен…

Иуда напоминает братьям, что на них лежит грех продажи Иосифа в рабство, и братья понимают, что надо отвечать перед Лицом Бога.

Если у человека появляется мысль, что за грех, некогда совершенный, придется отвечать, значит, у него есть представление: Бог жив, Он смотрит, бдит. Человека можно назвать верующим только тогда, когда он осознает, что за совершенный им грех надо отвечать, – человек, который вообще не верит, либо не осознает за собой греха, либо не считает, что за него нужно отвечать: «Как хочу, так и живу»,– говорит неверующий. Если он вспоминает о своих прежних грехах с точки зрения воздаяния за них, он уже имеет религиозное чувство, страх Божий.

Поэтому Иуда говорит, что нельзя допустить казни Вениамина и обращается к Иосифу: «Лучше меня казните, пусть взыщется грех Вениамина на мне – Вениамина отпустите домой: отец не перенесет его смерти». Тогда Иосиф открывается братьям. Ему надо было проверить, изменились ли они в сердцах своих или по-прежнему полны гордыни, зависти и ненависти. И он увидел, что братья изменились – они готовы к покаянию и наказанию…

Иаков, размышляя о поступке Иуды, понимает: если сын готов принести себя в жертву за совершенный прежде грех, это говорит, что Иуда готов воспринять благословение Божие. И поэтому именно среди иудеев, потомков Иуды родится Спаситель мира – Иаков смог, всматриваясь в жизни сыновей, увидеть, кто из них может принести плод веры, кто готов верить в Бога.

^Патриарх Иосиф – прообраз Христа

О связи человека с Богом

Посвятим эту нашу страницу патриарху Иосифу, одному из сыновей Иакова. Мы не будем подробно разбирать, что с ним происходило в земле египетской: нам важна не канва его судьбы, а его образ как прообраза Иисуса Христа. Это Церковь очень ясно свидетельствует во дни Страстной седмицы, когда именно на этот аспект обращает внимание членов церковного стада.

Иосиф – очень яркий, поэтичный, запоминающийся прообраз Иисуса Христа. Его история достаточно известна: он был старшим из двух сыновей Рахили, любимой жены Иакова, он вел себя по-особому. И, выделяя его среди прочих сыновей, отец сшил ему разноцветную одежду. Ему снились сны, что братья будут ему однажды поклоняться и отец ему поклонится. Он рассказывал свои сны, чем еще больше возбуждал зависть и даже ненависть своих братьев. Однажды братья были далеко в поле, и отец послал Иосифа посмотреть, как у них дела. Иосиф пошел к ним, а братья решили его убить. Слава Богу, до убийства не дошло – один из сыновей, Рувим, воспротивился этому. И когда рядом проходил караван купцов, братья продали его в рабство. Иосиф попал в Египет, где был продан на невольничьем рынке. Как красивый и молодой раб, он попал в дом богатого царедворца Потифара.

Дела Иосифа шли очень хорошо, поскольку Бога он не забывал. Он был поставлен управляющим имением хозяина-царедворца, Потифар ему во всем доверял и очень любил. Слуги слушались нового управляющего, и богатство дома Потифара преумножалось. Но жена Потифара воспылала страстью к прекрасному Иосифу и стала склонять его к незаконной связи. Иосиф отказывался, но жена, когда не было мужа дома, начала приставать к Иосифу, и тот убежал, оставив в руках ее свою одежду. Она подняла крик, будто он хотел совершить над ней насилие, и его бросили в темницу. Но и в темнице Бог был с ним, поскольку Иосиф Его не забывал.

В какое-то время начальник темницы все доверил Иосифу, и тот стал распределять пищу между заключенными. Все у него было ладно. В какое-то время от фараона в тюрьму были брошены два видных царедворца. Они видели сны. Иосиф растолковал сны тому и другому, и они сбылись – одному он сказал, что его казнят, другому – что будет возвращен в дворец фараона; так и получилось. И он попросил второго, чтобы тот замолвил за него словечко, так как Иосиф страдал ни за что. Разумеется, этот человек забыл про свое обещание.

Но через какое-то время фараон увидел сон, который не мог истолковать никто. И тогда виночерпий вспомнил, что есть такой человек в тюрьме, который умеет толковать сны. Иосифа приглашают во дворец, и он этот сон истолковывает. Фараон видит во сне, что пасутся на берегу семь настолько тучных коров, каких никто никогда не видел, а потом выходят семь тощих коров и толстых съедают. Иосиф так растолковал это: будет семь очень плодородных лет, когда хлеб будет в изобилии, какого еще никогда не было в Египте. А после изобилия наступят семь лет голода, которые съедят накопленный хлеб. И дал совет фараону, чтобы тот нашел очень мудрого мужа, могущего в годы изобилия запасти хлеб на годы голода. Фараон, не долго думая, назначил на эту должность Иосифа. Иосиф запасал хлеб, которого никто не ценил и не берег от избытка, и скопил огромные запасы. А когда наступили годы голода, стал продавать этот хлеб по большой цене. В короткое время весь народ египетский оказался без своих богатств, а потом без своих земель, а потом все оказались проданными в рабство самому фараону. Иосиф сумел накормить не только египетский народ, но и его соседа – свой собственный, семью отца. Патриарх Иаков перешел в Египет, когда Иосиф был вторым человеком в государстве после фараона.

Эта история – прообраз духовного дела, которое совершил Христос. Дух Святой через жизнь патриарха Иосифа свидетельствовал, что будет со Христом.

Иосиф продан в рабство язычникам своими братьями – Христос продан язычникам: Иуда Его продает за 30 сребренников, а попадает Христос к язычнику – Понтию Пилату, казнят Его язычники.

Иосифа продали в рабство , сняли с него разноцветную одежду, испачкали в крови убитого ягненка и отнесли эту кровавую одежду Иакову, ерничая: «Не одежда ли это твоего сына? Наверное, его растерзал дикий зверь», говоря не «одежда нашего брата», а «твоего сына», – отделяя себя от него. Иаков узнал одежду своего любимого сына и плакал всю жизнь. Патриарх Иаков думает о живом Иосифе, что тот мертв.

Апостолы – Церковь, те ученики, которым Христос был дорог, – плакали, думая, что Христос мертв. Они снимали Его с Креста, видели Его одежды, окровавленное Тело (как говорится в наших богослужебных книгах, раненое Тело Христа – это окровавленная одежда Его Плоти, за которой скрыто Божество). Они, видя земную оболочку Иисуса Христа, плачут, думая, что Он умер навсегда, а потом радуются, что Он Воскрес (мы по-настоящему не можем погрузиться в страх и ужас момента, когда они потеряли любимого Учителя).

Для Иакова явление Иосифа – что воскресение из мертвых. Он плачет, а на самом деле его сын жив.

Как Иосиф спасает братьев своих от голода, так и Христос спасает братьев Своих – даже когда Он умирает на Кресте, Он за них умирает. Так и Иосиф уходит в землю египетскую, продается в рабство, чтобы спасти этих братьев, и он их спасает.

Иосиф попадает в темницу и возносится из темницы на высоту. Даже фараон не знает, кого он возносит в свои ближайшие помощники. По сути дела, Иосиф не простой человек и по-мирски у него очень хорошее родословие. С точки зрения тех традиций и обычаев, Иосиф не простой раб, но никто не знает о его происхождении, а просто берут из темницы и возносят на высоту. Как Христос возносится на высоту Своего служения, на Крест, с которого простирает руки к Своему народу, чтобы его спасти от суда.

Христос Возносится к Своему Небесному Отцу. И именно Вознесение Его к Отцу – залог того, что Он дарует нам плоды Святого Духа. Один из даров Святого Духа – Евхаристия, которой мы все живы: все члены Церкви живут Евхаристией. Если бы Он не Вознесся к Отцу, то мы не смогли бы причащаться. Он говорит: восхожу к Отцу, и если не взойду туда, откуда пришел, то не можете получить то, что дарует вам жизнь. Но и Иосиф возносится на высоту, чтобы оттуда раздавать пищу, он возносится и садится одесную фараона. А мы говорим, что Христос сел одесную Отца.

Перстень, который фараон дает на руку Иосифа, говорит, что он всем может распоряжаться в доме фараона. Это и есть абсолютная власть: у фараона только престол выше, а власть Иосифа такая же, как и у фараона. И Христос говорит, что все Мне предано Отцом Моим – все, что имеет Отец, принадлежит Мне. Иосиф прообразует полноту власти, которую получит Христос.

Когда Иосиф проверяет братьев, они не узнают его, не зная, что под египетской одеждой скрывается их брат. Братья не поняли, что он тот, кто их должен спасти. Так и еврейский народ не узнал под скромной одеждой простого еврейского поселянина Мессию – Того, Кто их спасет. Иосиф смирил себя, стал во всем подобен той среде, в которой находился. Иисус Христос после Крещения духом возводится в пустыню, где выдерживает борьбу с сатаной и побеждает.

Иосиф не искушается. Этим своим качеством он больше всего прообразует Христа. В лице жены хозяина к нему подступил сатана, и Иосиф отверг его искушения, оставшись чистым, прекрасным, верным Богу. И Христос в пустыне, отвергая искушения дьявола, отстаивает Свою Человеческую свободу и независимость от греха.

Всей своей жизнью Иосиф прообразует высоту, которая явится в жизни Иисуса Христа. Для нас главное, что Иосиф претерпел, он был в чужой земле, был рабом, ему было трудно, он был среди чужой религиозной среды, но, находясь там во тьме, сохранил веру – упование на Бога, и Бог именно потому с ним был повсюду, что Иосиф во всех движениях своей души от Бога никогда не откреплялся. Так и Христос в земном Воплощении, находясь во тьме, употребляет всю Свою волю и силу, чтобы не оторваться от Духа.

Для нас важно, что раз такое противостояние искушениям возможно Иосифу, то и мы, в какой бы тьме ни находились, среди кого бы ни были, везде можем сохранить нашу связь с Богом – она зависит от нас, она возможна. Если она была возможна Иосифу до Пришествия в мир Христа, то тем более возможна нам.

^На избранничество посылает Господь

О чудесах

Тема эта в определенном смысле более многих других относится к жизни всякого христианина. Охватить глубину осмысления исхода израильского народа из Египта чрезвычайно сложно.

Люди более или менее знают, кто такой Моисей, что он с помощью чудесных явлений вывел свой народ из Египта. Мы поговорим, как он вывел народ из Египта и зачем он это сделал. Самое главное, c точки зрения Священного Писания – Божественного Откровения, не то, что народ вывели из Египта, а куда пошел этот народ. Момент исхода был радостным событием. Люди вышли из Египта, радостные и довольные, воспели песнь, но из огромного количества вышедших людей до Земли Обетованной дошли только двое. Не потому, что Бог был так суров, несправедлив и жесток: люди своими поступками, своим непониманием лишили себя цели, ради которой они шли.

То же и в жизни христианской. Главное не то, что мы крестились, а для чего крестились, куда мы будем идти в процессе этой жизни. Очень многие люди думают, что Крещение – это и есть христианская жизнь: они покрестились, и все. Но это только начало пути. А уж куда дойдешь, как пойдешь, что сможешь сделать с дарованной тебе в Крещении жизнью, зависит во многом уже от тебя.

Итак, Моисей родился в Египте в такое сложное для еврейского народа время, когда фараон, который тогда правил, видя, как сильно умножается еврейский народ, решил его младенцев убивать. Такая участь ждала и Моисея. Сколько можно было, мать его берегла. Но поскольку воины, которым велели убивать, рыскали везде, таиться дальше было невозможно. И что делает мать Моисея? Она плетет корзинку, кладет туда сына и опускает корзинку в Нил.

Но, когда мы интерпретируем библейский сюжет в собственном сознании, то упускаем некую масштабность события. Задумаемся! Мать опустила корзинку с младенцем в воды Нила – очень полноводной, глубокойю, необыкновенно широкойю и бурной реки. В ней водились крокодилы. Представьте себе, что вы своего ребеночка в люльке опускаете – в Волгу, в Лену, в реку недалеко от нас – в Исеть. Мало ли что может случиться – волны и ветер никто не отменял. Но о чем думает в этот момент мать Моисея? Она не просто спасает своего ребенка – она доверяет Богу, она кладет своего ребенка как бы в руки Божии. Она молится, она уповает. Она понимает, что он иначе погибнет. Но, вверяя ребенка реке, она уповает на милость Божию – волны управляются не человеческой рукой. И ее упование очень ценно. Это героизм матери, она действительно доверяет Богу. И, как мы знаем, эта сплетенная корзиночка попала к дочери фараона, Моисей был воспитан при дворе фараона. Естественный вопрос: почему, найдя ребенка в реке, видя, что это еврейский мальчик, египетский фараон, отдавший приказ еврейских мальчиков истреблять, этого мальчика не убил?

Отгадка кроется в религиозном мировоззрении египтян. Для них Нил – это особая река, святая. И, если бы, в их понимании, «бог» Нила не восхотел этого, ребенок бы живым не остался. А если он остается живым в хрупкой плетеной корзиночке посреди реки и прибивается к купальне дочери фараона, очевидно, здесь не обошлось без божественного участия, – и дочь фараона принимает этого ребенка как Божий дар. И в Средние века, если люди находили под своей дверью сверток с младенцем, они воспринимали его как дар Божий. Они принимали чадо в семью и воспитывали, насколько это возможно, наравне со своими детьми, именно понимая: им дан дар Божий. Если принесли ребенка, это Бог сохранил ему ночью жизнь, именно Он привел дитя в их дом – каждая семья принимала крест на себя и старалась любовью и заботой окутать этого ребенка.

Но вернемся к Моисею. Сорок лет Моисей пребывает в доме фараона. Спустя сорок лет он задумался о судьбе соплеменников. И увидел, как один из египетских воинов унижает еврея. Он на него напал, убил и зарыл в песок. А когда на следующий день Моисей попытался разнять двух дерущихся евреев, они сказали: кто ты такой, чтобы нас судить, разнимать или защищать? Кто ты такой? Это вопрос поразил Моисея в самое сердце – он не знает, кто он такой. У него есть внутреннее свидетельство, что он посланник своему народу. Кроме того, по-человечески он очень испугался, что теперь за его поступок, убийство воина египетского, или за то, что он пытался вмешаться в судьбу своего народа, его могут наказать. И Моисей убегает в пустыню. В пустыне он находит семью, женится на одной из дочерей скитальца и сорок лет живет в пустыне. И призывается на служение Израилю он уже старцем 80-ти лет. Умрет он в возрасте 120 лет.

Основная напряженная часть его служения приходится на возраст старого человека. И в этом видится очень важный смысл – это закон духовной жизни, он фактически всегда срабатывает. За редчайшим исключением мы не видим святых молодых людей: мучеников – да, а праведных, преподобных – нет: безукоризненно нести бремя наставничества, духовного руководства люди становятся способными только в зрелости.

Когда человек молод, слишком опасно бремя служения людям, не все можно на себя взять. И обычно никто не справляется. Люди берутся в молодости за этот подвиг, попадают в искушения, но получают урок, приобретают разум, мудрость, сдержанность, смирение. Такие люди уходили в пустыню, прежде чем по какому-то особому повелению Божию снова возвращались на служение – так произошло в некоторой степени и с Серафимом Саровским: хотя явление ему Христа было, когда он был молодым, но реализовать всю полноту служения, стать всеобщим батюшкой, всероссийским старцем ему пришлось уже в очень пожилые годы.

Моисей, хотя и воспитывался в доме фараона, надеялся и мечтал, что он так мудр, физически силен и знает все сложности и хитрости египетской политики, – он сможет возглавить борьбу своего народа за освобождение от египетского рабства. Он об этом мечтал, он этого хотел – именно политического освобождения; но это он хочет, он еще не послан Богом. Потому ничего и не получилось. Тогда он уходит в пустыню, там пребывает сорок лет и понимает, что стареет, что фактически жизнь его закатилась, – он ни о чем не помышляет. Конечно, в сердце у него печаль, что он никак не может помочь своему народу. Но он с этим смирился и понимает, что были юношеские мечты, запал, мужское героическое желание освободить народ свой, и все эти благородные мечты угасли, потухли.

И старец, который уже смирился, что жизнь его прошла впустую, неожиданно на восьмом десятке лет вдруг встречается с Богом и Бог его посылает в Египет вывести народ Божий. Желания и человека, и Бога совпадают. Моисей изначально был предназначен вывести народ из плена. Но надо приспеть времени, чтобы не только я захотел пойти, но Бог бы меня избрал и послал на служение, дал мне силы для этого служения, а я понял, что народ освобожден не моей силой, хитростью, мудростью, но благодатью Божией. Это важно для духовной жизни не только Моисея, – для всего народа. Потому что для них во многом Бог – это идея, символ, в который они верят.

А глубокого мистического общения с Богом нет даже у Моисея. Он видит Неопалимую Купину, куст, который горит и не сгорает, из которого слышит голос Божий, – Моисей первый раз встречается с Богом, до этого не было у него подобного опыта. Во время этой встречи происходят определенные изменения, насыщение человеческой природы благодатью Божией: Моисей делается способным совершить свое служение, вести за собой народ, направить его к исполнению заповедей Божиих, к Царству Небесному, к Земле Обетованной.

Неопалимая Купина – образ достаточно символичный и очень глубокий. Есть некая материальная среда, куст, он горит – видно пламя: «Бог – Огонь Поедающий есть», – говорит апостол Павел. Куст горит в огне, но не сгорает – прообраз, что материальная среда может быть вместилищем Бога, она не уничтожится и Его природа не изменится. Куст остается кустом даже тогда, когда из него звучит голос Бога.

Конечно, это прообраз Богородицы – Ее и называют Купина Неопалимая, Она, будучи материальным телом, физическим, тварным существом, смогла вместить в Себя огонь Божества, стать Матерью Бога, выносить в Себе Бога, и существо Ее преобразилось, но не уничтожилось. Не происходит изменений, нарушений цельности сотворенной Богом природы, Она сохраняет Свою изначальную тварную сущность.

Но это и образ Евхаристии, Небесного Хлеба, Которого мы причащаемся. Особенно об этом говорят некоторые молитвы ко святому Причащению.

Хлеб, будучи тварным веществом, слепленным из муки руками человека, насыщается присутствием Самого Бога – становится Телом Христовым. И мы причащаемся и хлеба, и Бога, Который неразрывными связями соединен с этим хлебом, – а природа хлеба при этом не нарушается, он хлебом был, хлебом и остается, при этом неся в себе присутствие Самого Бога. Поэтому мы причащаемся Христу. И мы сами, причащаясь этого Небесного Хлеба, становимся как Неопалимая купина: в нас горит огонь Божественный, но он нас не сжигает, если мы причащаемся не в осуждение.

И Бог посылает Моисея в Египет. Моисей приходит, требует отпустить народ, фараон египетский отказывается это сделать, и тогда Моисей творит одно за другим чудеса. Но не просто чудеса.

Все чудеса, что творит Моисей, это казни. Он наказывает египетский народ за то, что тот не отпускает евреев на свободу, хотя евреи не захваченное племя, за то, что фараон поднял руку на младенцев и долгие десятилетия грабил еврейский народ, и многое другое.

Самое главное наказание за то, что египетский народ не верит в Творца. Он поклоняется идолам. Вся сила этих «богов» сокрушается одна за одной. То есть, с одной стороны, чудеса, что творит Моисей, – наказание, и жизнь египтян становится тягостной и невыносимой, а с другой стороны, египтяне понимают, что их боги бессильны.

Вот Нил стал кровью. Не просто покраснел, не просто пропитался кровью, а стал кровью. Написано – река воссмердела. В огромном количестве крови завелись черви, рыба издохла. Все покрылось смрадом. Нил – кормилец египтян. Далее наказания следуют одно за другим. Идет нашествие саранчи, погибает урожай, погибает скот. На три дня устанавливается тьма. Даже солнца не видно, а «бог» Солнца Амон-ра – это царь богов Египта. Показывается египтянам ложность и суетность их богов.

Но египетский народ не вразумляется, хотя бедствует и страдает. Тогда приходит последняя казнь египетская. На ее фоне происходит великое событие, означающее коренной перелом в истории еврейского народа. Но прежде чем рассказать об этом, надо сказать о другом. Для чего сокрушались «боги» египетские, зачем нужны были чудеса? Самая важная цель этих великих чудес – чтобы сам еврейский народ увидел и познал, что «боги» египетские суетны, что Египет слаб, и Бог, Который называет себя Богом еврейского народа, сильнее всех «богов». Бог, Который называет Себя их Богом, может сотворить любые чудеса, силе Его противостать ничто не может.

Народ, который, как ему казалось, за долгие столетия не видел никакой милости от Бога, сохранял веру рациональную – более как некую мысль, чем как глубокое чувство. Хотя по матери Моисея видим, что глубоко и трепетно верующие люди были всегда, в массе народа вера преломлялась в рациональное чувство. «Бог есть, но что нам с того, что Он есть»… А Он являет Свою силу, могущество, чтобы сердца народа обратить к Себе и народ бы поверил Ему, пошел за Ним, мог все это вынести: народ еще радуется, что исходит из Египта, а Бог знает, что народ идет в пустыню. Нам кажется несложным вынести всего несколько месяцев в пустыне, но народу еврейскому и это показалось слишком тяжело. Он не вынес – не прошло в пустыне и несколько дней, как народ уже стал отрекаться от Бога. Видя такие великие чудеса Божии, он тем не менее начинает впадать в неверие. Что было бы с этим народом без чудес? Как только встретились трудности, народ раскис и впал в уныние.

^Между двумя водами

О свободе

Из страны греха человек идет к Богу…

Вот тут мы переходим к важнейшему смыслу повествования об исходе еврейского народа и странствии по пустыне: не просто история народа, который когда-то шел по пустыне, но отображение, конспект духовной жизни каждого христианина.

Мы все были в стране греха. Мы все однажды выбираемся оттуда. Для нас всех начало пути Крещение. Но путь сложен, труден. Образ этого пути есть пустыня, потому что жить по-христиански в этом мире тяжело. Поэтому исход сопровождается для еврейского народа великими знамениями и чудесами. И для нас тоже. Когда начинаем верить, сразу после Крещения мы испытываем невероятную близость к Богу, с нами происходят какие-то чудеса, иногда очень яркие. Иногда мы понимаем, что это чудо, но сказать об этому кому-то не решаемся, потому что другой и не поверит нам. Тем не менее у каждого есть какая-то толика чудесного вмешательства Бога в жизнь. А потом наступает период, когда ты вроде уже рядом с Богом, в церковь ходишь, пытаешься заповеди исполнять, что-то делать для Бога, а такое ощущение, что Его нет, убежденность ослабевает. В конце концов, человек часто впадает в уныние, в тоску. Это приводит к тому, что источник духовной жизни бьет все слабее и слабее… Правило не исполняется… В церковь ходим, пересиливая себя, а не радостно бежим… Творить милостыню, давать жертву уже не хочется… Только память остается: когда-то Бог нам сильно помог.

Повторю, вся история еврейского народа – это квинтэссенция человеческой жизни с Богом. В ней хотелось бы обозначить последовательность этапов. Сначала происходят чудеса. Они заставляют человека поверить. Благодаря своей вере человек уходит из страны греха, попадает в пустыню, откуда он всеми силами стремится в какую-то неизведанную, непонятную ему Землю Обетованную. Его ведет туда Бог. Что это за земля, он не знает, но понимает, что там очень хорошо. Для евреев это была Земля Обетованная, для нас – Царство Небесное. Начало пути в пустыню для евреев – это переход через Чермное море. Чтобы войти в землю обетованную, они переходят через Иордан, дважды переходят через реку. Как говорят некоторые толкователи Библии, святые отцы, между этими двумя водами и пролегает жизнь человека.

Евреи вошли через Иордан в Землю Обетованную. Для нас Иордан – это смерть; на самом деле войти в Землю Обетованную, в тот рай, куда мы стремимся, мы здесь в полноте не можем. Даже если мы переживаем какую-то необыкновенную близость Бога – святые всегда очень трепетно ощущали эту близость; она была кратковременна, люди дышать в этом состоянии боялись, чтобы не спугнуть хрупкую благодать Божию, ощущение близости Бога.

Полнота счастливой, радостной жизни с Богом возможна, конечно, только в смерти. Фактически получается, что вся христианская жизнь есть пустыня. Хотел бы сослаться, чтобы не было каких-то недоумений, на слова святого апостола Павла, которые он говорит в десятой главе Первого Послания к Коринфянам. Там целый отрывок (с самого первого стиха по 11-й) посвящен исходу израильского народа. Написано, что все израильтяне, переходя через Чермное море, крестились в Моисея в облаке и в этом море. И все, что происходило, продолжает апостол Павел, с этим народом, происходило для нас – описано в наставление нам, достигшим последних веков.

Священное Писание при всей его научной интересности – не просто явление духовной культуры человечества; гораздо важнее, что Священное Писание – это Откровение каждому человеку: не просто набор исторических сведений, но правда, которую необходимо знать и применять все Откровения, эти образы к своей собственной жизни – без этого Библия останется для нас мертвой книгой. Надо читать ее и понимать, как ее слово относится ко мне лично.

Исход сопровождается очень важным событием для еврейского народа и для нас с вами. Когда в очередной раз фараон отказался отпустить народ, Бог сказал Моисею, что в каждой еврейской семье этой ночью должен быть заколот ягненок. Если семья не может съесть ягненка, в доме должны собраться две семьи, но агнец должен быть съеден. Когда закалывается ягненок, сцеживается кровь; ею должны быть помазаны косяки домов. Моисей сказал, что в эту ночь ангел смерти пройдет по Египту и в каждой египетской семье умрет первенец мужского пола. Только кровь на косяках может спасти обитателей дома от смерти.

Когда евреи исполнили этот обряд, ночью прошел ангел смерти по Египту, и все первенцы мужского пола в каждой семье – от фараона до последнего раба – были найдены мертвыми.

Семья должна приготовить агнца, не сокрушая никакой кости, то есть целиком его испечь на огне. Потом должна вкусить этого агнца с горькими травами, с вином, но важно другое – все члены семьи должны быть в полном одеянии, как люди, готовящиеся отправиться в путь. Отцы семейства должны держать в руках посохи, на ногах у них должна быть обувь – это совсем странно для евреев: ели они не сидя, а возлежали на коврах, и в обуви это было очень неудобно.

Суть в том, что надо было быть готовым выйти. Это ночь освобождения. Они вряд ли это чувствовали, но потом, празднуя, должны были это вспоминать. День освобождения должны были каждый год праздновать 14 нисана. Заключенный, понимающий, что утром он будет свободен, не спит всю ночь, уже собрал все свои скудные пожитки, одет, готов, как только откроется засов, бежать радостный и петь песнь Богу, что свободен – это хочет показать и этого хочет добиться Бог от евреев: чтобы они из Египта бежали, как заключенные из мест заключения. Чтобы они выскочили, как стрела из натянутого лука. Готовность идти за Богом они должны продемонстрировать. Они еще не знают об этом, поэтому Моисей их так воспитывает.

А будущие поколения, которые будут это праздновать, должны иметь мысль, что Бог зовет и надо идти за Ним с поспешностью, не как жена Лотова, например: «а я то соберу, другое соберу, прощальный взгляд брошу на оставляемое имущество».

Человек, призванный и спасаемый Богом, должен бежать из страны рабства и греха, не оглядываясь – эта мысль заложена Промыслом Божиим в чин заклания агнца. Это событие получило название пасха, что значит «переход»: евреи переходят из одного состояния в другое. На первый взгляд, понятно – из рабов в свободных: бегут из страны, где они были рабами.

Но представления, что они бегут именно к свободе, нет ни у них, ни у нас. Этот переход предполагает, что люди, его совершающие, освобождаются из состояния рабского в свободу детей Божиих, как сказал об этом апостол Павел. То есть не просто «они были рабами, а стали свободными», тут гораздо более глубокое изменение человека происходит, от состояния раба греху в состояние свободного сына Божия – свободного как сын в доме своего отца.

Ярче всего этот переход мы чувствуем в Пасху. Мы становимся детьми Божиими. В этом глубоко личный смысл вершины литургии. Мы поем при ее завершении. Мы называем Бога своим Отцом и причащаемся той пищи, которую Он нам дает; через это усыновляемся – это усыновление Отцу: мы обретаем свободу, как обретает ее царский сын, вот какое изменение происходит.

Пасха – не просто переход через Чермное море, это переход из одного состояния в другое. Вот этого евреи не поняли. Бог ждет от нас больше всего одного – чтобы мы ощутили себя именно Его детьми и всей глубиной нашего сердца поняли, что Он – наш Отец.

Кровь ягненка, которой помазаны косяки домов, спасает первенцев еврейского народа от смерти. Ангел прошел, умертвил иных, – а они остались живы. Они спасаются от фараона (фараон – это образ врага). Благодаря этой крови они освобождаются из страны, где их заставляли делать не то, чего хочет Бог, а то, чего хочет их господин. Только когда придет самое важное в мире 14 нисана, тогда спаситель мира Иисус Христос, который есть агнец Непорочный, закланный за нас, принесет Себя в Жертву на Кресте и Его пронзят копьем, – истечет Кровь, насыщающая всех людей, и нас в том числе, до скончания этого века. Он есть тот агнец, который спасает человечество от рабства дьяволу, от страха смерти, от рабства греху. Спасает, чтобы мы освободились от насилия дьявола, который, как говорит апостол Павел, посредством страха смерти нас делает своими рабами и заставляет грешить. Бог нас от всего этого освобождает посредством крови Христовой, и мы становимся усыновленными Богу, свободными; мы теперь не боимся смерти, а раз не боимся смерти, то не боимся дьявола и, стало быть, свободны от греха.

Конечно, это будет потом, когда мы придем в ту обитель, ради которой вышли из страны греха. Становление в свободе – это не моментальный процесс, это медленный переход из рабского состояния в состояние сына Божия, дочери Божией; он совершается на протяжении всей жизни. Только за порогом смерти мы обретем полноту свободы, если всю жизнь здесь к ней стремились.

Кровь агнца – самый яркий и самый важный прообраз Иисуса Христа в Ветхом Завете. Когда мы причащаемся, то должны в себе взращивать именно эти мысли; Бог желал, чтобы их помнили евреи. Если мы причащаемся, это весть свободы. И мы должны, насколько хватает наших маленьких сил, к свободе устремляться – бодрствовать, чтобы сердце наше не пленилось суетой мира, постоянно желать бежать от греха к свободе.

Как только слабеет наше желание к Царству Небесному, мы начинаем прикипать к этому миру, погружаемся в плен его, начинаем роптать, грешить – возвращаемся в то состояние, из которого Бог нас освободил.

Когда еврейский народ вышел в пустыню, фараон одумался и пытался их догнать, и догнал при переходе через Чермное море (это не Красное море, как принять считать; что это за водоем, мы не знаем; это и неважно. Важно, что они дошли до достаточно большого водоема, а сзади напирают египтяне)… Они взмолились к Моисею, Моисей взмолился к Богу, простер жезл, вода расступилась, и еврейский народ прошел – вода стояла стеной с двух сторон своеобразного коридора; по дну его и прошли евреи на другой берег. А египтяне, побежав за ними, все были погублены.

Как говорит апостол Павел, это есть прообраз ветхозаветного крещения. Они шли за Моисеем, верили в Моисея, как своего вождя. Облако их накрыло (там сказано: они сквозь облако прошли) – это присутствие Святого Духа. Но смысл в чем? Они должны были, пройдя через это Чермное море, дальше верить Моисею, как мы призваны верить Христу; облако их осенило, чтобы подать им силы пройти по пустыне (а уж как они ими воспользовались, зависело целиком от них).

^Вступить в Завет с Богом

Об умении ждать и терпеть

Переходим к важнейшему событию, которое произошло во время странствия еврейского народа по пустыне. Речь идет о явлении Бога, которого народ сподобился на горе Синай. Смысл этого явления – заключение с народом Завета. В книгах, беседах, в проповедях постоянно говорится о десяти заповедях, которые получил Моисей на горе Синай, поэтому подробно рассмотрим только некоторые моменты, с точки зрения библейской.

Сначала следует сказать о тех обстоятельствах, которые сопровождали заключение Завета. Кстати, почему еврейский народ пришел в эту точку? Синай – горная система, там в свое время, до исхода из Египта, сорок лет жил Моисей и пас овец и коз тестя своего Иафора. Именно здесь явился ему Бог в виде огненного Куста и сказал, что дает ему знамение: придешь на это место и поклонишься вместе с народом. Исполняя это, Моисей является на Синай и поклоняется Богу и заключает здесь Завет, понимая, что Бог их здесь ждет. Это место чрезвычайно удалено от всех караванных путей, и здесь народу можно некоторое время пробыть, так сказать, уединенно, чтобы отстраниться от суеты, дотянуться до того, что хочет сказать ему Бог.

И вот они пришли туда и стали станом; Моисей поднимается на гору, где пребывает сорок дней. Вместо него оставлен, и народ к этому привык, старший брат Моисея Аарон. Еще в Египте Моисей мало общался с народом, устами его был Аарон – у Моисея был определенный недуг, связанный с речью. Аарон не священник в прямом смысле, первосвященник, каким он будет потом, – он посредник, своего рода заместитель Моисея.

Устав ждать Моисея, народ начинает возмущаться: где Моисей, на что он нас бросил, как нам жить дальше? Нет, ничего страшного не происходит, никто не атакует, манна падает, вода есть – бежит достаточно большой ручей, работать не надо, климат терпимый, а Моисея нет сорок дней.

Но они не могут дождаться Моисея и предпочитают сделать изображение бога в виде золотого тельца и потом поклоняются ему. Здесь важно то, что народ этим показывает: он совершенно не готов терпеть.

Христос в Евангелии говорит слова, которые доступны каждому человеку независимо от меры его духовности или физических сил: «Терпением вашим спасайте души ваши». Что бы с вами ни случилось – терпите, терпите, и в этом ваше спасение. Еврейский народ оказывается совершенно к терпению не готовым – ничего не происходит, он просто не может терпеть неизвестности, ему надо делать так, как он привык, поступать по движению своей страсти и похоти, по движению своей греховной воли.

И, оказывается, это его и доводит до такого духовного греховного обвала, что он делает себе тельца – идола, которому поклоняется как Богу. Это страшный грех; гнев Божий обрушивается на этот народ (нам важно понять, что эта история на самом деле про всех нас).

Когда мы вопрошаем Бога, молимся о какой-то проблеме, недуге, о достижении какого-то плода жизни, мы ведь изнемогаем очень быстро. Ищем волю Божию, спрашиваем «Господи, как поступить?» – и изнемогаем очень быстро. Мы не готовы к напряжению ожидания. А ведь от нас на самом деле ничего больше и не требуется. Вопроси Бога, открой перед Ним желания свои, скажи: «Господи, не знаю, как в этой ситуации поступить». И жди ответ. Неважно сколько – неделю, две, три, четыре, год; жди столько, сколько надо. И ответ обязательно будет. Жди, и обстоятельства обязательно разрешатся. Просто у нас нет доверия, нам кажется, что Бог нас оставил, забыл про нас, и мы начинаем роптать. «Я молился, а Он не отвечает». Да и вообще, решают: «грешные, и что, вопрошать не будем – надо ехать, где-то что-то искать или идти к кому-то, но искать выхода иного». И многие обращаются к целителям неправославным, не к христианским святым, а именно целителям, потому что в Церкви они не смогли сразу получить исцеление своего недуга или недуга ребенка. А эти слова заставляют терпеть. В терпении мы достигнем спасения.

Моисей спускается через сорок дней с горы, слышит крики, шум, пьяные песни, веселье и сразу понимает, что произошло, когда видит с высоты золотого тельца. И он, держа в руке две каменные доски, называемые скрижалями (эти доски нерукотворные, письмена на них нерукотворные), в гневе спускается и в гневе бросает их в пропасть, разбивает их, и народ настигает гнев Божий.

Он бросает скрижали не только в порыве гнева. Он спускается, освященный присутствием Бога, и реагирует, как ревность Божия, как реагирует ревность, видя измену: народ, ради которого он там был, изменил Богу (именно совершил измену в семейном, бытовом смысле этого слова), и он реагирует, как реагирует Дух Божий.

Такая реакция – не его каприз или раздражение, нет; это именно проявление Духа Божия, которым сейчас дышит Моисей. Ревность Божия, что народ изменяет.

Народ наказан, вразумлен, определенная же часть его осталась верна Господу, за это почтена и становится особым родом левитским, из которого будут происходить священники и служители при храме за то, что в этой сумятице сохранили верность Богу. А Моисей поднимается еще на сорок дней на гору и умоляет Бога не наказывать народ; эта мольба Моисея ясно свидетельствует, что поступок его, когда он разбивает скрижали, не каприз и не гнев раздраженного человека: это Бог разгневался на народ.

Бог предлагает Моисею: «давай народ этот уничтожим, а от тебя Я произведу новый народ» – Бог понимает, что потомки Авраама в массе своей не принесли ожидаемого плода, верны только Моисей, да еще несколько человек. И он предлагает начать историю сначала.

Моисей умоляет Бога не уничтожать народ; его слова показывают глубочайшую любовь этого человека не только к Богу, но и к своему народу.

И это очень важно понимать – на самом деле боль Моисея за народ неизбывна. Он всеми силами души еще с детских лет мечтал о спасении этого народа. Он понимает, что теперь его народ этого блага не достоин, но у него не опускаются руки, он готов еще и еще служить этому народу, миловать, прощать, заботиться, делать все возможное для своего народа, чтобы если не все, но хотя бы некоторые, спаслись.

Так же потом будет молиться за своих единоплеменников апостол Павел, когда они будут отрицать Христа, – он будет молиться за них, потому что любовью, даже к своим врагам, дышит каждый человек, которого коснулась благодать Божия.

И Моисей умоляет Бога, спускается вниз на сороковой день, дает определенные наставления Аарону, народу, организует, назначает старейшин и третий раз поднимается на гору. Еще сорок дней пребывает в посте и молитве и спускается, держа в руках каменные скрижали, сделанные его руками, и письмена, написанные перстом Божиим, нерукотворные.

Это и есть те самые десять заповедей – Десятисловие, которое известно, наверное, каждому человеку.

Моисей объявляет народу заповеди. Назначается особенный день: Бог приглашает мужчин встать перед Его Лицом, а старейшего приглашает взойти на гору вместе с Моисеем. Это нужно, чтобы вступить с Богом в Завет. Народ не отказывается вступить в Завет, а отказывается подниматься на гору – люди боятся приблизиться к Богу, встать перед Его Лицом.

Это состояние тоже очень показательно. Каждый из нас испытывает страх перед Исповедью. Даже если у нас нет великих грехов, мы все равно трепещем. И каждый раз приходится что-то в себе сломать, чтобы душу вывернуть перед Лицом Бога, перед священником, и показать всю ее нечистоту. Это всегда трудно. И если это нам так страшно сделать, каково же будет предстать на Суд Божий…

Мы обличаемся собственной совестью и неспособны вынести обличения. Оно – свидетельство, что надо готовиться к страшной встрече с любящим Богом. А страшной встреча становится, поскольку мы ее недостойны, мы не готовы, не делали все по любви к Богу.

Народ, который не любит Бога, боится встать перед лицом Бога. Только Моисей и Иисус Навин могут взойти на гору – не потому что не грешны: осознание греховности гасится любовью.

Сколько бы ни старались, осознание своей греховности не исчезнет. Феодосий Печерский отвечает, умирая, на просьбу брата помолиться о нем на Суде Божием – «если буду иметь дерзновение, помолюсь».

Это дерзновение перед Богом, обеспечивается любовью к Нему. Нет человека, который мог бы предстать перед Богом и сказать: нет, я не грешен. И чем более праведно человек живет, тем острее он сознает свою греховность. Но она уравновешивается любовью.

Любовь, как говорит Иоанн Богослов, прочь изгоняет всякий страх.

Поэтому любовь необходима.

Как известно, заповеди делятся на две части. Четыре первых заповеди регулируют отношения человека и Бога, а остальные шесть говорят об отношении человека к человеку.

Мне хотелось бы, не растолковывая смысл этих заповедей, сделать маленькое замечание. Взять первые заповеди: «почитай Господа Бога твоего и не будет у тебя богов иных», и «не сотвори себе кумира». Мы очень часто думаем: вот уж чем-чем, но этим мы не грешны – в храм ходим, Бога чтим, ничего, кроме икон, у нас в домах нет, слава Богу, нормальные христиане, поп-звезд не почитаем… Но на самом деле речь идет не только об идолах. По этой заповеди, нельзя надеяться на человека. Как говорит Священное Писание, «будь проклят всяк, надеющийся на человека».

Надеясь на человека, мы этого человека считаем богом, источником какого-то блага, нам насущно необходимого. Мы, конечно, не задумываемся, но на самом деле это так: когда мы надеемся на человека, мы отрекаемся от Бога. Внутренне это именно так. Мы так привыкли зависеть от людей, так привыкли искать помощи у сильных мира сего во всех сферах нашей жизни, что надо прикладывать большое усилие, чтобы отучаться от этого. Действительно, во всех мелочах и во всех больших делах, обращаясь ли к кому-то, ища ли у кого-то помощи, надеяться надо на Источник всякого блага – на Бога.

Замечание, касающееся заповедей по отношению к человеку: фактически все они, за исключением пятой, говорят о запретах. Запрет, как содержание заповеди, показателен для Ветхого Завета: «Не делай то, не ходи туда, не думай, не твори, не совершай тех или иных поступков. Не делай плохого». А что делать хорошего? Почему Бог не говорит в этих заповедях, что надо делать по отношению к человеку? Об этом скажет Христос, но на скрижалях об этом не говорится. По глубочайшей мысли Священного Писания, способность творить добро, способность любить приносятся на землю только Христом. «Без Меня не можете творить ничего», – говорит Христос в Евангелии. «Я – лоза, вы – ветви, и только когда вы во Мне укоренены, вы можете давать плод». Поэтому Христос Своим Евангелием продолжает (или как бы дополняет) заповеди, как Он Сам говорит: «Не думайте, что Я пришел нарушить Закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить». Люби, служи, иди, твори, неси – отныне человек получает силу творить добро, любить.

Нельзя противопоставлять ветхозаветные и новозаветные заповеди. Они говорят об одном и том же, взаимно дополняют друг друга. И как Христос сказал (имея в виду не только десятисловные заповеди Ветхого Завета), все заповеди заключаются в двух: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» и «возлюби ближнего твоего, как самого себя». В этом и закон, и пророки – чтобы человек любил и Бога, и человека. Если мы любим Бога, но забываем любить человека, мы уклоняемся от пути, становимся фарисеями. А возненавидев человека, в конце концов, можем убить и Христа, как они сделали. Любя же человека и забывая о любви к Богу, мы уклоняемся от пути и теряем связь с Богом – нас раздражают духовная жизнь, молитва, богослужение, нам кажется, что весь смысл только в том, чтобы нести социальное служение, а все остальное неважно. И Бога, как правило, уже нет. И что происходит дальше? Размывается нравственность человека, она уходит, исчезает. Протестантская Церковь, которая забывает об этом, все больше поражается недугом безнравственности.

^Грех смывается только кровью

О сути жертвы

Начнем с самого главного вопроса (который задают все, кто хоть что-то знает об израильском богослужении, богослужении ветхозаветной церкви): о жертве – зачем совершается жертва, зачем убивать несчастных животных – ягнят, телят, зачем убивать голубей, как это было, когда Дева Мария принесла в храм Своего Новорожденного Сына (это праздник Сретения Господня) и принесла в жертву двух голубей? Каков смысл этой жертвы?

В определенном смысле мы про это уже говорили, вспоминая историю Каина и Авеля. Мы должны понять одну важную вещь – Богу жертва не нужна: нет ничего, что бы мы не получили от Него. Все, что мы имеем, все, что можем принести Богу в дар, есть дар Божий – Он не нуждается в нашей жертве, и, кроме того, как это хорошо сказано в 49 псалме, Он Сам Духом Святым свидетельствует: разве Я вкушаю мясо козлов или овнов, разве Я пью кровь ягнят? Но если Он не нуждается в этой жертве, если она Ему ничего не может дать, зачем мы совершаем жертвоприношение, тем более такое кровавое?

И первое, о чем надо задуматься: смерть любого жертвенного животного в израильском народе – это прообраз крестной Жертвы Спасителя. Каждый агнец, телец или козленок символизировал собой Небесного Агнца, Который взял на Себя грех всего мира. Но зачем же нужно было убивать столько животных? Закономерный вопрос. И здесь мы приступаем к важнейшей и очень болезненной теме.

Смысл Жертвы Христовой, как и жертвы козлят и ягнят – без пролития крови не бывает прощения грехов. Если человек согрешил, он может очистить грех только с помощью крови. В Ветхом Завете человек, который совершал жертвоприношение, действительно получал какое-то очищение, достаточно ощутимую – по его вере – толику прощения, но совесть его не очищалась, сердце его не изменялось, поэтому победить грех, в нем живший, он не мог.

В этом кардинальное отличие жертвы животных от Жертвы, которую совершил Иисус Христос, потому что Его Кровь таинственно действует на нас.

По идее, если бы мы, причащаясь, вкушали Кровь Христову достойно, то совершали бы Литургию достойно, как это делали святые, и получили бы силу не грешить, и совесть наша ощутимо очистилась бы от последствий совершенных грехов.

Итак, жертвы животных не могли очистить совесть человека от мертвых дел.

И возникает вопрос – если кровь жертвенных животных не могла очистить душу человека от последствий греха, если человек каким был грешником, таким и оставался, зачем все это?

Тут важно понимать, что все древние народы считали: без пролития крови не бывает прощения. На самом деле, смысл в том, что за свой грех человек должен был умереть сам. И действительно, речь о жертвоприношениях идет только когда человек согрешает по неведению, не смертным грехом – был ряд грехов, и этот список достаточно велик, за которые человек никакой жертвой не мог бы отмыться, он должен был быть убит.

В частности, смерти предавали человека, который злословил отца или мать, прекословил своим родителям. Или того, как это было при захвате Палестины, кто взял себе в шатер то, что ему не принадлежало, – это было проклятым имуществом, он взял себе, и за это был умерщвлен. И за многое другое грозила смерть. За прелюбодеяние, например.

Древний человек жил категориями, которые сейчас нам кажутся не очень гуманными, но он глубоко чувствовал, что грех – это и есть смерть; если ты согрешил, ты должен умереть.

Особенно это понимание проявляется в ритме богослужения и жертвоприношения, которые совершаются в израильской церкви.

Сейчас мы относимся ко греху достаточно легкомысленно, и в том числе потому, что не чувствуем его тяжесть, не чувствуем цену греха. Мы понимаем, что за все наши грехи заплатил Спаситель мира Иисус Христос, но нас это не трогает, мы какими были, такими и остаемся (иногда кощунствуем: приду, исповедуюсь, батюшка простит, и я причащусь).

Мы не чувствуем, что цена нашего греха – это наша собственная смерть. Мы вспоминаем на Страстной Седмице, как страдал Господь наш Иисус Христос, как Его истязали, как Он умер на Кресте, – в нашем богослужении достаточно натуралистично это показывается. Но до глубины нашего сознания это не доходит. А ведь когда мы вспоминаем Его страдания, по идее, должны бы понимать, что – это нас должны были бить и истязать, это наше тело должно было быть прибито на кресте, причем без всякой надежды на милость и воскресение из мертвых. Это мы должны были умереть – за каждый наш грех надлежит смерть.

От реальной смерти за каждый совершенный грех Господь избавил нас Своей смертью. Но мы перестали ценить, что Он для нас сделал. И мы продолжаем ходить, продолжаем жить, продолжаем даже получать милости Божии – на нас светит солнце, над нами мирное небо, у нас живы родители, есть дом, пища, тепло, дети бегут нам навстречу, у нас есть семья, дорогие люди, друзья. Мы грешим и не чувствуем, что на самом деле за каждый наш грех придется отвечать.

Ветхий человек приносил жертву за грех на своих собственных руках, он не просто должен был ее купить, как это было во времена Иисуса Христа – вот почему Он разгневался на тех, кто продавал во дворе храма скот , менял деньги, то есть то, что можно принести в жертву: человек во времена Господа Иисуса Христа потерял понимание сути жертвы.

По Заповеди Божией, в древности человек должен был принести в жертву козленка, ягненка, которого он сам вырастил, выкормил, – он должен был существо живое, близкое ему принести и отдать в жертву, чтобы фактически на его руках его и заклали. Мало того, этот ягненок смотрел жалобными глазами в глаза своему хозяину, потом кровью убитого животного кропили лицо этого человека. Это не наш всплеск святой воды, не Причащение Крови Христовой под видом вина и хлеба – это очень натуральное физиологическое действие. И потому человек очень остро переживал, что значит его грех, чувствовал всем своим существом, насколько он противен, мерзок, он обонял смрад своего греха, видел цену греха, который совершил. И он понимал: животное ему жалко, но есть только один выход – либо должен умереть он, либо Бог примет это животное.

Древние люди именно с такими мыслями и чувствами подходили к жертвоприношению. Если бы все исполнялось так, как было задумано Богом, конечно, греха в израильском народе было бы меньше. Но, к сожалению, все тонкости жертвоприношений соблюдались в израильском народе чрезвычайно мало. Фактически со времен Иисуса Навина, это примерно за 300–400 лет до царя Давида, пасха израильским народом не совершалась, люди забыли даже, как она совершается, надо было находить древние книги и по книгам читать.

Когда пророк Иеремия нашел свиток Ветхого Завета и принес его царю, царь плакал, потому что он никогда не читал свитков Ветхого Завета, и повелел сжечь этот свиток – не дай Бог, кто-нибудь узнает о пророчествах, которые там написаны. То есть люди забыли слово Божие, не совершали богослужения. Но дошедшее до нас описание помогает нам понять цену человеческого греха.

Сейчас только очень духовные люди, которые действительно возлюбили Господа, понимают, что плата за малейший грех – это Божественная Кровь.

Люди очень жалеют животных. Иногда даже приходится слышать: лучше бы человека убили, чем невинную скотину. Но представляется, что Бог более милосерд, если позволяет, чтобы вместо человека, который может покаяться, может измениться и творить добро, умирает бессловесная тварь.

Главное, что мы должны понять: суть жертвоприношения в том, что грех и смерть тождественны, и без пролития крови никакого прощения быть не может.

Христос пострадал реально, Он страдал по Своему Человечеству, а не как Бог, Которому не больно. Кровь, которую Он пролил, – Кровь Божественная, и она имеет силу, имеет благодать. Как в древности кропили кровью убитого ягненка хозяина, который его принес, так и мы как бы кропимся Кровью Господа Иисуса Христа. Только это получается не в таком натуралистичном виде.

И поскольку это Кровь непорочного Существа и, кроме того, Божественная, то, когда мы причащаемся, она очищает совесть нашу от злых дел. И если бы мы понимали, чему мы причащаемся, то получили бы силу не грешить. Невозможно конечно, чтобы человек не подвергался искушению, но, причащаясь этой Кровью, мы бы получили способность противостоять греху в любых ситуациях, потому что Христос противостоял греху, – а в нас течет Его Кровь, значит, и мы можем противостоять.

В древности, когда человек приносил жертву, он должен был возложить руки свои на голову жертвенного животного и исповедать над ним все свои беззакония. Так что связь жертвенной крови, имеющей силу очищать грехи, силу искупительной жертвы, и покаяния, исповедования своей греховности, своих немощей, прослеживается даже в Ветхом Завете.

Святые отцы именно поэтому говорят в своих писаниях, что «если ты хочешь получить Дух, ты должен дать кровь». Это не означает, что человек должен сам себя истязать, хотя были люди и общества, которые считали, что надо проливать кровь. В Католической Церкви долгое время был распространен обычай, когда за грехи человек начинал плетью себя истязать сам, или с помощью слуги или другого брата-монаха.

Но отцы говорят не об истязании плоти – о том, что если человек согрешил (а мы все грешим), то без страдания, причем страдания телесного, получить спасение, духовную жизнь невозможно.

Когда мы приходим на Исповедь, нам кажется: мы рассказали о своих грехах – и получаем прощение. На самом деле, это не происходит автоматически. Мы получаем прощение ровно в той степени, в которой мы действительно смогли пострадать за совершенный грех, вытерпеть что-то, подвергнуться какому-то страданию. Максим Исповедник говорит: «…если ты согрешил, не надо себя корить, надо со смирением и кротостью терпеть все, что с тобой происходит, и это вменится тебе в покаяние» – то есть безропотно нести подвиг своей жизни, свой крест, который на каждого из нас возложил Бог, терпеть искушения, скорби, укоры, обиды, тревоги, которые нас постоянно посещают; так мы и страдаем. Причем иногда страдаем очень болезненно, когда нас оскорбляют или унижают, особенно незаслуженно – сердце наше рвется из груди, но мы должны терпеть. Максим Исповедник говорит, что каждый может приобрести любовь к ближнему, приобрести духовные дары только в той степени, в какой он согласился пострадать, вытерпеть, смириться с тем подвигом, с теми обстоятельствами, которые возложил на него Бог.

Так что, говоря, что мы сейчас можем принести жертву, мы говорим неправду. Жертва принесена – Христос пролил за нас Кровь. Мы ничего не должны – и в то же время должны: спасение совершается не без нас. Нам надо измениться, Он-то даровал нам прощение, и мы можем получить милость Божию и благодать Святого Духа даром. Но, получая ее даром, мы призываемся к терпению во имя Заповеди Божией, к терпению во имя любви.

^Ветхозаветные праздники

Прообразование в древних обрядах

Духовная жизнь невозможна, если человек не хочет ничего терпеть: никаких даров Духа, вообще никакого присутствия Духа в себе он и не получит, потому что, повторю, Дух пребывает в душе только в той степени, в какой она готова пострадать ради Христа.

Христос говорит в Евангелии: «Возьми крест свой и следуй за Мной». Вот это очень важно понимать; обычно мы впадаем в крайности – думаем, что надо жертвовать, и начинаем себя самоистязать: держим суровый пост или предаемся долгим молитвам (это оборачивается страданием не столько для нас, сколько для наших ближних, которых мы порой просто терроризируем своим желанием быть святыми, упрекаем их, гневаемся на них, раздражаемся, порой даже проклинаем, пылая праведным, как нам кажется, гневом за то, что они, грешники, нас искушают).

Другая крайность, когда люди, понимая, что Христос сделал, считают: «а нам ничего делать не надо, мы ничего не должны, просто будем радоваться, причащаться». Православный путь – путь срединный. То есть Жертва Христова предполагает и нашу жертву, ведь сказал Христос: «Возьми крест свой и следуй за Мной, если ты хочешь быть Моим учеником». Мы причащаемся Крови распятого Христа, и эта Кровь вдохновляет нас идти Его путем – путем страдания, путем подражания Ему.

То есть и мы должны в определенном смысле стать жертвой – надо просто обречь себя на терпеливое исполнение заповедей Божиих и помнить, что за каждый наш грех нам надлежит умереть; и только милость Божия предложила в обмен на нашу жизнь Свою.

Если каждый раз с такими мыслями причащаться, то в сердце всенепременно родится благодарность, и мы поймем, почему на Литургии совершается Евхаристия – по-гречески «благодарение», почему главнейшая служба Церкви называется службой Благодарения. И будем не только и не столько просить Бога, понимая, что Он знает прежде, чем мы попросим у Него, что нам дать, а будем изливать благодарение, хвалу Господу. Мы потому и называемся православными.

В 49 псалме говорит Господь Духом Святым: «Ем ли Я мясо волов и пью ли кровь козлов? Принеси в жертву Богу хвалу и воздай Всевышнему обеты твои, и призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня».

Так что путь, на котором заповедовал Бог спасение, – жертва хвалы.

Размышляя о жертвенных животных в тех духовных реальностях, о которых свидетельствует Библия, в первую очередь – что грех есть смерть, мы легко дойдем до той самой хвалы, до понимания, что состояние нашей благодарности Богу, состояние нашей хвалы Богу и есть состояние спасающегося человека.

Заканчивая тему жертвоприношения, хотелось бы упомянуть еще один эпизод. Когда заключался Ветхий Завет, когда весь народ вступал в Завет с Богом при горе Синай, были заколоты жертвенные животные, кровь сцежена, и часть этой крови вылита к подножью горы, а другой частью был окроплен весь народ: это Завет в крови – кровь жертвенных животных навсегда встала между Богом и человеком, то есть кровью связались Бог и человек. Мы знаем: по всем древнейшим традициям, когда люди хотят сблизиться с кем-то, они «связываются» кровью, становясь братьями по крови.

Кровное родство, кровь имеет важнейшее значение в отношениях между Богом и человеком. Но не потому что Бог жесток, а потому, что грех смертелен и человек должен осознавать, что такое на самом деле грех. Говоря богословским языком, это онтологическая природа греха требует крови и ничем другим она не может быть смягчена. Вспомним, Новый Завет тоже заключается в Крови. Христос на Тайной Вечере возносит Чашу и говорит: «Пейте от нее все: сия есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов».

Тоже Кровь между человеком и Богом, только Кровь эта имеет другую природу. Вспомните, все соседи израильского народа – финикийцы, карфагеняне, не говоря уж о живших в Центральной Америке ацтеках и майя, совершали множественные человеческие жертвоприношения. Мысль-то у них была точно такая же – без крови Бога не умилостивить, только кровь, считали последние из перечисленных, нужно приносить человеческую. То есть и они, при всей их жестокости и бесчеловечности, тоже сохранили правдивое свидетельство, дошедшее до них от предков, что без пролития крови человека спасения, примирения с Богом быть не может. И ведь действительно – пришел на землю Человек, пролил Свою Кровь и этим примирил нас с Богом.

У израильского народа было три важнейших праздника, когда весь народ (точнее, все мужское население Израиля) должен был явиться, как сказано в Библии, пред Лицо Господа, то есть в храм. Пока храма не было, – в скинию , такой храм, из кожи шитый. Такого не было никогда – никогда народ после Моисея не являлся пред Лицо Бога, потому они и страдали, потому на них гнев Господень и обрушивался.

Первый важнейший праздник – пасха, которая праздновалась семь дней в марте. Это ветхозаветная пасха, воспоминание исхода из Египта и крови агнца, которая их спасла. Они вкушали ягненка, испеченного на огне с горькими травами, и пили особое вино. Часть этой пасхальной трапезы и совершил Иисус Христос в последние часы Свои на земле, там и совершилось установление таинства евхаристии. Отметим, что в дни празднования пасхи можно было использовать только пресный хлеб, так называемые опресноки, не имеющие закваски.

Второй великий праздник еврейского народа – пятидесятница; естественно, на пятидесятый день после пасхи. Как говорят люди, которые толковали Библию и вели подсчеты, оказывается, от исхода евреев из Египта до их прихода на Синай прошло ровно пятьдесят дней. И, разумеется, в праздник пятидесятницы вспоминают о даровании Закона, о том, что на горе Синай Бог даровал им заповеди на каменных скрижалях и заключил с ними завет. Живя в палатках, они вкушали плоды нового урожая и благодарили Бога за то, что Он вспомнил о них в Египте, привел их через пустыню в землю обетованную, где все преизобилует.

Третий – праздник кущей, самый веселый у израильского народа, самый радостный: по традиции, по обрядам, записанным в Библии, люди должны были тогда танцевать. Я упоминаю об этом специально – именно из Библии мы знаем, что одним из элементов богослужения были танцы. Стало быть, сам по себе танец не бесовское изобретение, как иногда принято считать. Скорее можно говорить, что бес извратил танец и сделал так, что через него человек разрушает свою душу, свое общение с Богом, но по изначальному замыслу танец помогал выразить свои чувства перед Богом, сблизиться с Ним: мы знаем – когда царь Давид переносил ковчег в свою столицу Иерусалим, он не мог иначе выразить свое чувство Богу, как танцем. Он был почтен Богом именно за то, что смирился и плясал перед Богом – в танце как таковом нет греха, важен мотив, цель, которую человек преследует.

И еще один момент. Я упомянул, что в праздник пасхи вкушались опресноки, а на пятидесятый день вкушался уже квасной хлеб. Почему? В этом тоже есть образ: когда дается закон, в нашем понимании – это пророчество о духе, дух и есть та закваска, которая сквашивает человеческое «тесто». Когда Христос говорит в Евангелии в притчах о закваске или о семени, Он имеет в виду дары Святого Духа – Он дается нам, и мы приносим плод в Нем.

Еще один важный и интересный праздник – праздник труб, служивший началом нового еврейского года, начинавшегося в первый день осеннего месяца тисри (тишри), продолжается восемь дней. В первый день вспоминается творение мира, в последний – Страшный Суд; восьмой день – как день будущего века. Так что это не богословы выдумали учение о восьмом дне – даже Ветхий Завет посредством образов давал представление, что вся эпоха человечества умещается в восемь дней, восемь эонов, восемь эпох, где восьмая – это новый день, в который совершится Страшный Суд.

После праздника труб, на десятый день месяца тисри (седьмого в году) начинался великий День очищения – это Великий пост нашей Церкви. В Израиле он продолжался один день, но в этот день человек должен был быть в абсолютном покое, иначе смерть. Не допускалось никакое приготовление – ни пищи, ни вообще ничего, кроме того, что совершается при храме.

А в храме совершалось самое главное. Брали двух козлов, одного закалывали, и с его кровью первосвященник входил в Святая святых, где находился ковчег и куда входить имел право только первосвященник и только единожды в год. Вхождение с кровью в Святая святых, как потом растолкует апостол Павел, это прообразование Христа, Который вошел в Святая святых – в Небесные обители к Отцу, принес туда Свою Кровь и этим искупил человечество.

Первосвященник кропил кровью ковчег и херувимов, которые там были, и само Святая святых. Это символизировало собой великое очищение – посредством этого обряда весь народ как одно целое очищался от греха, поэтому так важно было прийти в этот день к храму: Бог как бы изливал на весь народ милость.

А второго козла проводили через «коридор» людей; каждый возлагал на него руки, как бы передавая ему свои грехи, потому этот козел назывался козлом отпущения. Затем его палками выгоняли далеко в пустыню, где он и умирал.

То есть один козел символизировал очищение, а другой принимал все зло. Но оба козла прообразуют то, что сделает Христос: Он и грехи наши на Себе понесет, Он же и с Кровью Своею войдет во Святая святых; посредством этих действий Он спасает народ.

Итак , внимательно разобрав тексты Священного Писания, мы придем к выводу, что на самом деле это не свод устаревших, ненужных нам еврейских обрядов; на самом деле это пророчество, прообразование, которое помогает понять смысл таинства, совершенного для нас Христом. Вот почему так важно над этим размышлять.

Последний нюанс праздников. Евреи должны были праздновать каждый седьмой год как субботу – в субботу они не должны были делать никаких дел, и седьмой год считался у них особенным: они не должны были ничего в этот год делать, ни сажать, ни убирать.

Предполагалось, что Бог обещал в шестой год давать им урожая в два раза больше. Поэтому в седьмой сажать не надо: пусть то, что вырастет, подберут нищие, пусть останется неимущим. Конечно, народ, за исключением, может, некоторых благочестивых евреев, никогда этого не исполнял – если Бог дает двойную порцию на шестой год, кто же упустит лишний кусок? Поэтому не исполняли, и это возымело свои последствия – Бог сосчитал все субботние годы, которых не исполнили евреи, получилось семьдесят лет, и на все эти семьдесят лет Он переместил их в страну пленения, а земля семьдесят лет пустовала – как говорит пророк Иеремия, «она исполнила свои субботы»: даже если мы не послушаемся Бога, повеление все равно исполнится, то, что Бог сказал, будет, но нам это не принесет никакой радости и пользы. Вот израильский народ послушался бы Бога и жил бы на своей земле долго и обошелся бы без всякого плена. Не сила Вавилонского царя взяла Иерусалим, а греховность и недоверие Богу еврейского народа.

^По Закону Господа

О том, кому и как Бог открывает свою волю

Итак, сорокалетнее странствование израильского народа по пустыне подошло к концу. Новый израильский народ подходит к Земле Обетованной со стороны реки Иордан (там, где сейчас находится Иордания). Чтобы попасть в Землю Обетованную, они должны перейти через Иордан ; эта земля принадлежит моавитскому народу, моавитским царям, и вот здесь происходит очень интересный эпизод.

Видя силу израильского народа, моавитский царь Валак, сын Сепфоров, понимает, что ему не справиться с пришельцами – народом Израиля своими силами, и хочет прибегнуть к помощи человека по имени Валаам, сын Веоров, живущего где-то далеко в пустыне. Он прослыл среди окружающих народов пророком Божиим: все, что он говорит, исполняется – все, на что призывает он благословение, благословляется, все, что он проклинает, проклинается. Он способен предугадывать будущее и влиять на судьбы народов и судьбы отдельных людей; в Библии он называется пророком, хотя не в том смысле, в каком потом пророки Божии среди израильского народа. Нам этот человек важен тем, что как-то Бог через него действует, и народ это понимает, хотя Священное Писание не говорит, как же это происходит.

Важно, что, оказывается, Бог может действовать не только среди избранного народа. Конечно, это действие не вполне чисто, ведь люди-то не чисты, но что Бог может действовать и за пределами богоизбранного народа, – это для нас важно: и там могут быть люди, которые воспринимают свидетельство Божие, могут по Его же благодати предстоять за целый народ. Такие примеры в Библии не единичны. Например, Бог открывается Иову.

Есть образ, взятый из Книги пророка Иеремии, где Бог свидетельствует, что будет всегда хранить племя (дом) рехавитов за то, что они почитают заповеди своих предков, и всегда среди этого племени будет человек, которого Бог будет слышать и молитвы которого за этот народ будет принимать, хотя этот народ не относится к коленам Израиля.

Очевидно, что это не случайно – значит, и за пределами израильского народа, за пределами Священного Предания человечество не представляет собой духовную пустыню, Бог не оставил все человечество, как это нам иногда представляется, Он поддерживает духовную жизнь этих народов, открывает им то, что эти люди способны вместить и принять. Конечно, это откровение условно, его нельзя ставить в один ряд со Священным Писанием Ветхого Завета, но надо помнить, что Бог есть Дух, что Он дышит, где хочет, и, как это сказано у апостола, любой человек, поступающий праведно, угоден Богу, даже если он формально не принадлежит к народу Божию.

Так вот, Валаам – интересная фигура, вокруг которой разворачиваются следующие события. Моавитский царь Валак посылает послов к пророку Валааму с просьбой, чтобы тот пришел и проклял израильский народ. Валак уверен, что если Валаам это сделает, он точно сможет этот народ одолеть.

Валаам отказывается, говоря: «Я не могу делать то, о чем меня просят люди, я делаю только то, что велит мне Бог. Если Бог пошлет меня вместе с вами, то я пойду и прокляну, если Бог не пошлет, то я не пойду», но все-таки садится на ослицу и едет с посланными – в Книге Чисел это его действие не комментируется, как и некоторые другие его поступки.

Но мы находим комментарий поступков Валаама в посланиях апостола Павла. Апостол Павел, движимый Святым Духом, разъясняет, что Валаам, с одной стороны, отказывается идти, потому что Бог его не посылает. Но слишком велика плата, которую предлагает царь Валак за это действие. И Валаам поддается на уговоры, соблазненный величиной платы, то есть лукавит перед Богом.

Но его ослица останавливается и, как он ни пинает ее, не двигается с места. Он в бешенстве начинает бить ее палкой, и вдруг неожиданно ослица говорит человеческим голосом: «не я ли твоя ослица, на которой ты ездил сначала до этого дня? Имела ли я привычку так поступать с тобой? Он сказал: нет. И Господь открыл глаза Валааму, и он увидел ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке, и преклонился, и пал на свое лицо. <…> Ангел Господень сказал Валааму: пойди с этими людьми, только говори то, что Я буду говорить тебе».

Этот эпизод значим для нас, а не только для еврейского народа: он показывает, что даже человек с открытым оком, умеющий предвидеть будущее, но отягченный какой-то страстью, помрачается умом, перестает видеть вещи ясно. В своем естественном состоянии Валаам увидел бы ангела, но сейчас не видит, потому что разум его ослеплен страстью, в данном случае сребролюбием.

Наши святые отцы создали очень глубокое учение, как страсти действуют на человеческое существо, на нашу душу, на наш ум. Страсть они называют помрачением ума, потому что человек под их действием не может ясно видеть очевидного. То есть мы, целиком управляемые страстями, пребываем в помрачении ума и не видим ясно ни свое будущее, ни будущее государства, ни будущее мира, и живем так, как будто собираемся жить вечно. В книге Притчей Соломоновых сказано: «ленивец говорит: «лев на дороге! лев на площадях!». Дверь ворочается на крючьях своих, а ленивец на постели своей».

Так и мы, отягченные страстями, не умеем видеть руку Божию в нашей жизни, не можем ничего сделать, мы действительно слепы. В этом эпизоде Валаам уподобляется ослице, а ослица уподобляется Валааму, ведь она видит ангела: даже пророк, избранный, если он опутан страстью, становится скотоподобен.

И более того, если мы не можем сколько-нибудь ясно видеть Промысел Божий в нашей жизни, значит, мы слепы, значит, мы уподобились скотам несмысленным, как говорится в псалме, и, стало быть, не можем чисто молиться, не можем предстоять перед Богом лицом к Лицу. И это состояние делает нас неспособными быть настоящими служителями Божиими. Надо вырвать корни страсти из сердца – наш ум сразу осветлеет, мы увидим руку Божию в нашей жизни.

Валаам идет, потому что ангел велит ему идти, хотя, может, он смирился и признал, что нечестива его попытка сделать что-то ради мзды. Валаам приходит к Валаку, тот приглашает его взойти на высокую гору, «на высоты Вааловы» и с этой высокой горы проклясть израильский народ, который станом стоит у подножья. Валаам собирается проклинать, но, по действию Духа Божия, из его уст исходит благословение. Валак возмущен, он переводит Валаама на другое место, на вершину горы Фасги, но получается то же самое. Так случается и в третий раз.

Одно из пророчеств Валаама читается как предуготовительное чтение Священного Писания, как паремия накануне Рождества Христова. Это место, где говорится, что восходит звезда от Иакова, восстает жезл от Израиля, то есть предсказание о Вифлеемской звезде и о том, что, как говорится в пророчестве, «вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко»– он, вдохновленный Духом Божиим, видит время Пришествия Христа.

Даже человеку, который не принадлежит народу Божию, да еще и обременен страстью сребролюбия, даже ему, по действию Духа Божия, может быть открыта великая тайна, скрытая от очень многих гораздо более праведных людей, – тайна Воплощения Бога.

Это тоже не случайно. Бог показывает израильскому народу, что именно в нем чаяние, спасение всех народов земли, что судьба народа неразрывно связана с судьбой всего человечества и на самом деле обещанный Спаситель, Мессия есть не только Спаситель этого народа – он ожидается всеми народами земли, так что пророчество о явлении Христа среди израильского народа может быть открыто и им.

Собственно говоря, поэтому не надо смущаться тем, что у разных народов мы находим свидетельства о смерти, Воскресении, о явлении Бога, Который воскреснет, Который спасет – не потому, что тема воскресения или спасения так называемый бродячий сюжет, а потому, что Бог всем народам открывал тот факт, что спасение грядет и оно в Том, Кто сможет воскреснуть, – Кто смог преодолеть смерть, и будет Спасителем и человечества вообще, и каждого народа в отдельности. То, что открыто в Священном Писании, нельзя ограничивать рамками одного народа, христианство всечеловечно, универсально.

Совсем не случайно Православная вера в богослужебных, богословских текстах называется верой кафолической, вселенской – охватывающей все человечество.

И действительно, когда видишь, как на какой-нибудь великий праздник православный съезжаются люди из разных государств, представители разных народов, но все они православные, все совершают Божественную православную Евхаристию, понимаешь: весть о Христе открыта всем народам земли.

Итак, Валаам произнес вместо проклятья благословение, но, по комментариям апостола Петра, он не мог на этом успокоиться, даже движимый Духом Божиим, – сердце его по-прежнему обременено сребролюбием, оно жаждет денег. Апостол говорит, что потом произошло событие очень грустное: Валаам, как человек мудрый (зная немощь человеческую, возможно – как нам дает понять апостол Иоанн – пытающийся служить не только Богу, но и кому-то еще), дает Валаку совет, как одолеть народ израильский. Он предлагает Валаку выпустить к израильскому народу женщин. Валак следует его совету, и в стане израильском началось массовое прелюбодеяние: в этом народе запрещено по закону вступать в брак с другими народами, но люди эти, пришедшие завоевывать землю, увидев красоту моавитянок, забыли о той задаче, которую на них возложил Бог.

Как только начался грех среди израильского народа, казнь Божия обрушилась на стан израильский, и люди стали умирать. Прекратилась смерть благодаря священнику Финеесу: застав сородича за совершением греха, он взял копье и пронзил обоих – и сородича, и женщину. И в этот самый момент истребление народа прекратилось. Священное Писание такую ревность возносит – за этот поступок все потомки Финееса стали первосвященниками.

Нам же важно другое. Действительно, весь Ветхий Завет пронизан очень глубоким представлением, что грех есть смерть, а смерть заразна, что к смерти и, следственно, ко греху нельзя относиться равнодушно, что сам грех должен вызывать у нас чувство неприязни. И когда человек именно так реагирует на грех, это благо для всего народа. Именно равнодушие к человеческому греху губит в конце концов и израильский народ, и все человечество – и нас с вами.

Моавитяне все-таки были завоеваны, и израильский народ подошел к реке Иордан.

Здесь происходит чудо, соразмерное тому, что произошло, когда израильский народ выходил из Египта: на глазах у всего народа, когда священники, несущие ковчег, входят в реку, вода уходит, и по сухому руслу народ переходит реку Иордан и становится станом напротив города Иерихона. Это чудо совершено, во-первых, чтобы показать всем народам Палестины, что идет не просто кочевое племя, идет народ, среди которого шествует Бог. Это нужно и самому народу, чтобы не видевшие чудес, совершенных Богом в Египте, утвердились в вере, чтобы сделали то, что от них требуется в Земле Обетованной. Вот для этого происходит чудо.

Накануне перехода через Иордан происходит настолько важное событие, что ему посвящена целая книга Пятикнижия Моисеева – Второзаконие. Моисей не войдет в Землю Обетованную, он останется со своим народом, который погиб в пустыне, таков его удел. И Моисей, зная, что не войдет в Землю Обетованную, перед тем как умереть, дает последний наказ израильскому народу. Он восходит на гору и начинает произносить слова Закона, как бы возобновляя Завет.

Дело в том, что при Синае Бог вступил с народом в Завет, но тех людей уже нет – прошло сорок лет, они умерли; надо восстановить Завет с их детьми, которые стали мужчинами, им надо напомнить, что требует от них Бог. Этому посвящена Книга Второзаконие: второй раз от Лица Бога Моисей произносит слова благословения и проклятия, он учит народ жить по Закону Бога. Это краткое изложение всего, что требует от израильского народа Бог.

^Вступление в Землю обетованную

О соединении с Богом

В книге Второзаконие есть удивительные слова, актуальные и для нашего времени: если народ не будет слушать Бога, то земля запустеет, пшеница перестанет давать плод, виноградники – виноград , придут враги, дети будут рождаться больными, немощными, процветет грех, будут разрушаться семьи, государство.

Мы, как люди верующие, сохраняющие связь с христианскими традициями прошедших поколений и до сих пор называющие себя народом-богоносцем, считающие страну нашуБогом хранимой, должны понимать, что причина всех болезней нашего обществам не в политике и не в экономике. Мы перестаем слушать Бога, заботиться об исполнении Его заповедей, все меньше и меньше верим в их силу, забываем, что исполнение или забвение той или иной заповеди есть жизнь или смерть для наших семьи, народа, государства.

Как и сказано во Второзаконии, заповедь дана либо к жизни, либо к смерти. Исполняя ее, мы получаем жизнь; если не исполняем – умирает все. Мы забываем о своем завете с Богом, который каждый из нас заключил в день Крещения. Может быть, подходя к купели, мы не понимали, в чем состоит христианский закон, но, тем не менее, мы пришли и своими словами отреклись от сатаны и всех дел его, мы сочетались со Христом, сказав: «Верую в Него, как в Царя и Бога» – сделали то, что израильский народ на горе Синай, вступили в завет с Богом. И если мы будем исполнять завет, то государство, семьи наши, все процветет; не будем исполнять – естественно, все будет разрушаться.

В Книге Второзаконие есть чрезвычайно важный отрывок, который имеет прямое мессианское, фундаментальное значение. Пророк Моисей, уходя к Богу от своего народа, говорит: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, его слушайте», и дальше говорит: «Кто не послушает этого пророка, душа его истребится из народа», то есть он не наследует жизни вечной. Это мессианское пророчество о Пришествии в мир Иисуса Христа – «пророка, подобного мне», как говорит пророк Моисей.

Действительно, Христос, придя, совершает то же, что Моисей, только в значительно более превосходной степени, – Он спасает народ от рабства, от смерти через Свое Воскресение, Он дарует ему Закон – как и Моисей, Он создает Церковь – как создал Церковь и Моисей, Он заключает с Богом Завет – как заключил Моисей. Моисей заключил Завет на крови убитых животных, а Христос заключает этот Завет на Собственной Крови. Дело же, которое совершает Христос, то самое по сути, что и дело Моисея.

Когда первые христиане, апостолы начинают ходить по городам и весям и проповедуют среди иудеев, произнося проповеди в еврейских синагогах, они эти слова Моисея вспоминают и говорят: «Вот, Он сделал то же самое, что Моисей, о Нем говорил Моисей». И против этих свидетельств, как говорил об этом апостол Павел, возражать иудеям было нечего. Глубочайший смысл этих слов не столько в том, чтобы, увидев Христа, евреи вспомнили слова пророка Моисея и пошли за Ним. Смысл в том, чтобы они после свершенного Иисусом Христом поняли, что весь Ветхий Завет свидетельствует о Нем. Если они не поймут и не примут этого, то только по упорству своих злых сердец. У них нет оправдания, нет права сказать: «мы не знали, мы не поняли». Настолько все очевидно, что не согласиться с этим можно только по злой воле, а не по незнанию.

Последние слова Моисея «Его слушайте» не случайны, – именно их произносит Бог, когда Христос крестится в Иордане или трем ученикам на горе Преображения: «Его слушайте». Все правоверные иудеи должны были в синагогах слушать чтение Закона, а Второзаконие читалось чаще других книг Священного Писания, так как в нем, как мы бы сейчас сказали, конспективно изложена суть иудейского Закона, Завета Бога с человеком. Конечно, все взрослые мужчины эти слова знали очень хорошо. «Его слушайте» – это Тот, о Ком говорил Моисей. Собственно говоря, и апостолы потому и пришли: слова в их сердце сразу отозвались, и они принесли плод того, что уверовали в это свидетельство.

Теперь вернемся к Иисусу Навину, который стал станом напротив города Иерихона. Нам важен вопрос завоевания Земли Обетованной, он имеет очень серьезные исторические, в первую очередь, последствия.

Бог повелевает израильскому народу не просто завоевать эту землю, а уничтожить весь живущий на этой земле народ. Конечно, в нашей либеральной, гуманистической (не христианской гуманистической, а именно материалистической гуманистической) традиции, сформировавшейся в эпоху Возрождения, это бесчеловечно… Все-таки европейскому гуманизму сердца наши принадлежат на самом деле гораздо больше, чем благовестию Библии.

Но для Ветхого Завета это свидетельство краеугольный камень – грех есть смерть, а смерть заразна, она убивает одним прикосновением, поэтому надо относиться ко греху бдительно. Поэтому Господу и приходится уничтожить народ, исчерпавший свои возможности хоть как-то исправить свою жизнь пред Лицом Бога. Но это полбеды – эти развращенные люди могут заразить и израильский народ развратом и идолопоклонством. А Бог с великим долготерпением вел израильский народ через пустыню, его должно сохранить! Именно поэтому Бог повелевает уничтожить всю заразу.

Сравните: говоря о больных такими инфекционными заболеваниями, как чума, холера, тиф, мы отдаем себе отчет, что их надо изолировать, чтобы другие не заразились. На таком уровне мы это понимаем, но для пророков Ветхого Завета грех – такая же инфекционная болезнь, только гораздо более опасная, потому что приводит к смерти народа. Израильский народ эту миссию не выполнил. Не выполнил по понятным человеческим причинам – он изголодавшимся пришел в богатую землю. Израильтяне, с радостью увидев цветущие поля, луга, виноградники, дома, города, построенные много тысяч лет назад, процветающие и богатые, конечно, забыли о необходимости уничтожения врага. Попечение о земном богатстве отвлекло народ от духовной трезвости.

Мы должны бороться с грехом, пока его не искореним, а мир всегда противоречит этой бескомпромиссной борьбе.

Апостол Иаков говорит: «Дружба с миром есть вражда против Бога». То есть человек, пытающийся побороть грех, должен бороться с ним до конца. И это всегда приведет его к борьбе со страстями, грехами, соблазнами, суетой , проникающими в его сердце через вещи, которые в мире находятся.

Бескомпромиссная борьба с грехом – ключевая тема всего Священного Писания. Она проходит через всю христианскую жизнь, через писания святых отцов, учителей Церкви, через богословие, через историю Церкви. Наш современный либеральный гуманизм на самом деле продиктован не тем, что мы любим людей больше, чем их любили древние – мы любим покой больше, чем любили его древние, мы гораздо меньше любим Бога, чем древние. Мы не так переживаем реальность греха и смерти и слишком легкомысленно относимся к тому, что мы грешим – привыкли к тому, что нам легко дается прощение.

Итак, повеление Божие не было выполнено, что и привело к плачевным результатам – очень скоро израильский народ стал поклоняться идолам и очень быстро усвоил развращенность здешнего населения. Полузавоевана Палестина, и в Израиле возникает гражданская война; причина – эпизод, произошедший с одним левитом в земле Вениаминовой. Я не буду пересказывать его, только укажу, что по нравственному уровню он вполне равнозначен тому, что произошел с семьей Лота в Содоме. То есть жители территории, доставшейся колену Вениаминову, по своему нравственному уровню за это время скатились до уровня жителей Содома. Если бы не милость Божия, не праведники, чтущие Бога, поклоняющиеся Ему, то Израиль могла бы постигнуть участь Содома; очевидно, на этой земле нашлось несколько праведников, и гнев Божий не пролился там огненным дождем, но сам факт показателен. Не послушались Бога. Как потом, в исторической Книге Царств, пророк Самуил скажет царю Саулу: «Неужели ты думаешь, что жертвы Богу приятнее, чем послушание Ему?».

Ну и последний эпизод, на котором хотелось бы остановиться, – взятие Иерихона. Всем известно, что город не был взят силой человеческой. Израильский народ должен был обходить город семь дней, а на седьмой день затрубить во все трубы, закричать во все горло. И когда он сделал это, стены Иерихона, считавшиеся неприступными, рухнули.

Здесь важен, во-первых, такой момент: город берется силой Божией, люди почти во взятии не участвуют, и, соответственно, вся добыча города тоже принадлежит Богу. Когда один человек попытается это нарушить и присвоить что-то из добычи, весь народ претерпит за это наказание.

Но важно и другое: бывают в жизни такие обстоятельства, когда от человека требуется то же, что сделал еврейский народ проходя вокруг Иерихона. В поздней византийской традиции это получит название «исихия», буквально – «молчание»: человек отстраняется от всего, погружается в себя, в Бога, находит в сердце своем живущего там Христа и действительно обретает совсем иное измерение человеческого бытия, и бытия человека в Боге и Бога в человеке. Отстранение от всех внешних дел, молчание становится способно явить миру силу Божию. Вот смысл семидневного обхода Иерихона. Израильтяне ничего не делают – лишь молчат, со стен в их адрес наверняка раздаются смешки, издевательства. Обе стороны понимают, что нужно бы делать лестницы, подкопы рыть, а люди, доверяясь Богу, просто молча обходят вокруг города. Этим молчаливым доверием и послушанием Богу является великая сила Божия.

Это картинка, образец, притча о том, что делает глубокий молитвенник-подвижник, – повидимому, внешне ничего не делает, не помогает строить храмы… Взять преподобного Серафима Саровского, убегающего в пустыню, – от всего отстраняется, ни в чем не принимает участие, с нашей современной точки зрения, никакой пользы людям не приносит, только молчит и читает Священное Писание. Но через это молчание, через это погружение в Бога, через то, что народ обретает в молчании, происходит такое величественное действие благодати Божией, как, допустим, исцеление, просвещение людей. Они меняют свою жизнь, и это продолжается до сих пор. До скончания века будет памятно имя святого Серафима Саровского, но еще на его памяти, практически без его физического участия (он является непосредственным орудием благодати Божией) строится монастырь Дивеевский, строятся храмы, уже после его смерти строится великая женская лавра, которой в истории Церкви аналогов нет.

Серафим Саровский, по сути дела, в этом молчании настолько соединился с Богом, внешне долгие годы ничего не делая, что слово, им сказанное, дело, им благословленное, живут в веках. Люди до сих пор созидают свою жизнь, пользуясь его благословением, совершают паломничества к его мощам, к святыням Дивеевской обители, которая созидалась только благословением и молитвенным напутствием батюшки Серафима и существует и преумножается до сих пор.

Это духовное выражение исторического дела, которое совершил еврейский народ, семь дней обходя Иерихон.

Как видите, считать, что «все должны обязательно что-то делать», означает разрушать фундамент монашеского бытия. Те, кто считают, что фактически монашеская жизнь не приносит никакой пользы людям, на самом деле не понимают очень важных элементов духовной жизни.

Пусть эпизод с завоеванием Иерихона будет для нас всех примером, притчей, за которой скрывается или открывается очень значимая для нашей жизни истина.

^В Завете с Богом должно быть все общество

О присутствии Бога в человеческой истории

Начинаем знакомство с историческими книгами Ветхого Завета. Главным образом это будут Книги Царств. Не надо думать, что они касаются только истории еврейского народа и, как явление историческое, нам не нужны. Это не так: смысл не в том, что в этих исторических книгах описаны какие-то этапы жизни царства Израильского, рассказано о его исторических деятелях, экономических отношениях и так далее. Нет.

Надо всегда помнить, что Ветхий Завет, как и вся Библия, есть Откровение Божие человеку, свидетельство Бога о том, что выходит за рамки обычной исторической реальности. В этом смысле исторические книги Ветхого Завета свидетельствуют, как Бог действует в истории, как Он являет Свое присутствие в истории, как Он открывает человекам, чего от них хочет, помогает человеку сделать единственно правильный выбор в жизни. Эти книги открывают, как Бог вразумляет и наказывает человека, побуждает его к каким-то историческим шагам, политическим действиям.

Даже на самый упрощенный взгляд, исторические книги Ветхого Завета показывают, как Бог посредством обычных исторических, политических, экономических вещей являет Свою волю в судьбе человечества и конкретного народа. Изучая эти образцы, мы можем понять, как в нашей жизни, в нашей исторической реальности действует Бог. Наша задача – помочь всем, кто пытается разобраться в Библии, осознать этот факт, посмотреть, каким образом и что являет Бог через исторические события, понять, как это применимо к нашей жизни.

В Библии четыре Книги Царств. Первая начинается с рождения последнего израильского судьи (мы пропускаем с вами целую книгу, Книгу Судей: примеры, сюжеты, описанные там, известны, понятны всякому, поэтому не будем на ней останавливаться).

Мы закончили на том, что еврейский народ, захватив Землю Обетованную, не исполнил данного ему повеления Божия – не уничтожил весь народ, живший на этой территории, а ведь только так он мог жить на этой территории безопасно.

Израильский народ этого не сделал по понятным причинам. Во-первых, захваченных иноплеменников можно было обратить в рабов. Во-вторых, никто больше воевать уже не хотел, люди разбрелись по действительно Обетованной Земле – богатой, сытной. Уставшие от долгого странствования по пустыне стали занимать пустующие дома, виллы, города, земли, виноградники, чтобы просто начать жить по-человечески – ведь ради этого они сюда и пришли. И доводить дело до конца им уже не хотелось.

Это и стало ловушкой для израильского народа – оставив эти племена, народ оставил тем самым себе соблазн: иноплеменники исповедовали очень нехорошую, плотскую, дикую религию. Эта необузданность и стала соблазном для израильского народа и отвлекла его от истинного Бога. Это первое.

Второе. Бытие израильского народа на Земле Обетованной начинается с наказа, который дает Иисус Навин. Когда народ просит его распустить, Иисус Навин собирает иудеев в последний раз, чтобы напомнить им слова Завета (об этом говорится в Книге Иисуса Навина), – он, напоминая обстоятельства Завета, напоминая, что требует от них Бог, заключает свою речь трагически: «Тем не менее, знаю, что никто из вас заповеди Божии слушать не собирается и жить по Божию Закону никто из вас не станет, но я и дом мой будем служить Господу, ибо Он свят, а вы делайте, что хотите».

То есть израильский народ только-только вышел в Землю Обетованную, а Иисус Навин уже трезво оценивает духовные возможности народа; он уже знает, что никто не будет соблюдать заповеди Божии. Так и получилось.

Когда мы говорим «никто», не надо понимать это буквально, то есть 100 %. Никто – это значит большинство народа. Но в том-то и состоит особенность народа Божия вообще (и израильского народа в частности), и особенность Церкви как явления духовной жизни, что бытие народа может определяться даже не волей большинства, а проступками одного человека.

Например, в Книге Иисуса Навина описывается такой эпизод: был взят Иерихон, и, по повелению Божию, этот город должно было предать заклятью, то есть вся добыча, взятая в нем, должна быть посвящена Богу – никто из народа не смеет взять себе ничего, все принадлежит Богу. Любой, кто возьмет, совершает святотатство, украв у Бога. И, казалось, все это исполнили.

В следующем же сражении с жителями гораздо более слабого городка Гая евреи, имея большинство, сражение проиграли. Очевидно, что израильский народ был оставлен Богом – он так это и понял. «Почему? Что такое мы сделали, что были оставлены?», – они стали вопрошать Бога. Оказалось, что один из народа взял какую-то малость из добычи Иерихона; и за это Бог оставил целый народ.

Так и в нашей Церкви. Апостол Павел очень хорошо говорит: если болеет один член Церкви, то о нем должно переживать, за него должно молиться все церковное сообщество. Если этого не будет, то болезнь, которой болен один, распространится на всю церковную Полноту; ведь в Завет с Богом вступает вся человеческая общность – не один человек из этого общества, а все общество: все общество как целое отвечает пред Лицом Бога за соблюдение данного Завета. Так что не важно, сколько человек не исполняли Закон по пришествии в Землю Обетованную, важно, что они были, и в силу их неверности считался неверным весь народ.

Известный факт: на протяжении нескольких столетий в Израиле не совершалась пасха Господня, хотя это было фундаментальное положение религиозных традиций ветхозаветной Церкви израильского народа. Если уж такой значимый обряд не соблюдался, что говорить о менее значимых вещах.

При несоблюдении заповедей, неверности Богу сохранение религиозных традиций соседних народов – очень плотских, близких не просто к идолопоклонству, а к открытому сатанизму – было, конечно, очень соблазнительным. Все мы понимаем: чтобы сохранить свою душу от соблазна, надо быть духовно цельным человеком, очень аскетично настроенным, очень любящим Бога – один святой отец сказал: «На кипящий котел мухи не садятся»; надо кипеть, гореть и тогда можно пережить окружающий тебя соблазн.

Израильский народ, оставив рядом с собой главнейший соблазн – идолопоклонство и поклонение твари вместо Бога, при этом в массе своей не горел ни любовью к Богу, ни заботой о соблюдении заповедей. Поэтому буквально с первых же лет истории израильского народа ярко стали проявляться богоотступничество, богозабвение, непочитание Бога. И поэтому Бог, чтобы этот народ как-то вразумить, наказать, напомнить, что Он есть Бог и другого нет Бога, что Он един есть Бог, могущий спасти, что все идолы ничтожны, как сказано в Псалтири, все боги язычников суть бесы, – Господь попускает израильский народ быть попираемым от соседних племен, которых было много. Какие-то народы были родственны Израилю, как аммонитяне, моавитяне, другие принадлежали к тем племенам, которые должны были быть (но не были) истреблены. Один из самых опасных врагов Израиля – племя филистимлян, которое жило на Средиземноморском побережье. С ним происходили самые напряженные бои, самое долгое и трудное противостояние. И когда народ ослабевал в своем горении, Бог попускал врагам одолевать Израиль – гибли мужчины, уводились в плен женщины, истреблялись дети, пустели земля и виноградники. И когда народ, предпринимая всевозможные естественные средства, никак не мог от напасти избавиться, он вспоминал, что есть Бог, и какая-то часть народа обращалась к Нему через плач, стенания, через вопль. Бог, видя, что народ сокрушился и смирился, осознал свою вину перед Ним, посылал человека, который, будучи вдохновленным благодатью Божией, так воодушевлялся, что организовывал народ и, поскольку с ним был Бог, низлагал всех соперников Израиля, побеждал всех его врагов и освобождал Израиль.

Эти люди, по сути дела, все были мирными людьми – обыкновенные пастухи или земледельцы, но когда на них сходила благодать Божия, они воодушевлялись, становились воинами, вождями, возглавляли поход и сокрушали израильских врагов.

Действие благодати Божией было настолько очевидно, что весь народ радовался в первую очередь тому, что Бог их не забыл. Воодушевлялись, видя, что Бог Израиля сильнее всех – и надо только жить по заповедям Божиим, и они будут в безопасности.

Так как человек, воодушевленный Богом, приводил их к победе, они верили, что с этим человеком пребывает Бог, и после войны продолжали к этому человеку обращаться за разрешением разных своих нужд, проблем. Эти вожди и получили название судей, поскольку народ видел в них людей, способных свидетельствовать о силе Божией среди несчастного народа, все более забывающего Бога.

Так вот, Первая Книга Царств начинается как раз с повествования о рождении последнего судьи в Израиле. Почему последнего – об этом мы узнаем дальше.

В Библии все очень органично взаимосвязано: подробно описывается, как будущий судья появился на свет, как он ушел к своим предкам и какую роль в истории израильского государства сыграл. Речь идет о судье и пророке Самуиле.

В то время, когда должен был родиться Самуил, израильским народом никто не управляет. Все мужчины должны собираться три раза в год в месте, где находится скиния, Ковчег Завета, где совершается жертвоприношение, чтобы они ощутили свое единство, вспомнили, что все они – единый народ, вступивший в Завет с Богом, – должны являть свое единство перед Лицом Бога, вместе восстановить себя в благодати Завета, вспоминать клятвы, которые дали, и следить за тем, чтобы эти клятвы исполнялись всем народом.

Но это не было сделано. Да, люди приходили в храм, приносили жертвоприношения, но всеобщего собрания в знак возобновления Завета не было.

В тот момент, когда должен был родиться Самуил, обязанности судьи исполнял очень старый священник по имени Илия. У первосвященника было два сына. Но хотя они были в священническом сане, вели себя безобразно. С этого начинает описание исторической реальности Первая Книга Царств. Сыновья Илии Офни и Финеес не просто не были благочестивыми – они откровенно развращали народ, творили дела страшные, брали все, что люди приносили Богу, наживались на этом, вели себя очень бесцеремонно и даже, как говорит Библия, совращали и соблазняли тех женщин, которые приходили на поклонение к Богу. Но Библия лишь вскользь упоминает о том, как они жили. Беда в том, что Илия, их отец, зная, что они отвращают народ от скинии, своими поступками приводя людей к потере веры в Бога, ничего им не говорил. Грех его велик, и именно в этом грехе Священное Писание его укоряет, его – человека благочестивого. Укоряет в том, что он не воспитывает тех, кто вверен его заботам и попечению. Ведь он – судья, а, стало быть, в данном народе должен являться олицетворением силы Божией, свидетельствовать через свои поступки и дела, что Бог действительно не оставил народ. Кроме того, он священник, то есть должен постоянно заботиться о ревностном исполнении богослужения, о чистоте и святости предстоящих жертвеннику Господню. И еще он – отец, который перед Лицом Бога несет прямую ответственность за воспитание сыновей. И потому Священное Писание укоряет его даже больше, чем его детей.

В первой Книге Царств проводится интересная параллель: упоминаются два отца – Самуил, ставший отцом на закате своей жизни, и первосвященник Илия. И у того, и у другого – два сына, и обоих сыновья никуда не годные. Но Илию Библия укоряет именно за то, что он не ревновал о воспитании детей, и он получает наказание, а Самуил за это не наказывается. Почему?

Следует помнить всегда, что отец должен воспитывать, это его священная обязанность. В учительных книгах достаточно много написано, как должно воспитывать. И Самуил занимался этим воспитанием, а Илия не занимался. Но существует еще и момент свободного самоопределения человека, о чем мы часто забываем. Человек может не принять наставление отца, отвергнуть заветы матери, он может презреть веру своих родителей, хотя они свято пытались его научить этой вере и сами жили в соответствии с ней. Это выбор самого человека. Как мы знаем, даже Адам, который беседовал с Богом в раю и не имел в себе никакого греха, тем не менее, захотел избрать иной путь, а не жить по заветам Бога, сотворившего его. Если такое сделал Адам, то тем более так может сделать любой ребенок по отношению к своим родителям. Каждый родитель (в данном случае мы говорим об отце) обязан воспитывать своих детей, но что из этого получится, знать ему не дано.

^«Кому много дано, с того много и спросится»

О Божественном попечении

Об этом мы говорили, когда рассматривали судьбу Исава и Иакова, двух сыновей Исаака. Один из них избрал один путь, другой иной.. Так вот, Самуил все-таки старался воспитывать детей, но они его не слушали, а Илия не старался воспитывать своих детей , и именно это ставится ему в упрек. Оказывается, он не воспитывал потому, что имел через это некую мзду (очевидно, какой-то частью добытой неправедно добычи они делились со своим отцом), и поэтому он не очень сильно заботился о исправлении своих сыновей, думая, что все само собой устроится. За неблюдение, равнодушие к тому, что народ, вступивший в Завет с Богом, отпадает от общения с Ним оттого, что священники ведут себя недостойно, соблазнительно и нечестиво, Бог попускает страшную беду.

Как раз в это время началась война с филистимлянами; израильтяне, не имея вождя, вдохновленного благодатью Божией (Илия был слаб, чтобы возглавить поход), проиграли сражение. Если бы сыновья Илии были благочестивыми и жили, думая о Боге, они воодушевили бы народ, но думали они не о Боге, хотя и желали победы, – это гарантировало дальнейшее безбедное существование при жертвеннике Божием. Так вот, они, не имея благодати в себе, решили воспользоваться ковчегом Завета, рассуждая: «раз проиграли войну, то возьмем-ка ковчег Завета – наши отцы, предводительствуемые ковчегом, победили всех врагов, значит, и мы сможем, если понесем его впереди себя».

Это очень тонкое психологическое наблюдение, важное свидетельство Бога о неправде человеческой. Офни и Финеес не оригинальны в своем намерении – очень часто в истории Церкви случалось, что люди пытались скрыть отсутствие в себе благодати, используя какую-либо важную святыню. И всегда для них это кончалось очень плохо.

Например, было время, когда Крест Господень много столетий спустя после Рождества Христова был увезен в Персию, когда великий град Константинополь был захвачен крестоносцами, когда на Русь пришли татаро-монголы… В чем смысл? Бог снисходит до людей, когда они не просто используют святыню, а верят в Него и пытаются жить в соответствии с верой.

В нашей жизни сплошь и рядом человек, например, приглашает освящать квартиру или машину, надеясь, что само это освящение поможет уберечь от беды. Если ты в этом доме не стараешься жить по заповедям Божиим, то святыня тебя обличит, укорит, а присутствие Святого Духа в этом освященном месте покажет, что ты ведешь себя недостойно дара, который тебе дан.

Так произошло и с еврейским народом – они взяли ковчег, но были недостойны пользоваться им: никто из них не имел веры и не жил в соответствии с заповедями, которые находились в ковчеге (а там хранились скрижали Завета). Разумеется, войско израильтян было разбито, Офни и Финеес убиты.

Интересная деталь – когда филистимляне узнали, что на них идет израильское войско с ковчегом, то испугались: ужас напал на них, они друг другу пересказывали некогда совершенные чудеса, ведь в их народе осталось свидетельство, что с помощью ковчега Завета израильский народ покорил Землю Обетованную. Тем не менее, они собрались с силами, пошли в бой и разбили израильтян. А дальше поступили так, как и положено поступать язычникам. Они думают: раз мы разбили израильтян, то теперь можем использовать ковчег. Наш бог оказался сильнее их Бога, мы теперь сильнее израильского народа и силу их Бога можем использовать для наших нужд.

Однако получилось наоборот. Они принесли захваченный ковчег. Впервые за всю историю, пусть не очень долгую, существования государства Израиль в Палестине, получилось так, что ковчег Завета – величайшая святыня, осязаемый факт присутствия Бога среди народа – попал в руки врагов. То есть фактически Бог оставил Свой народ, вразумляя и через это вразумление обращая израильтян к покаянию, ведь народ все-таки понимал: оставшись без ковчега, они лишаются единственной опоры, благодаря которой они овладели этой землей.

Когда первосвященник Илия узнал, что ковчег Завета попал в руки врагов, он упал от трепета, им овладевшего, сломал себе позвоночник и умер. Фактически смертью первосвященника Илии, можно сказать, заканчивается в жизни Израиля эпоха судей. И хотя Самуил формально считается судьей, он играет совершенно особую, уникальную роль в истории израильского народа, а прошлое заканчивается. Эпоха правления судей показала, что израильский народ не способен сохранить не только верность Богу, но и ковчег Завета – настолько внутренне опустошилось народное сердце, настолько внутренне народ стал безблагодатен, что даже свою величайшую святыню оказался не способен защитить.

И вот ковчег Завета внесен в храм бога Дагона, филистимляне празднуют, радуясь, что их бог победил Бога Израиля. Но наутро приходят и видят – идол Дагона сокрушен и лежит перед ковчегом Завета. Они поставили его вновь, а на следующее утро видят картину еще более ужасную – их идол рассыпался. Они испугались и перенесли ковчег в другой город – на город напала неизвестная болезнь, у людей стали образовываться очень болезненные наросты. Они отправили ковчег в другой город, в четвертый, в пятый… По всем крупным пяти городам филистимлян прошел ковчег Завета, и везде его присутствие вызывало образование у людей наростов и нашествие крыс и мышей, которые съедали все.

Они стали вопрошать своих прорицателей: «Что происходит с нами?». И прорицатели сказали (надо отметить, очень мудро): «Это за то, что мы взяли величайшую святыню. Ее надо вернуть израильскому народу».

И что сделали язычники? Не просто взяли и вынесли ковчег… Они показывают благочестие, благоговение перед этой непостижимой, страшной силой, страшным присутствием Бога, чего потом те же израильтяне являть не будут (и будут наказаны гораздо более серьезно, чем филистимляне).

Филистимляне делают из хорошего дерева телегу, запрягают в нее двух только что отелившихся коров, ставят на эту телегу ковчег Завета и кладут туда как бы жертвоприношение – пять золотых изображений своих наростов и пять золотых изображений мышей (по числу городов, которые были подвергнуты наказанию): они еще приносят некую жертву Богу. А дальше рассуждают мудро: «если коровы пойдут в сторону Израиля, то действительно это наказание от Бога, и пусть ковчег возвращается в свою землю. А если коровы, как свойственно их природе, развернутся и пойдут к своим телятам, то, значит, Бог тут не при чем, это просто случайное бедствие; надо перетерпеть, и оно пройдет». И вот они погрузили ковчег, и коровы, вопреки зову природы, мыча (им хочется домой), движутся к израильскому царству и доходят до границ израильской земли, провожаемые филистимлянами.

Человек, встретивший ковчег, отнесся к нему благочестиво, принес жертву, но дальше началось просто любопытство: израильтяне стали приходить, заглядывать в ковчег, рассматривать, и никто не относился к нему благоговейно. И за это израильтяне стали умирать.

Если филистимляне за то, что взяли к себе ковчег Завета, были наказаны болезнью и уничтожением материальных благ, то израильтяне за неблагоговение перед ковчегом наказаны смертью.

Это ясно показывает, что Бог по-разному относится к Своим и чужим; если вы вступили в Завет с Богом, то должны оказывать Ему благоговение. А с язычников спрос невелик, они-то ничего не должны Богу. Об этом же говорит Христос в Евангелии: «Кому много дано, с того много и спросится». Поэтому наказание израильского народа гораздо серьезнее…

Когда еще первосвященник Илия был жив, произошел эпизод, связанный с появлением в истории израильского народа пророка и судьи Самуила. Женщина по имени Анна была второй женой и была бездетна, хотя и любима. За то, что она была бездетна и все-таки любима своим мужем, первая жена ее всячески унижала, злословила и портила ей жизнь. Тем не менее, Анна не роптала и смирялась. Но однажды, когда отчаяние, боль, печаль, что она бездетна и не может принести радость мужу, достигли высшей точки, она поспешила в храм (она и так регулярно ходила в храм – приносила жертву) для дела необычного – для молитвы. Это дело необычное для израильского народа – молитва, в нашем христианском контексте, ему не предписывается, нужно приносить жертву, соблюдать обряд, а женщина пришла к Богу помолиться, она принесла Ему свою боль. Упав перед жертвенником на колени, она молилась от всего сердца, уста ее шептали молитву, а слов не было слышно. Это настолько поразило первосвященника Илию, что он подошел к ней и хотел ее выгнать, думая, что она пьяна. Тогда она говорит: «Нет, я не пьяна, я молюсь от сердца, прошу у Бога, чтобы Он дал мне сына». Первосвященник Илия, увидев, что она трезва, благословил: «Да услышит тебя Бог».

Через какое-то время она зачала, и родился сын, именем Самуил; она же, когда молилась перед престолом Божиим, дала обет, что если родится сын, то посвятит его Богу – любой первенец, рождающийся у женщины, по закону Моисееву, должен принадлежать Богу (обычно его приносили в храм и выкупали с помощью жертвоприношений. Об этом повествуют события праздника Сретения – евангельские события, когда Пресвятая Богородица приносит Иисуса в храм и приносит в жертву горлиц, выкупая Его от посвящения Богу). Анна дала Богу клятву не только формально посвятить сына Богу, а действительно отдать его в храм: если будет сын, пусть он будет не для нее, а для Бога. Рождается Самуил, она кормит его грудью, а когда ребенок отнят от груди, приносит его в храм и оставляет там. Она будет приходить к нему, шить ему эфод (это особая одежда для прислужников в храме, элемент священнической одежды), приносить одежду. Но и только.

Здесь прослеживается интересная линия: Анна унижаема, она терпит, терпение порождает молитву, то есть страдания пронзают, доходят до глубины человеческого сердца, и оттуда, из самой глубины, исходит та молитва, которой молилась Анна. Как говорят святые отцы, такая молитва пронзает Небеса. Не просто шепот уст, произнесенные слова – только движениям сердца внимает Бог. В самую бездну Он взирает, и ему надо, чтобы сердце было отдано Ему. В молитве сердце отдается Богу целиком.

Ради того, чтобы сердце целиком было отдано Богу, Он попускает человеку пережить страдания. Именно страдания делают нас как бы обнаженными перед Богом, а нашу молитву пламенной.

Анна выдержала страдания и через это терпение приобрела дерзновение и духовную молитву. Потом она дала клятву, фактически мысленно отреклась от младенца, которого она так жаждала, отреклась ради Бога. Не только свое сердце, а свою мечту, свое желание, свое счастье она принесла и положила Богу: «Пусть родится сын, но для Тебя, Господи, а не для меня, пусть это случится, но ради Тебя, а не ради меня». Вот такой жертвы ждет от нас Бог.

И Бог услышал, но не только услышал. Священник ее благословляет, то есть она получает некоторую (скажем казенным языком) санкцию священной иерархии – благословение первосвященника, санкцию Церкви ветхозаветной. И, рождая ребенка, делом совершает то, что обещала словами. Это путь подлинной духовной жизни, которым надлежит жить каждому человеку. Она еще не христианка, но этот ритм духовной жизни предполагается и требуется от христиан.

Каждый раз, когда мы стоим на Литургии, на богослужении, когда мы непрестанно получаем благословение священника или епископа, мы совершаем ту же молитву – должны совершать. На Литургии мы постоянно слышим такое выражение: «Сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим». Мы часто не реагируем на эти слова, но пафос их именно в том, что все свое, всех наших друзей, всех наших близких мы отдаем Богу; не мы печемся – Бог о них попечется. То есть все высшее, что может произойти с этими людьми, мы возлагаем на Божественное попечение, смиряемся перед Богом и понимаем, что только Он может быть высшим Счастьем, Заботой, Попечением об этих людях.

Высшая точка христианской Литургии – возглас, который священник произносит не только от себя, а от лица всего народа: «Твоя от Твоих Тебе приносяще» – то, что Ты нам дал, мы отдаем Тебе. Что и сделала Анна: она получила дар от Бога – сына, и сына этого Богу отдала. Это то, чего ждет Бог, это настоящий смысл жизни перед Лицом Бога – все, что нам дает Бог, возвращать Ему. Бог отданное Ему возвращает нам освященным, и это становится духовным дарованием и вечной жизнью, источником освящения для всего мира и для нас; это называется Евхаристический акт.

Самуил был не просто хорошим человеком – он был освящен еще во чреве матери ее актом отречения от счастья для себя с мыслью о Боге, потому ребенок был получен святым.

^Благодать Божия – не гарантия Спасения

Об испытании царствованием

История царя Саула… Обычно люди думают, что она не интересна и не поучительна; человек прожил бесславную жизнь, да и, в конце концов, не он же стал подлинным царем Израиля, – так, политический дефект.

На самом деле история царя Саула дает ответ на чрезвычайно важный для каждого человека вопрос: почему так бывает – Бог призывает человека, дает ему благодать, а человек все-таки гибнет.

Всем известно, что Бог избрал Саула, Он действительно дал ему благодать, Саул получил помазание Святого Духа и стал не просто святым – он стал иным, чем все другие. Это изменение произошло с ним, когда на него возлили масло. Когда он возвращался к своему отцу, то встретил группу пророков и неожиданно сам стал пророчествовать, славить Бога, как славят Его пророки. То есть на Саула сошел какой-то особенный дух, и это явление духа было очевидно для всех, даже поговорка появилась на этот счет в израильском народе.

Неужели Саул пророк, неужели такой, совершенно не духовный (нормальный) с точки зрения мира сего, человек смог пророчествовать? Значит, действительно с ним что-то произошло. Но как получилось, что этот же Саул вдруг заканчивает полным богоотступничеством, которое свидетельствуется его самоубийством? Он не просто умер, забытый Богом, – он оставлен Богом настолько очевидно, что кончает жизнь самоубийством. Как так получилось?

Бог не знал, что произойдет с Саулом? Ведь это очень важный вопрос. И очень важно услышать правильный ответ, объясняющий, почему и ныне происходит то же самое. Ответ, помогающий понять, что такое свобода человека.

Мы думаем, что если человек получил благодать, то все – он спасен, ничего с ним плохого никогда не случится. На самом деле это не так. В истории Церкви, в житиях святых отцов, мы знаем, сплошь и рядом встречаются такие эпизоды, когда, например, человек, отмеченный даром чудотворения, прозорливости, пророчества, вдруг падал во глубину зол.

Все дело не в том, что Бог дает нам, – благодать Его изливается на всех; важно, как воспринимает эту благодать человек, что он делает с данной ему благодатью. Важно понять, что благодать Божия не уничтожает свободу человека, не делает его раз и навсегда спасенным, она только призывает его к спасению, дает силы совершать спасение.

История Саула показывает, что благодать Божия не гарантирует спасения человека – для этого требуется его участие, его вера. Почему человек лишается благодати? На примере Саула это очевидно. В житиях святых, в писаниях святых отцов мы встречаем явление богооставленности, то есть потери благодати. Мы знаем, что благодать Крещения неотъемлема, но благодать Святого Духа можно потерять – именно поэтому преподобный Серафим Саровский говорит о стяжании благодати: можно благодать Божию приобрести, совершая добрые дела, а за слово осуждения, за гордыню, за нецеломудренные помыслы можно благодати лишиться, потом снова вернуть и снова лишиться. Можно лишиться так, что никогда уже не восстать. А можно, потеряв благодать, обрести ее через многие и многие годы.

Подвести итог можно словами Христа, Который не раз и не два в Евангелии повторяет:«Много званых, но мало избранных» – человек был призван, но чтобы это призвание стало избранием, ему необходимо откликнуться на зов своей воли, своей веры какими-то поступками; только тогда это призвание становится избранием – избранничество предполагает, что на призвание человек ответил своим свободным решением, своей верой. На языке богословия все это называется (по-славянски) соработничеством, сотрудничеством Божественной благодати и человеческой свободы, на греческом это называется «синергия»: человек и Бог вместе трудятся, одно без другого невозможно.

Полученная благодать Божия требует от человека ответных действий, причем спрашивает с него гораздо больше, чем с человека, который отмечен малой благодатью Божией или не отмечен ею вовсе. Нет людей, которые не отмечены вовсе благодатью Божией: свет Христов просвещает всех, просто мера этой благодати разная для всех.

Бог зовет каждого, Он приглашает и призывает всех, как говорит Христос в Евангелии Никодиму: «Когда вознесен буду, привлеку всех к Себе». А как человек на эту малую степень благодати откликнется, зависит только от него.

Никто не мог бы сказать, что он никогда в своей жизни не встречался с благодатью Божией. Но одни этого не заметили, будучи ослеплены чем-то другим, а другие не захотели заметить, откликнуться на этот призыв, хотя и знали, что это Бог являет им Свое присутствие. А есть люди, которые вроде и откликнулись, вроде и пошли, но, увидев, чего это от них требует, отказались от своего призвания, и благодать Божия в них иссякла.

Можно сказать так: избранничество, в христианском смысле слова, – это соответствие своему званию, когда человек приходит в соответствие с тем, к чему он призван.

Поговорим о судьбе Саула. Саул (из колена Вениаминова) потерял ослиц, идет их искать по всему Израилю. Этот поиск приводит его в город, где в то время находился пророк Самуил. Является Самуил Саулу и говорит, что тот должен быть царем, беседует с ним , наставляет его, помазывает освященным маслом.

Вроде бы Саул получает благодать Святого Духа и возвращается домой, причем сердце его действительно трепещет, горит, ведь он получил благодать, которой не искал, не ждал. Он возвращается к своему отцу и ничего ему не говорит, что он помазан в цари над Израилем и о благодати, которую получил.

Спустя некоторое время собирается весь израильский народ, чтобы выбрать царя; бросают жребий, и он падает на Саула. Увидев в его прекрасных физических данных особое преимущество, народ радостно скрепляет своим согласием избранничество Бога. Между прочим, этот механизм потом будет использован Церковью: избирает Бог, избирает Дух Святой человека в цари или в священники Себе, но это избранничество Божие должно иметь свидетельство и от народа. Так свершалось избрание епископов, например, в Древней Церкви – избирала благодать Божия, и народ на это должен был одобрительно ответить. Если народ избранника не принимал, считалось, что полноты Божественной воли на этом человеке явно нет. Апостол Павел про избрание епископа говорит, что каждый епископ или священник должен иметь доброе свидетельство от внешних – это тоже свидетельство благодати Божией, почивающей на этом человеке.

Конечно, не все были довольны избранием Саула. Судьи говорили, что он не знатного рода, к тому же из колена Вениаминова, наименьшего в Израиле, где всегда претендовали на первые роли представители колена Ефремова и колена Манассиина, как самых многочисленных, и они, разумеется, ушли недовольные.

И тут же устраивается Промыслом Божиим так: один из израильских городов, Иавис был осажден племенем аммонитян. Осада была очень жестокая, очень долгая, аммонитяне предложили городу сдаться, но только при условии, что каждый житель этого города будет ослеплен на один глаз; если жители не сдадутся, будут убиты все. И тогда жители города посылают послов за помощью. И послы из Иависа Галаадского являются как раз когда происходит избрание Саула. Саул, слыша это, сразу воспламеняется духом во что бы то ни стало отстоять город, бросает клич; по всему Израилю, сходятся воины, он сам возглавляет их, совершает дерзкий бросок и освобождает Иавис Галаадский.

Израильтяне решили, что человек, сумевший такое сделать, конечно, отмечен благодатью Божией и сможет (что для евреев всегда было важно) прославить их царство, добиться, чтобы перед их народом все остальные трепетали, чтобы жители Израиля процветали и богатство их увеличивалось за счет таких сокрушений соседей. И все приняли Саула, согласились с тем, что он особый царь. Нашлись, правда, те, кто стал предлагать Саулу убить бывших против его избрания, но он никого наказывать не стал. Фактически с этого момента Саул становится полноправным царем над Израилем.

Очень важно, что когда Саул бросил клич пойти спасать Иавис Галаадский, весь народ предстал как один. Он смог собрать под свое предводительство весь народ, это никому никогда не удавалось, и поэтому все поняли, что с помощью его руки Бог может прославить Израиль пред лицом всех окружающих народов.

Что происходит дальше? Бог почтил Саула и духовной благодатью, явленной в молитве, в пророчестве, и благодатью, явленной в политическом могуществе, военных успехах, в послушании народа. Как сказано в псалме: «Избавитель мой, щит мой, – и я на Него уповаю; Он подчиняет мне народ мой», – если люди слушаются меня, то это от Бога. Дальше Саул мог сделать очень много; предполагалось, что он мог вполне сделать то, что впоследствии сделал Давид, то есть сокрушить мощь всех своих соседей и привести Израиль к мирному пребыванию, процветанию.

Но в том и состоит призвание, совершаемое Богом, что каждый раз человек проводится через искушения: а действительно ли ты готов Богу доверять, готов ли за Богом идти до конца, настолько довериться Богу, что претерпишь ради этого доверия все? Благодать Божия всегда проводит человека через определенные искушения, как сказано о том в учительных книгах: «Если хочешь приступить работать Богу, приготовь душу свою к искушению». К этому Саул готов не был.

Начинается война с филистимлянами, и должен явиться пророк Самуил, чтобы принести жертвоприношение, призвать благословение Божие на ратные подвиги и благословить Саула на эту войну. Собрались. Саул ждет, а Самуила нет. Ждет день, два, три, неделю… Войска начинают разбегаться – они пришли сюда воевать, а он ждет какого-то пророка: обыкновенные люди этого не понимают – они же воевать пришли. А он, пока имеющий благодать Божию, понимает, что должен дождаться Самуила: так хочет Бог. И вот он проводится через искушение: что он будет чтить больше – мнение народа или доверие Богу, будет ли ждать, когда Бог благословит его.

Этого искушения вера его не выдерживает, и он, чтобы не допустить разбегания народа, сам совершает жертвоприношение. И только он закончил совершать жертвоприношение, как является Самуил и говорит: «Что ты сделал? Ты меня не дождался». Смысл не в том, что Самуил своим присутствием, какими-то особыми ритуалами способен сделать то, чего Саул сделать не может. Саул показал, что он на самом деле не верит до конца Богу. Он знал как человек, облеченный благодатью Божией, как человек, беседовавший с Самуилом, не мог не знать, что не числом одерживаются победы в войнах. Он знал это из истории собственного народа, когда евреи ходили еще по пустыне, он знал, как погибло египетское войско с колесницами, хотя у евреев тогда не было вообще никакого войска, – Бог сражался. Он знал про Гедеона, который специально умалил свое войско до 300 человек, чтобы с их помощью достичь победы, чтобы победа была приписана не мужеству и силе воинов, а именно Богу, дарующему победу. Саул это знал.

Совсем немного времени пройдет, и его сын Ионафан, который значительно глубже поверит, чем его отец, с помощью всего лишь оруженосца сможет благодаря своей решимости и ревности начать обращать вспять целое войско филистимлян. Их было всего двое с оруженосцем, – но с ними был Бог. Саул должен был это знать (и наверняка знал), но его сердце, разум, ум, дух не выдержали искушения, и видимое пересилило невидимое. Осознание своего постепенного ослабления перевесило веру в силу Божию, в Его могущество и Промысел, благодатью которого все и свершается в этом мире.

^Главная жертва, которую принимает Бог от человека, есть послушание Ему

Об испытании царствованием

Мы говорили о ветхозаветных патриархах, и не раз останавливались на том, как передается людям благодать Божия. Это проявлялось всегда через искушения , что позволяло понять, действительно ли человеку важны духовные вещи или он живет только явлениями мира сего. Так, оказалось, что Саул вполне мог дождаться благодати, раз Бог дал ему искушение, но он избрал другой путь – не дождался. Самуил засвидетельствовал ему, что он будет отвергнут Богом, и действительно он оказался царем недостойным.

Но на этом история Саула не кончилась. Не раз и не два благодать Божия через разные промыслительные действия будет воздействовать на Саула, чтобы обратить его к покаянию. Да, он уже не царь, угодный Богу, но он еще может спастись как представитель народа, вступившего в Завет с Богом, он может спасти свою душу, свое загробное существование. Благодать Божия постоянно на него воздействует, но он каждый раз совершает совсем не то, что требовалось для спасения: если бы Саул смог совершить поступок, который засвидетельствовал бы его веру, благодать Божия могла бы вернуться к нему и сказать: ты оказался верным, и я пребуду с тобой, я возвращаю тебе царство.

Вспомните царя Давида. Он совершил преступление, за которое полагалась смерть, но он смог признать свою вину, покаяться, сохранить веру и упование на Бога, смирился в этом отступлении и сохранил свое царство, оказался угодным Богу (дело не в ошибках, которые может совершать человек, но в устремленности, направленности его сердца) – действительно для него Бог и вера в Бога самое главное в жизни, ее смысл. Ради веры он готов на все, и именно вера приводит его в смирение.

Если же человек упрямится и, в конце концов, сам восстает против благодати Божией, то отступает от нее все дальше и дальше. Пророк Самуил произносит приговор над Саулом, а тот совершает еще одну ошибку. Его сын Ионафан вместе с оруженосцем не знают, что происходит. Войско по-прежнему стоит, а он, бродя вокруг стана, видит два десятка филистимлян. Но не кидается на них, а вопрошает Бога: Богу угодно чтобы я на них напал, или чтобы я от них ушел? То есть не на себя надеется, а ждет, что изречет Бог. И говорит своему оруженосцу: если филистимляне позовут меня к себе, то, значит, Бог предал их в мои руки, и мы начнем их убивать, если они захотят подойти к нам сами, то нам надо уйти, Бог не предает их в наши руки. Они его позвали, и он понял, что Бог с ним, и начал истребление филистимлян.

Охваченный Божественной ревностью о славе Божией, о силе и торжестве правды, Ионафан начинает сражение. Филистимляне пришли в ужас от этого воина, убивающего и остающегося неуязвимым. Они пришли в смятение, в трепет. Саул и его военачальник увидели, что в стане врага возникло какое-то движение, увидели, как Ионафан разит направо и налево, они вступили в бой, и сражение было удачным – филистимляне побежали.

И тут, разгоряченный погоней, Саул произносит заклятье, он говорит: «Проклят всякий, кто вкусит что-нибудь до того, как будут разбиты филистимляне». Но сын его Ионафан не слышал этого, ведь он был далеко впереди и, разгоряченный сражением, захотел хоть как-то взбодрить свой уставший дух и концом копья из дикого улья взял мед и приободрился. Библия очень точно указывает: «глаза его засияли новым огнем», усталость как рукой сняло, и он готов был сражаться дальше.

А все остальные не вкушали – Саул заклял, но люди устали, изнемогли и не сумели закончить истребление филистимлян. Самуил сказал после сражения, что если бы Саул не сделал этого слишком поспешного заклятья, то филистимляне в тот день могли быть истреблены полностью, израильский народ избавился бы от своего злейшего врага. Но у людей не было сил продолжать сражение, и часть филистимлянского войска смогла спастись. Саул захотел угодить Богу, вместо того, чтобы довериться Ему. Даже чуть сына своего не убил, если бы народ не заступился.

В чем тут смысл? Дело в том, что люди очень часто дают поспешные обеты, поспешные клятвы, желая принести жертву Богу и не понимая, что подлинное жертвоприношение на самом деле в другом – в доверии Богу. Мы очень часто так делаем: принимаем обеты, говорим, что «будем поститься, молиться, то-то и то-то не будем есть», и думаем, что этим послужим Богу. А получается совсем наоборот. Поскольку поступаем мы так не по благодати Божией, не с целью довериться Богу, а как бы самоутверждаясь, больше работая на свое «я», чем пытаясь угодить Богу.

Мы принимаем обеты, и получается только одна неправда – ни нам, ни окружающим это не приносит никакой пользы. Об этом хорошо сказал апостол Павел в Послании к Колоссянам:это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти. Если нет любви Божией и подлинного смирения, а смирение – именно в послушании и доверии Богу, то, кроме надменности, гордыни и разрушения нормальных условий человеческого общежития, это ничего не приносит. Человек даже может себя заморить таким постом. Как, например, это было с некоторыми старообрядцами, которые уморили себя голодом, веруя, что этим приносят жертву Богу, вместо того, чтобы оказать послушание Церкви, Соборному решению. Никакой пользы ни их душам, ни душам окружающих людей это не принесло.

Вот и Саул попытался так же угодить Богу – «мол, я сейчас смогу ограничить, войска слушаются, мы сдержимся, за это воздержание Бог даст нам благодать, и мы сможем как-то загладить эту вину перед Богом», но получилось наоборот. И Саул еще больше расстроился и продолжал оступаться.

Начинается война с другим племенем – с амаликитянами. Бог через пророка Самуила заповедует: все племя амаликитян истребить. Во-первых, потому что это племя, очень много зла приносящее израильскому народу, во-вторых, в своих религиозных традициях очень похотливое, неправильное, бесовское. И есть возможность это племя еще во исполнение того Завета, который был дан Иисусу Навину, уничтожить. И действительно, Саул разгромил амаликитян, в плен попал царь Агаг и его вельможа.

Но Саул, вместо того, чтобы уничтожить царя амаликитян, решил взять с него выкуп и стал торговаться. Сам по себе этот торг был неуместен, потому что Агаг в свое время без числа убивал израильтян, и если бы остался в живых, смог бы еще немало убить без всякого зазрения совести – никакой нравственности в этической, религиозной системе амаликитян не было. Это были разбойники в самом прямом смысле этого слова.

Идет торг, в этот момент входит Самуил, застает его за таким грязным делом и говорит Саулу: «Разве Бог не просил тебя уничтожить этих людей?». А Саул говорит: «Я хотел взять выкуп, принести жертву Богу». На самом деле это, конечно, лукавство, он не хотел принести жертву Богу. Он просто пытается оправдаться перед Самуилом, а это показывает лукавство его сердца. Самуил ему уже сказал, что не быть ему царем, он уже отвергнут от царства, но Саул еще может остаться достойным человеком, каковым был до того, как стать царем. А раз он допускает в свое сердце ложь и лукавство, значит, он уже и как человек стал разрушаться; он лукавит не просто перед другим человеком, а перед пророком, о котором знает заведомо, что тот прозорливец, служитель Божий. То есть он лукавит перед Богом.

В Новом Завете, в Деяниях святых апостолов, есть эпизод, когда два человека попытались слукавить перед апостолом Петром, скрыв подлинную цену своего имения, и тут же пали замертво. То есть лукавство перед служителем Божиим является прямым свидетельством того, что человек не боится Бога, не благоговеет перед Богом. И это показал поступок Саула. Тогда Самуил говорит (это фактически кульминация Первой Книги Царств, где объясняется, что значит быть избранником Божиим): «Неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? … Однако Господь приравнивает непокорность к волшебству, а противление – к идолопоклонству» – Самуил дает понять, что на самом деле Богу нужны не жертвы.

Какую бы ты жертву ни принес, главная жертва, которую принимает Бог от человека, есть послушание Ему. Именно оно вменяется по Человечеству Иисусу Христу как самое важное качество. Смирился, быв послушен даже до смерти крестной. Именно поэтому Бог Его превознес и даровал Ему имя выше всякого имени. Единственное, что требует Бог от человека: «Покорись Мне, смирись передо Мной, послушайся Моего гласа – не то делай, что ты считаешь правильным или хорошим, а то делай, что Я считаю правильным и хорошим, то, что Я от тебя прошу, то, к чему Я тебя призываю».

Этот момент сразу отделяет христианскую аскетику от всякой другой. Не то важно, сколько человек постится, молится, в чем он себя ограничивает, какие жертвы он приносит Богу – важно, слушает ли он Бога, повинуется ли Ему. Это фундамент всей христианской жизни. Главная добродетель – смирение. Апостол Павел, размышляя на эту тему, говорит о любви как о другой стороне смирения. Смирение и любовь всегда неразрывно связаны, одно предполагает другое. Апостол Павел говорит: «Если ты принес жертву, а любви не имеешь, или ты пророчествуешь, а любви не имеешь, или ты постишься, или чудеса творишь и исцеляешь, а любви не имеешь, то ты – ничто».

^«По сердцу Божию царь Давид»

Урок избранничества

Сегодня речь пойдет о царе Давиде. Но прежде чем перейти к истории и личности царя Давида, необходимо прояснить вопрос, как Священное Писание относится к царской власти.

Вспомним: когда народ приходит к Самуилу просить царя, Самуил из-за этого сокрушается. Но ему открывается Бог и говорит: «Сделай то, что велит тебе народ». Вроде бы хорошо – Бог дает согласие, но при этом говорит: «Они ведь Меня отвергли, чтобы Я не царствовал над ними». В этом ответе Господа Самуилу и заключено свидетельство Священного Писания по вопросу о царской власти. С одной стороны, царь, по сравнению с устройством бытия до царской власти, представляется шагом назад. Потому что в эпоху судей и некоторый небольшой промежуток времени до эпохи судей, во время странствия израильского народа по пустыне, над народом фактически царствовал Господь.

Люди ощущали это и понимали, что источник верховной власти – только у Господа. Поскольку народом правил Бог, это требовало от людей очень высокого духовного уровня – надо было всегда тянуться, всегда вопрошать Бога, искать Его волю, надо было постоянно напрягать свой духовный слух, что требовало очень высокой степени ответственности; народ устал. Конечно, совесть свидетельствовала, что жили они недостойно, и им нужен был царь, чтобы разделить с кем-то бремя ответственности за собственную слабость.

Когда мы знаем, что грешим, совесть нас мучает очень сильно. Но когда приходит кто-то и говорит: «Пойдем, согрешим», мы чувствуем себя значительно легче, потому что говорим: «Это не я, это он меня соблазнил, он меня заставил, а я только оказался слабым: источник греха не во мне». Так и царская власть избавляла народ от тяжкой ответственности за собственную свободу – теперь они всегда могли сказать: «Это не я! Это приказ царя, распоряжение правительства – я теперь ни за что не отвечаю, я не должен слушать Бога больше, чем царя; я должен подчиняться царю». Это легче. Они понимали, конечно, что они по-прежнему живут неправильно, нечестиво, но теперь им было легче договориться со своей совестью, со своим чувством ответственности.

Желание царской власти есть отступление от тяжелого бремени жизни под Богом, перед Богом, перед Лицом Бога: так жить, как жили Авраам, Исаак, Иаков, люди не могли – они были призваны к этому, но не могли. И Бог об этом свидетельствует. И в то же время Он разрешает Самуилу дать народу царя: Он их пожалел, понял, что людям тяжело так жить, и, зная, к чему это все в конце концов приведет, тем не менее разрешил дать им царя.

Царская власть на самом деле способна с помощью политических рычагов управлять народом ко благу; царская власть помогает людям, дисциплинирует, побуждает их действовать лучше, чем они поступали бы по собственной свободе. Но если царь будет плох, не будет чтить Бога, то соблазн от него будет намного больше, чем если бы его не было вовсе. Царь дается именно чтобы общество еврейское совсем не растерялось, чтобы хоть как-то консолидировалось. А Промысел Божий будет заботиться поставить над народом царей, которые, насколько будет возможно, помогут людям жить по заповедям Божиим. В их арсенале есть политические средства воздействия, пример, убеждения, сила, авторитет; пользуясь этими рычагами, они действительно могут помочь народу вместе, как единому целому, служить Богу.

Как показала история, это сделать очень сложно было даже царю Давиду. Тем не менее, такое домостроительство спасения Богом используется: власть, даже если она плоха, все-таки помогает человеческому обществу сохранить себя как целое. В этом замысел Бога о царстве, даже о государстве. Это с одной стороны. А с другой стороны, в даровании царства Израилю есть отрицательный момент: израильский народ, прося себе царя, выдвигает аргумент очень неприятный, если смотреть с точки зрения Библии, фактически элемент антихристианский. Израильтяне говорят: «Да будем мы как прочие народы». А ведь смысл существования еврейского народа именно в том, чтобы не быть, как все народы: он – народ избранный. Не какой-то особенный, имеющий какие-то особые качества, а избранный из среды других народов ради особой миссии: быть не такими, как все – все народы поклоняются идолам, а вы не можете и не будете; все делают изображения своих богов, а вы не можете. И в принципиальных вопросах Бог очень последователен – именно за отступление от избранничества Он и будет впоследствии очень долго воспитывать израильтян, наказывая, вразумляя, врачуя, отрезая заболевшие ветви от израильского народа.

Желание «быть как все» Богом не приветствуется, и оно действительно будет разрушать Израиль. В конце концов получится, что царя-то природного у них не будет. Когда придет Христос на землю, править будет ими царь Ирод – не еврей, не потомок Иакова, а потомок Исава, идумеянин. А Иудея будет в составе Римской империи (об этом мы говорили в свое время).

А в чем для нас актуальность этой мысли? Мы часто свидетельствуем и на каждой Литургии исповедуем, что Россия Богохранимая страна. На бытовом уровне, иногда на уровне философских рассуждений, говорим, что «Россия – страна особенная, у нее особенная миссия, мы – народ избранный»; во всяком случае, мы, православные, очень часто именно так мыслим, и я не знаю, как мыслить иначе. Так вот, сами наши уста свидетельствуют, что подражать другим народам мы не можем именно в силу нашего избранничества, именно оттого, что мы сами себя считаем народом особым, то есть изъятым из среды других народов. И это не случайно.

Апостол Петр в своем послании говорит, что мы – люди, взятые от мира, взятые в удел Господень, мы – верующие, и поэтому стремиться должны не к тому, чтобы во всем походить на остальные народы, а всей полнотой своей жизни воплотить на практике те заповеди, которые нас вдохновляют, в какую бы малую степень веры мы ни могли бы это сделать. Каждый то, что может вместить, должен вместить.

Из-за того, что мы этого не делаем, а пытаемся использовать достижения других народов, получается, что ни нашей стране, ни нам самим это не приносит пользы, и международный авторитет нашей страны не повышается. Вот такой урок дает нам Библия: избранничество всегда предполагает какой-то особый ритм жизни.

^Душа принадлежит только Богу

Урок избранничества

Буквально незадолго до своей смерти царь Саул вступает в большое сражение с филистимлянами. Грандиозное, как потом выяснится, сражение, в котором он погибнет, и погибнет весь его род, и царство будет полностью отнято – это будет самое страшное поражение Израиля от филистимлян.

И вот он, не зная, что делать (Самуил к тому времени умер, спросить некого) спрашивает через сновидения, через еще какие-то знаки Бога, но Бог молчит. И тогда Саул обращается к волшебнице, хотя на территории Израиля всех волшебниц, горя ревностью к Богу, сам же давно истребил. Итак, переодевшись, чтобы остаться неузнанным, приходит к ней и говорит: «Хочу вызвать тень Самуила и спросить его». Появляется Самуил, и он его спрашивает.

Очень важно понять, что на самом деле происходит. Волшебница не имеет власти над душами умерших, с помощью волхования она вызывала бесов, которые являлись в том образе, в котором нужно было, и говорили то, что нужно. Именно по этой причине, когда она увидела не привычного беса в облике Самуила, а действительно Самуила, то поняла, что тот, кто перед ней, может быть только одним человеком – царем Саулом. Она его узнала и закричала: «Зачем ты меня обманул?».

Библия этого не расшифровывает, в тексте нет прямых ссылок, потому что для тех, кто писал, это было очевидно. А в наше очень замутненное время может показаться, что некто действительно имеет власть вызывать души умерших. Нет, никто не имеет власти над душой человеческой после ее смерти, она принадлежит Богу, и только Бог может повелевать этой душе сделать то, что в Его Промысле. Например, когда Христос вместе с учениками восходит на гору Преображения и преображается, Ему являются и с Ним беседуют Илия и Моисей. Этим Он как раз и показывает апостолам и всем слушателям Евангелия, что Он есть Владыка, действительно Владыка, живых и умерших. Это показатель того, кто Он есть на самом деле.

Волшебница же не имеет никакой власти, она всю жизнь занималась колдовством, и то, что она делает, обман. А тут получилось реально – явился Самуил.

Часто люди говорят, что им являются души их умерших родственников. Это на самом деле всего лишь обольщение. Конечно, в особых промыслительных случаях такое Бог может допустить, может сделать так, что душа, Ему подчиненная, может явиться человеку, чтобы его о чем-то предупредить, от чего-то оградить, как-то утешить. Но в целом людей пугает, что они видят своих умерших родственников наяву. И самое главное, что эти души ни о чем не предупреждают, а просто зовут их за собой, наводят страх. Не надо этого бояться, это не души человеческие, те ушли к Богу. А это все бесовские страхования, которые свидетельствуют только о том, что человек живет, забыв Бога, поэтому он открыт, беззащитен для различных действий бесов. Это очень важно понимать, чтобы не попадаться в сеть этого страха.

Обратимся к жизни царя Давида. Он был помазан на царство буквально тотчас же после того, как Бог засвидетельствовал через пророка Самуила, что царь Саул лишен царства.

Самуил ему сказал после случая с царем амалекитян Агагом, что царство будет взято, и ушел. Бог послал его в семейство Иессея, жившего в Вифлееме. Там он находит 8 его сыновей, младший из этих сыновей, Давид, еще будучи отроком был помазан, правда, тайно, Самуилом на царство. То есть фактически он стал истинным помазанником Божиим.

Никто об этом не знал, Давид никому об этом не говорил до того момента, когда наконец-то стал царем. Через многочисленные явления силы Божией, через все то, что с ним происходило, люди все более и более убеждались, что этот человек избран быть царем над Израилем.

Но ни разу , в самых тяжелых обстоятельствах, Давид не действует против существующего царя. Он все время бережет жизнь Саула, хотя знает, что Саул отвергнут Богом, но для него он – помазанник Божий. Он несколько раз говорит своим товарищам, а один раз – перед Лицом Бога: «Пусть что угодно произойдет, только да не случится того, чтобы от моей воли, от моего желания погиб Саул, помазанник Божий». Настолько он благоговеет перед тем таинством, которое совершено было над Саулом. То есть он никаких усилий не предпринимает, чтобы получить престол, который, как он знает с подростковых лет, принадлежит именно ему.

Какой пример! А мы, будучи даже не на его месте, а в гораздо более ничтожных обстоятельствах и по ничтожным поводам делаем совсем не так. Мы употребляем политические меры, применяем физическую силу, чтобы отстоять то, что по праву принадлежит нам, мы не ждем, когда Бог заступится за нашу правду, мы торопимся все сделать своими силами и вопреки воли Божией получить то, что, как мы знаем, по праву нам принадлежит. Давид являл такое терпение. Это терпеливое упование Давида называется кротостью.

^Царь Давид как прообраз Христа

О кротости

Царь Давид… Мы знаем про него на бытовом уровне достаточно много, используем его образ чаще, чем чей-либо.

Достаточно вспомнить знаменитую Псалтирь, особенно 50-й псалом, с которым неразрывно связана жизнь верующего человека. Тем не менее, образ царя Давида во многом остается для нас закрытым, некоторые нюансы его жизни, предстояния перед Богом как-то ускользают от нашего сознания. А ведь в мелочах очень часто раскрывается самое красивое, самое трогательное, самое прекрасное в человеке, самые необыкновенные свойства его сердца и веры.

Так вот, царь Давид являет собой прообраз Христа. Каким образом? Во-первых, он царь. И мы знаем, что именно его потомок должен быть Мессией. Не случайно Христа, когда Он ходит по земле Иудейской, называют «Cыне Давидов» – это мессианское имя кричит слепой в городе Иерихоне.

Давид – царь. Но не простой – кроткий. Обычно как-то забывается, что он царь фактически почти от рождения, хотя и не признанный сначала полнотой своего народа – он был помазан с детства. Собственно, в одном псалме так и говорится, что он был еще от рождения избран царствовать над Израилем. Так вот, он с юных лет был помазан царем, а стал царем только в зрелости. Хотя о том, что царство должно было принадлежать ему, говорит Саул: тебе Бог дает царство, и ты должен царствовать. Об этом знает и наследник Саула – его сын Ионафан говорит: тебе Бог дает царство. Об этом говорит народ: ты должен быть царем над Израилем. Об этом говорят даже враги Израиля. Но, тем не менее, он скитается, его преследует, как он сам говорит: как за блохой, гоняются за мной.

Потом Саул погибает, и Давид вступает в свои права, его избирают царем, но народ не принимает его. 7 лет он правит только над Иудеей, остальная полнота Израиля его отвергает. Он вступает в гражданскую войну, после краткой передышки на него сваливается вторая гражданская война, которую начинает его собственный сын.

Фактически весь свой недолгий человеческий век он, прирожденный царь, проводит в скитаниях, в страданиях, в брани, в гонениях, в каких-то очень сложных драматических жизненных ситуациях – он правит не так спокойно, как потом его сын Соломон. Он делает все, чтобы Израиль достиг своей славы, сокрушает всех врагов Израиля так, что во все время царствования Давида и Соломона они даже не смеют поднять головы. С Израилем, крошечным государством в том историческом промежутке времени, дружбы ищут достаточно далекие от него тогдашние империи.

Храм, который будет построен, ясно отражает могущество, которого достиг Израиль. Важно понять: такого именно царя и желали иудеи, именно такого царя и видели они в кротком Сыне Марии Иисусе. Они ждали, что именно Он, как истинный Сын Давида, сокрушит всех врагов и поднимет славу Израиля по всей земле – именуя его «Сын Давидов», они этого от него ждали.

Но особенно тонко, особенно емко царь Давид прообразует собой Христа в истории со своим сыном Авессаломом. Известен эпизод, когда против него восстал собственный сын, собрав немало сторонников, ведь очень многие не хотели, чтобы Давид царствовал над Израилем (так же, как во времена Иисуса Христа, да и сейчас, люди не хотят, чтобы Христос был их Царем и Богом). Хотя Давид был могучий воин, не знающий поражений, он был мудр, красив, статен, тем не менее, большая часть народа очень тяжело переживала то, что он царствовал над всей полнотой Израиля. И когда Авессалом восстал против него, основная масса народа перешла на сторону Авессалома – буквально как в 40-м псалме, пророчествующем о предательстве Иуды: «Ведь и человек мирный со мной, на которого я полагался, вкушающий хлебы мои, поднял пяту на меня.»

Буквально накануне Авессалом был допущен к царскому столу и, воспользовавшись этим, начал строить козни против собственного отца и благодетеля, который фактически его простил, хотя Авессалом совершил очень тяжелое преступление – убил своего брата. Когда Авессалом восстал, Давид отказался сопротивляться, оставил Иерусалим и, сопровождаемый только небольшой группой соратников, перешел через Кедрон, поднялся на гору Елеонскую, как Христос восходил, и на этой горе стал плакать об Иерусалиме. Затем Давид идет дальше, его злословят, его проклинают, но он идет в сопровождении своих воинов, понурив голову, ничем не отзываясь на проклятия и удары камней. Его спрашивают: «Почему? Вокруг тебя воины, твоих хулителей можно просто убить». Он говорит: «Нет, если Бог повелел злословить меня и терпеть мне уничижение, разве не должен я это принять от Бога моего?» Это прообразование того крестного пути, которым шел Христос, и тех мыслей, тех слов, которые, очевидно, имел в Себе Христос, когда шел. Мы не знаем, о чем Он думал, евангелисты об этом не говорят, но через преемственность текстов Священного Писания можем представить достаточно основательно, какие мысли были у Иисуса Христа. А мы знаем, что когда Он висел на Кресте, Он произнес слова из псалма Давидова. То есть Давид, по своим сердечным переживаниям, внушенным ему Святым Духом, очень точно переложил в псалмах то, что будет испытывать действительный Царь Израиля, действительный Сын Божий.

Кроме того, царь Давид является типом вообще всякого верующего человека – в эпизодах его жизни можно найти все, что действительно неотрывно от бытия всякого верующего человека: страдания, скорбь, предательство, смерть близких людей, грехи, слабость, страх. Все то, что неотрывно от нас, чего мы боимся и к чему стремимся, чем мы соблазняемся, было в жизни царя Давида.

Так что, пристально всматриваясь в его жизнь, мы можем найти ответы на очень многие недоумения, очень многие сложные вопросы простой человеческой жизни. Давид во всех случаях разрешает ситуацию по-христиански. Тот же эпизод с Саулом: Саул гонится за ним. С Давидом сначала было всего лишь 400 человек, потом чуть побольше – в конце его бегства от Саула по пустыне с ним было 600 человек (это очень немного, если учесть, что у Саула войско до 3000). И когда войско Саула остановилось станом недалеко от Давида, и заснули все – Саул, его личные телохранители, его великий полководец Авенир. Давид с Авессой, своим верным воином, прокрались в стан и смогли взять кувшин с водой, который стоял у изголовья постели Саула, взяли его копье, поднялись и засвидетельствовали, что не было умысла злого в их сердцах против Саула. И Саул в ответ на это, смирившись, говорит: «Кто еще бы смог врага своего отпустить с миром, имея возможность ему причинить зло?!». Здесь ведь именно христианский подтекст: любите врагов ваших. Эта мысль была не настолько чужда Ветхому Завету, как это иногда принято думать, другое дело, что способность человека вполне вместить чувство любви к врагам отсутствовала. В Ветхом Завете только на таких, как Давид, людей Промыслом Божиим, была возложена особая миссия – служить прообразами Христа и Евангелия.

Каковы же основные качества царя Давида? Во-первых, кротость. Кротость проявляется в его незлобии. Библия, да и святые отцы-аскеты, под кротостью понимают нечто совсем иное, чем мы сейчас. У нас совсем не библейский взгляд на это качество человеческого характера, а либерально-толстовский, так скажем. Расправляясь с врагами Израиля, Давид был принципиален и никогда не поступал как Саул: тот был жесток к окружающим Израиль народам – если надо было, истреблял до последнего человека. У Давида в отношении к людям жестокости нет никакой, если только это не касается народов, которые из-за своей нечестивости должны по велению Бога быть истреблены. То же самое мы видим у Моисея. Его Священное Писание называет кротчайшим человеком на земле, хотя часто он был виновником, даже в некотором роде приговаривал к смерти своих единоплеменников.

То есть кротость предполагает совершенно необычное для нас послушание Богу, послушание с незлобивостью.

Вот, например, Давида злословит Семей, человек негодный, кидает в него камни, а Давид не то что терпит, – в нем нет никакого гнева на этого человека; он считает, что Семей злословит Давида по воле Божией – и сказал царь: что мне и вам, сыны Саруины? (оставьте его,) пусть он злословит, ибо Господь повелел ему злословить Давида. Он и здесь во всем полагается на Бога. Но когда Давид возвращается со славой и может тому же Семею отомстить, он этого не делает. Другой пример – когда умирает Саул, некто прибегает и говорит, пытаясь добиться какой-то для себя награды, Давиду, что его враг Саул умер; Давид не радуется смерти своего врага и плачевную песню воспевает о гибели Саула, хотя знает, что Саул отвержен Богом, что он на самом деле очень много зла сделал ему лично и всему израильскому народу. Тем не менее, он настолько исполнен любовью к Саулу, своему врагу, настолько исполнен любовью к своему народу, что в его сердце есть только тоска оттого, что люди умирают, забытые Богом. Этот плач сродни христианскому, это плач святых отцов, которые могли в этом плаче пребывать долгие часы, как свидетельствует Силуан Афонский, когда они молились за все души, находящиеся в аду. Ведь не то важно, грешник этот человек или не грешник, а то важно, что он человек и ему сейчас плохо… Вот до такого плача, до такого состояния души должен дойти любой человек в своем переживании страданий человеческих, а не «взять и всех людей избавить от страданий» – это и невозможно, ведь именно через страдания человек понимает очень многое и обретает в конце концов Бога и Царство Небесное, куда нет иного пути, как только крест и добровольное несение этого креста.

Второе качество Давида – мужество. Он предстает пред Самуилом отроком, на удивление немужественным человеком, про него сказано: белокурый, нежный, очень красивый. Представляется блондин с голубыми глазами подросткового возраста, но, тем не менее, он необыкновенно мужественный. Он демонстрирует свое мужество не только в известном поединке с Голиафом. Это хрестоматийный пример. Великий воин, филистимлянин, 6 локтей ростом, то есть 3 метра, весь одетый в броню, настолько всех устрашал, что ни один воин израильский не посмел против него выйти. А Давид вышел на него всего лишь с пращой, и убил его первым попаданием камня прямо в лоб. Причем сказано, что камень вонзился в лоб Голиафу сквозь шлем. То есть это был не просто сильный удар, это была именно десница Господня, которая и вдохновляла Давида на такие подвиги.

Меньше известно другое. Когда он собирается на бой с Голиафом, над ним все смеются и говорят: «Ты куда?», а он говорит: «Я, еще будучи ребенком, пас овец отца моего, и бывало, когда лев или медведь набегал на стадо и похищал ягненка, я его догонял и отбирал добычу, а его умерщвлял». При этом он не приписывает это себе, а приписывает, что Бог ему давал такую решимость и даровал власть над хищником. Он даже ребенком не боялся ни льва, ни медведя. Это говорит не просто о мужестве, а о присутствии Божественной благодати, некоторой отмеченности. Собственно говоря, это мысль не только Ветхого Завета, а вообще древнейших верований человека, что мужество мужчины всегда есть присутствие благодати Божией. И наоборот, отсутствие мужества у мужчин есть свидетельство отсутствия благодати. Когда пророки описывают последние дни мира, последние дни существования Иерусалима, они говорят, что наступят такие дни, когда мужчины будут бояться и трястись как женщины, и это будет знаком для всех, что эти люди оставлены Богом.

Мы говорим о подвигах наших солдат и связываем их так или иначе с помощью Божией. Их мужество (воспетое в песнях, оставшееся в народной памяти, даже у наших врагов вызывавшее зависть и страх) говорило, что народ наш даже в той ситуации не был оставлен Богом. Именно благодаря небогооставленности, в конце концов, мы смогли не только выиграть эту войну, но и очень много изменить в своей жизни: открылись храмы, снова появился Патриарх, возобновилась церковная жизнь, открылись духовные учебные заведения.

Третье качество Давида – упование на Бога. Всегда и во всем он вопрошал Его и делал только то, что считал необходимым сделать как изъявление воли Божией. Примеров можно приводить много, но самый яркий такой: он бегает от Саула и уже не в силах скитаться по Иудее, уходит к врагам Израиля, к Анхусу, царю Гефскому, к филистимлянам. Ему дается город, как воеводе, он живет в этом городе, совершает набеги на враждующие с Израилем племена. Поскольку он на службе у филистимлянского князя, его приглашают в поход против Израиля; он не хочет воевать, но идет, потому что должен. Как бы это все повернулось, неизвестно, скорее всего, он стал бы сражаться за Израиль против филистимлян, но в сражение он не вступает, так как князья филистимлянские говорят, что они ему не доверяют и просят Анхуса отправить его обратно в Секелаг, тот город, где он был воеводой.

И он со своими людьми возвращается в Секелаг и обнаруживает, что город сожжен, а их жены и дети уведены в плен. И в этот момент, он, вместо того, чтобы броситься догонять врага, вопрошает Бога, надо или не надо это делать. И когда Бог говорит: «Иди, ты догонишь и добычу заберешь», только тогда пускается догонять, догоняет, отнимает все и возвращается с большой добычей. Даже в такой ситуации он не позволяет эмоциям владеть собою и делает так, как велит Бог.

^«Жертва Богу – дух сокрушенный»

О покаянии

Сегодня главным образом поговорим о совершенно особенном событии в жизни Давида. О событии этом известно всем, ведь мы постоянно читаем псалом, написанный под влиянием этого события. Речь пойдет о грехе, совершенном царем Давидом. Позволю себе напомнить хрестоматийные факты.

Перед тем как Давид пленился красотой Вирсавии, чужой жены, у него уже было 10 жен, от которых были дети, имелись и наложницы – конечно, это был не такой гарем, как у его сына Соломона, но все-таки с избытком. Как потом ему скажет пророк Нафан: «Не любую ли женщину в Израиле мог ты сделать своей женой? Все, что пожелал бы, все было твое».

Итак, он прельстился красотой Вирсавии. В это время его армия и муж Вирсавии были на войне с аммонитянами. Увидев, как она совершает вечернее омовение, он повелел привести ее и совершил грех прелюбодейства, взяв чужую жену. Через какое-то время он отпустил ее.

И когда ее муж Урия вернулся с войны, Давид стал к нему присматриваться: знает или не знает Урия, что произошло. Пригласил его во дворец, угощал, а наутро узнал, что Урия, дойдя до своего дома, ночевать в доме отказался. Не зашел даже в дом увидеться со своей молодой, красивой женой. Это смутило Давида; он понял, что, скорее всего, Урии все известно. И снова он приглашает Урию к себе. На этот раз, как говорится в Библии, ему удалось Урию напоить, только после этого он отпустил его домой. И даже в таком состоянии Урия не пошел домой. Давид понял, что Урия все знает, и решил просто от него избавиться – повелел своему полководцу Иоаву поставить Урию в такое место битвы, чтобы тот был заведомо обречен на смерть. Так оно и получилось – Урия был убит (как потом скажет пророк Нафан: «Ты убил Урию руками аммонитян» – то есть кто-то из аммонитян вонзил в него копье, но за этим стояла рука Давидова, он так повелел). Фактически Давид совершил два греха: прелюбодеяние и убийство невинного. Не просто невинного, а того, кто был его доверенным лицом, его защищал, человека, кому он был обязан жизнью, ведь Урия был одним из самых приближенных, верных царю воинов.

Когда это произошло, к Давиду пришел пророк Нафан и рассказывает притчу. Был богатый человек, у которого было много овец, а жил рядом сосед с одной овечкой. Но когда пришли гости к богатею, и он захотел накормить их, то повелел взять у соседа единственную овечку и ее заколол, оставив человека ни с чем, а самого его убил. Давид вскричал: «Смерть такому человеку!», – и Нафан говорит: «Ты этот человек». И Давид сразу же осознал свою вину. То было какое-то помрачение, о природе этого помрачения мы здесь говорить не будем – если Бог даст, коснемся, когда будем говорить о книгах пророческих и о Книге Иова. Не это сейчас важно. Важно, что, совершив двойной смертный грех, Давид был обречен. По закону Бога, Которого он чтил, он должен быть дважды мертв – за каждое из этих преступлений его надлежало убить.

Именно от Ветхого Завета пошло понятие «смертный грех», то есть грех, за который человеку подлежит смерти. Давид знает Закон и как человек, искренне любящий Бога, во всем уповающий на Бога, придя в чувство, понимает, что он совершил, и осознает свой грех.

В этом случае очень хорошо просматривается разница между царем Давидом и царем Саулом. И тот, и другой совершили грех, и тот, и другой подверглись вразумлению от пророков, то есть Бог послал к ним пророков. Пророк Самуил пришел к Саулу, как и Нафан к Давиду, не наказать, а вразумить. Саул отрекся от этого вразумления, не послушался пророка, а Давид послушался. Он сразу осознал свою вину, смирился и начал молиться о прощении. Если Саул ожесточился, услышав обличение в грехе, то Давид смирился. Этим отличается человек смиренный и кроткий от человека гордого и надеющегося на себя. Нет человека, который был бы жив и не согрешил, только один Человек был без греха – это Иисус Христос; все остальные не могут жить и не согрешить. Смысл не в достижении такого состояния, когда бы ты мог искренне сознать, что ты безгрешен, но в том, что один, зная свои грехи, смиряется и плачет перед Богом об их прощении, а другой ожесточается, отказывается признавать их грехами, тем самым не признавая существования высшего Судии.

Давид показал, что он может оступиться, может, даже совершив тяжелый грех, все-таки через покаяние взыскать Бога. Главное, о чем просит Давид в 50-м псалме, который все мы хорошо знаем, о чем плачет перед Богом, – он просит не забирать от него Дух Святой, Дух Божий, которым живет, потому что без этого Духа жить дальше он не хочет и не может. Давид понимает, как жестока и бессмысленна будет его жизнь. Он видел Саула, у которого был взят Дух, он видел, как тот мучался, – он видел, кем стал Саул, поэтому так сильно не хочет, чтобы этот Дух был у него взят: тогда придет отчаяние, дух уныния, от которого будет истреблено все вокруг и в нем самом. Единственное, о чем Давид ходатайствует перед Богом, – что сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит. Он как бы говорит: у меня ничего нет, никаких достоинств. Он не пытается показать, что, мол, я много сделал для Тебя, столько перетерпел ради Тебя, и Ты теперь меня за это прости. Давид только одно говорит: я перед Тобой смиряюсь, что хочешь делай, но надеюсь, что человека, осознавшего грех и трепещущего перед Богом, Ты не отвергнешь. Как говорит наша пословица, «повинную голову меч не сечет».

Надежда на то, что смирившегося человека Бог наказывать не будет, – это ведь не только человеческая вера Давида. Можно сказать, это свидетельство Духа, по-прежнему живущего в Давиде. Мы не можем понять нашим обычным, во многом фарисействующим сознанием, как здесь совмещаются грех и Дух, они же, казалось бы, несовместимы. На самом деле, когда дело касается реальной человеческой жизни, так может быть. Ведь Давид не смог бы даже произнести этот псалом, не смог бы помолиться, будь он оставлен Богом.

Во Второй Книге Царств есть такой эпизод. Был некто Навал, богатый, но никуда не годный человек, и у него была хорошая, мудрая жена по имени Авигея. Во время скитания по горам Давид очень часто оказывался недалеко от полей, от скота, от домов этого человека и никогда не причинял ему зла, а наоборот, помогал оберегать скот, поддерживал пастухов. Когда стало совсем тяжко, ему и его людям есть нечего, он все же заботился, чтобы охранять эти стада, чтобы никто не смел взять чужого без спроса. И в тяжелый момент посылает своих людей попросить еды, зная, что сейчас стригут овец (а это праздник, по еврейскому обычаю, когда принято угощать гостей). Давид говорит: мы не можем прийти к тебе в гости, но ты дай нам как гостям, потому что мы ничего никогда у тебя не брали силой, – наоборот, помогали сколько могли. Навал отказался, Давид разгневался. И, слава Богу, мудрая жена Навала Авигея Давиду принесла провиант, и, вернувшись, рассказала мужу, от чего его спасла: Давид был полон решимости уничтожить все в доме Навала, ведь Навал нарушил Закон Божий – отверг просящего брата, да еще и в праздник, фактически отказался подать милостыню, имея изобилие во всем. Он преступил заповеди и Божии, и человеческие. Поэтому Бог решил его наказать. Когда Навал услышал рассказ жены, он вдруг как бы помертвел, как сказано в Библии: сердце его окаменело, он пробыл в таком состоянии 10 дней и умер. Вот что бывает с человеком, когда он осознает свой грех, но без Духа Божия. Собственно говоря, это и есть Страшный Суд для тех людей, которые не готовы к этому Суду.

Вдруг мы узнаем свой грех. Кто переживал это, знает, что приходит именно окаменение. Мы понимаем, что согрешили, что никакой пощады нам нет, и с ужасом ждем, что нам за это будет. Первое, что, осознав свой грех испытывает сердце, из которого Дух Святой не ушел, – позыв плакать перед Богом, покаяться перед Ним, ведь Он не может не простить, Он – Бог. И эта теплота сердца, которая преклоняет наши колени перед Престолом Божиим, и делает нас дерзновенными просить Его о прощении. Это говорит, что Дух Божий по-прежнему с нами, ведь никто бы не смог призвать Бога, если бы не был движим Святым Духом.

Так что опыт царя Давида показывает, что на самом деле Дух Божий может не оставить человека, даже если он по каким-то причинам падает в грех. Главное, чтобы человек не закоснел в этом состоянии. Чтобы утвердить себя в благодати Божией, он должен прибегнуть к покаянию. Если он не признает себя виновным, не будет просить о милости Божией, тогда действительно будет оставлен Богом, как был оставлен Саул. А Давид прибег к покаянию, и этим спасся.

До скончания века будет так, что все действительно надеющиеся на Бога достигнут такого состояния. Но каждый человек, согрешив, вновь и вновь будет с плачем прибегать к Богу и молиться словами 50-го псалма. Как сказал святой праведный Иоанн Кронштадтский, когда человек согрешил и плачет перед Богом словами Пятидесятого псалма Давидова, он будет прощен. Он сразу видит, что милость Божия с ним, что он не отринут, что Бог по-прежнему ждет от него упования, дальнейшего послушания во всех путях своей жизни. Именно этому учит нас эпизод с грехом.

Но не все так просто. Будь Давид обычным человеком, то, наверное, все бы на этом и кончилось, как в большинстве случаев покаянием все и заканчивается. Но Давид – царь, и о его грехопадении знают все. Если он останется без наказания, тогда те, кто совсем не так относятся к Богу, как Давид, сочтут возможным для себя грешить так же. Как говорят у нас в народе: рыба гниет с головы – если начальник делает, то имею право и я, если он ведет себя так, то имею право и я. Чтобы поступок царя Давида не стал соблазном для народа, Давид несет наказание. Но не как частное лицо, а соответственно положению, которое он занимает. Можно сказать, он по-царски наказывается, и наказание соразмерно тому, что он сделал. Он обесчестил чужую жену, и Бог устами пророка Нафана свидетельствует, что все его жены будут обесчещены на глазах всех людей. Он убил невинного человека, и теперь убийство, кровь от дома его не отойдет до самой его смерти. Так и получилось.

Совсем вскоре после этого началась та самая гражданская война, о которой я уже упоминал, сын восстал против своего отца, а до этого получилось так, что один из сыновей Давида обесчестил свою сестру, за это был умерщвлен своим братом. И этот брат, Авессалом, то есть сын Давида, восстает против своего отца. В ходе гражданской войны – второй, кстати, за время правления Давида – погибает много славных воинов, в том числе и сам Авессалом. И дальше люди, преданные Давиду и имеющие родство с ним, по той или иной причине продолжают умирать. Это наказание за пролитую Давидом невинную кровь.

И ребенок, зачатый во грехе Вирсавией, умер; плод греха не должен жить, иначе он породит новый грех. Когда Урия уже был мертв, Давид взял в жены Вирсавию, и ребенка, который родился уже в законном браке, назвали Соломон. Возлюблен он был Богом фактически с первых дней своего существования и был великим перед Богом человеком.

^Бог не смотрит на нашу праведность, Бог смотрит на нашу веру

О чистоте сердца

Бог, открывшись Давиду, говорит, что именно его сына Соломона сделает царем, что никогда престол в Иерусалиме не займет не потомок Давида. Конечно, Давид понимает, что это особое благословение, великая честь, ведь потомки Саула были истреблены, престол Саула был взят. А тут обещается не только что именно Соломон будет царем, но и что дети Соломона дальше и дальше будут править. Конечно, для любого царя, любого отца это великая радость. Но Давид услышал в этом большее.

На самом деле, как известно, престол Давида не устоял вовеки, Иерусалим был разрушен, народ уведен в плен, а в последние годы Израильского, уже Иудейского царства кто только им не правил, каких только военачальников там не было… И тем не менее, Дух Святой засвидетельствовал, что престол Давида устоит во веки веков и потомок от чресл Давида будет править Израилем во веки веков. Значит, речь не об обычном человеке: ни один престол, ни один род царский не может существовать во веки веков. Это очевидно было и Давиду – более, чем кому-либо другому, ведь он действительно все сердце, всю свою душу, все упование возлагал на Бога и относился к Нему так же, как, например, патриарх Иаков: все мысли Иакова были о благословении, которое он хотел получить от отца любой ценой, чтобы Спаситель мира родился среди его потомков.

Услышав это обещание, Давид понял, что речь идет не просто о наследовании его потомками царской власти, но что в его потомстве родится Мессия. Именно на основании этого свидетельства Бога царю Давиду пророчество о том, что Мессия будет сыном Давида, стало общим местом.

Осознав, что именно плод от Соломона, рожденного от Вирсавии – женщины, которую он любит, но которая стала его при не очень радостных обстоятельствах, – будет благословлен, что именно тут родится Спаситель мира, Давид, от радости не зная, что сказать, говорит вещи необыкновенно проникновенные: «Это слишком по-человечески, Господи!».

Он и не мечтал об этом, – конечно, как человек, внимающий Богу, он мог бы об этом думать, но он боялся об этом думать. И вдруг слышит свидетельство из уст Божиих и говорит: «Это слишком по-человечески». Другими словами, «Ты так понимаешь затаенные движения человеческого сердца, понимаешь, чего на самом ждет от Бога человек, что Ты действительно уж слишком человечный, Господи!» Вот так обращается Давид к Богу (подчеркну, еще не воплощенному Богу, Который еще не стал Человеком).

Мы, христиане, знаем Бога, живущего во Плоти, вобравшего в Себя всю полноту человеческого сердца, тела, человеческих страданий и боли. Конечно, Он знает все наши обычные человеческие желания и мысли и готов на них отвечать, но более всего тогда, когда эти мысли – именно слишком человеческие, обыкновенные.

Иногда мы боимся попросить Бога о каких-то, как мы считаем, ничтожных вещах. Это мелочи нашего быта, но мы – люди, и нам эти мелочи нужны, важны; а мы думаем: «что Богу докучать этими нашими мольбами…». И как же удивительно бывает, когда Бог отвечает нам даже на невысказанную просьбу! Недаром Христос в Евангелии говорит, чтоОн знает прежде, чем вы попросите у Него. И на самом деле Он знает все, в чем вы имеете нужду, даже если вы не будете просить, – вы только ищите Царство Небесное, а все человеческие мелочи приложатся к вам. Действительно, любой верующий человек, который сколько-нибудь внимательно старается жить пред Лицом Бога, упование возложил на Бога и ждет милости от Него хоть в малую степень своей веры, может засвидетельствовать, что в его жизни Бог не раз откликался и давал исполнение простых человеческих желаний, то есть был в этом слишком человечен. Очень важно помнить, что Бог был Человеком. И, стало быть, нам самим надо быть, насколько это возможно, человечными по отношению к другим людям.

Мы часто судим других именно как фарисеи, с высоты известных всем нам духовных потребностей и запросов, с высоты какой-то невероятно завышенной планки, мол, настоящий христианин должен поститься, очень много молиться, ходить в церковь, а все простые человеческие желания греховны, их надо искоренять, обычные человеческие поступки – лишь допустимое зло, и поэтому радоваться чужим радостям мы не можем, плакать о чужом горе не можем. И получается, что мы становимся черствыми, как фарисеи, потому что не можем быть человечными.

А когда Бог действительно выйдет к нам навстречу, исполнив очень человеческие наши желания, тогда нас посещает такой же проникновенный вскрик, как у Давида: Господи, это уже слишком по-человечески, неужели Ты настолько видишь, какие мы слабые, немощные?

Царь Давид помогает нам понять достаточно простую духовную аксиому. Он не образец праведности в фарисейском смысле, его можно укорить и с точки зрения Закона Божия, и уж тем более с точки зрения нашего либерального сознания. Но Бог смотрит не на нашу праведность, Он смотрит на нашу веру, на наше упование, Он смотрит на то, насколько мы дорожим общением с Ним, насколько Он нужен нам и важен для нас, насколько мы сами считаем себя сыновьями по отношению к Нему. Ему важно, чтобы мы надеялись на Него, смирялись перед Ним и, как сказал Самуил Саулу, слушались Его, насколько это в наших силах. Потому что послушание Богу дороже всех жертв, которые мы можем Ему принести. Давид нас учит, что праведность без веры есть ложь, лицемерие, фарисейское зло.

^Когда приходит Бог, все должно ликовать

О чистоте сердца

В судьбе царя Давида был еще один интересный эпизод – речь о переносе ковчега Завета в Иерусалим, который станет столицей, на гору Сион. Город давно принадлежал израильтянам, но над Иерусалимом была гора Сион, где находилась крепость иевусеев. Только Давид, став царем, смог взять эту крепость и сделать ее своим оплотом. Град Сион тесно связан с царским достоинством царя Давида и, соответственно, с мессианским значением самого Израиля.

И вот туда желает Давид перенести ковчег. Он приходит с массой народа в селение Кириаф-Иарим, где находился ковчег; ставят ковчег на повозку и везут. Через какое-то время наклонилась повозка, и один из левитов, именем Оза, попытался удержать падающий ковчег, за что был поражен Богом и умер. Давид испугался и решил не переносить ковчег – он подумал: Богу не угодно, чтобы ковчег Завета перенесли на Сион. Иначе почему умер Оза?

Три месяца ковчег находился в доме Аведдара Гефянина, и дом этот был благословлен. Давид, видя, что действительно Богу нравится перемещение, решил продолжить свой путь.

Но почему же погиб Оза? Ведь он же хотел доброе дело сделать – удержать падающий ковчег… Некоторые говорят: разве Бог Сам не может о Себе позаботиться? А Оза решил своей силой удержать ковчег. Нет, дело в другом. Оказывается, даже Давид, при его особом предстоянии Богу, не понимает, не знает просто очевидных вещей: ковчег Завета на волах не перемещается, ковчег могут переносить на шестах только левиты – в ковчеге есть специальные кольца, в них вдеваются специальные шесты, и только так ковчег перемещается. Но люди об этом уже давным-давно забыли – никто не интересовался церковной жизнью вследствие религиозной и общей отсталости народа, да и ковчег много веков никуда не переносили…

Есть другие свидетельства, как церковная жизнь проходила во времена царя Саула и царя Давида. Очевидно, был церковный упадок. Пророческие школы не были напрямую связаны именно со священническо-левитской жизнью, так что церковное служение во многом было забыто – левит по происхождению, Оза не знал, как обязан, по Закону Божию, переносить ковчег. Все было исправлено, перемещение стало совершаться по-другому: через определенное количество шагов приносили жертвы, совершались священнодействия, возносились молитвы. Ковчег благополучно продолжал путь. А когда Давид вступил в свой город, то, сняв все царские регалии, оставшись в простой одежде, пошел впереди ковчега и начал плясать – это высшее проявление экстатического состояния человека. С древнейших времен именно в танце человек проявлял высший порыв своего духа, иначе невозможно. Именно в танце человек максимально выражает экстаз, с помощью, естественно, Святого Духа – так апостол Петр свидетельствовал о Христе на разных языках, так святые отцы переживали экстатические состояния – под действием Святого Духа.

Именно танец помогает максимально выразить самые вдохновенные движения сердца в религиозном порыве. Кстати, пока существовал древний Иерусалимский храм, танцы были органическим элементом храмового богослужения. Это ясно видно из Книги Паралипоменон, где перечисляется, сколько было танцовщиц и танцовщиков в храме. Из псалмов видно, что в храме были специальные танцовщики, чтобы с помощью телесных движений выражать свое состояние духа. Плясали на свадьбах, плясали перед войной, плясали перед какими-то великим событиями – так человек выражал свои чувства.

В определенном смысле, это было юродство – как наши юродивые, фактически безумствуя, делали совершенно невозможные, недопустимые вещи; но это было их свидетельство о совершенно невместимых духовных реальностях. Так и Давид пытается телесными движениями выразить свою любовь, счастье свое, радость, что Бог посетил его, что Бог теперь будет пребывать с ним в этом городе. В то же время через этот танец он являл, что происходит что-то невероятное. Что действительно, как он потом сам в своих псалмах Духом Святым пел, горы взыграли, как овцы, и холмы, как ягнята, – Бог пришел.

Действительно, когда приходит Бог, все должно ликовать – так дети, встречая отца, скачут вокруг него, выражая свою радость. Вот так же, по-человечески, по-мирски, и Давиду предполагается встречать своего Бога: скакать, петь, ликовать перед Ним.

В псалмах Давида, обратите внимание, много именно очень натуралистичного, природного ликования. И не надо этим смущаться, ведь когда мы встретимся с Богом, все в нас взыграет от того, что Бог с нами. И радость наша будет совершенно нездешняя.

Вот и Давид, танцем выражая радость, действительно безумствовал так, как безумствовали пророки, как безумствовали апостолы. Как говорит апостол Павел, безумство проповеди спасает верующих, потому что, по сути дела то, что говорили они, было безумием: распятый Бог. И это безумие обращало сердца верующих.

Для Ветхого Завета это было органичным движением человеческого духа. Собственно говоря, если мы не радуемся в праздники, в какие-то очень важные моменты жизни, когда чувствуем, что Бог с нами, то, очевидно. что-то в нас самих не так.

^ Судьба каждого человека наполнена Промыслом Божиим

Третья Книга Царств начинается воцарением Соломона. Вообще, Третья и Четвертая Книги Царств повествуют о царях. В них подчеркивается важный момент – в истории происходит взаимодействие двух воль: Божественной и человеческой. В судьбе каждого человека все наполнено Промыслом Божиим, вся жизнь человеческая зависит от его отношения к Промыслу, к дарам, которые восприемлет от Бога. То есть взаимодействие Бога и человека происходит всегда, в любой момент человеческого бытия.

И невозможно определить, что важнее. Мы это очень четко видим в Третьей Книге Царств, в частности. Вот Бог благословляет Давида, обещает ему, что «от тебя сядет потомок и будет сидеть до скончания века на престоле твоем». Он благословляет Соломона, явившись ему во сне, но даже благословляя, даже давая дары, в данном случае – высшую мудрость, Бог подчеркивает: «Все это пребудет с тобой только тогда, когда ты будешь чтить Меня, исполнять заповеди Мои и ходить по всем повелениям Моим». В противном случае все это исчезнет, отнимется.

Мы все получаем благодать Крещения, но то, какой плод от нее мы принесем, зависит от нас. Но не бывает так, чтобы мы решение принимали, не вспомоществуемые благодатью Божией, – она всегда с нами пребывает, нет момента, когда благодать может быть отъята. Даже опыт богооставленности, описанный святыми (когда, кажется, Бог их совершенно оставил, – будь то Серафим Саровский, Силуан Афонский или самый первый зафиксированный опыт Антония Великого, когда он боролся с бесами в пустыне и вскричал: «Господи, почему Ты меня оставил!»), свидетельствует, что на самом деле ни один из них никогда не был по-настоящему оставлен Богом. Им попускается испытать только ощущения богооставленности.

Если на самом деле Бог оставляет человека, человек погибает – какой-нибудь совершенно отъявленный злодей, грешник, отчаянный человек может быть оставлен Богом, – но именно потому, что первый оставляет Бога сам. Настолько повернулся Иуда спиной к Богу, что Бог, устав его звать, просто оставляет его: иди дорогой, которую ты избрал. Нет такого момента в жизни, когда мы могли бы сказать: благодать нам не помогает, благодати с нами нет. И, тем не менее, один становится святым, а другой отвергает все, что получил, и становится, в худшем смысле этого слова, разбойником – не потому что творит злое, но потому, что он отрекается от Бога и умирает в отчаянии.

Прежде чем перейти к важнейшему моменту жизни царя Соломона -строительству храма, необходимо рассмотреть один очень интересный и важный эпизод. Он непосредственно связан с тем, как Соломон становится царем.

Речь идет о так называемом «злопамятстве» царя Давида. Царь Давид, умирая, призывает своего сына Соломона, уже помазанного на царство публично, и дает ему наказ. Кроме уже упомянутого нами наказа чтить Бога и исполнять все Его заповеди, он ему дает наказ, во-первых, в отношении своего замечательного полководца Иоава, во-вторых, по поводу одного человека негодного – сына Геры из рода Саулова, вениамитянина по имени Семей.

Иоав все годы скитания Давида был с ним, возглавлял его войско, во всех походах участвовал. Собственно, во многом благодаря мужеству и мудрости Иоава царь Давид смог одержать победу во всех своих военных предприятиях, особенно в гражданской войне с Авессаломом. И, тем не менее, Иоав в ходе этих войн дважды совершил очень серьезное преступление: он убил военачальников евреев Авенира и Амесса. Убил коварно, жестоко, вступив с ними в переговоры – они были безоружны, не ожидали от него такого коварства. В тот момент они были противниками Давида, но по разным обстоятельствам Давид дорожил ими и был бы очень рад привлечь их на свою сторону: зачем великим людям, которые могут принести славу Израилю, погибать? Мы же все братья, мы все чада одного Бога, мы все рабы одного Бога, все можем послужить тому, чтобы сокрушать наших врагов, а не истощать силы друг друга в гражданской войне. А Иоав, очевидно, завидовал, боялся: великие полководцы, наверное, могут его потеснить, занять место командующего, не он будет самым верным воином у царя…

И вот Давид дает Соломону поручение каким-то образом мудрость свою использовать так, чтобы Иоав не умер в мире, чтобы за кровь этих невинных и коварно убиенных мужей ему было воздано. И вениамитянин Семей, тот самый, что злословил Давида, когда он выходил из Иерусалима, и бросал в него камни… Когда Давид вернулся снова в Иерусалим, Семей пал царю в ноги и просил его не наказывать. Поскольку был день торжества, день праздника, Давид обещал, что он никогда ничего ему не сделает, но, умирая, он наказывает, чтобы Соломон ему тоже как-то воздал.

Возникает вопрос, почему Давид не делает это сам? Почему он, грубо говоря, не мстит сам? Дело вот в чем: Семею он не мстит, дав ему клятву, а Иоаву – потому что слишком многим обязан ему. И воздать ему, хотя и по правде, за зло, которое тот сделал, он считал все-таки неблагодарным. Но Иоав совершил преступление, за которое, по Закону Божию, положена смерть. И Давид пред Лицом Бога понимает: правда должна восторжествовать, потому что этот человек пролил невинную кровь. Сам Давид, хотя и согрешил и покаялся, получил за это наказание – такова правда Божия, а Иоав даже и не каялся перед Богом, не считая себя виноватым. Уж тем более он должен понести наказание, потому что человек он известный – если такому человеку можно убивать безнаказанно, то что будут делать остальные, видя такой пример? И вот Давид такое повеление дает.

О возмездии

Еще один вопрос возникает: выходит, Давид помнит зло. Почему не простить этих людей? Но дело не в прощении – сам он на них зла не имеет, он рассматривает вопрос как судья, который призван судить людей, чтобы действительно отделять правого от неправого, ложь от истины, действительно быть источником осуществления правды на земле. Ему как царю надлежит судить людей. И вот этот суд он и изрекает.

Смысл в том, что семя зла, что носит в себе Семей, должно быть истреблено из израильского общества, иначе оно принесет очень плохие плоды, оно сможет даже разрушить царство, если в принципе не будет искоренено.

Давид поручает это сделать своему преемнику именно как судье. Но поступить мудро, чтобы всем было понятно: люди получают возмездие, и никакой мести тут нет.

Некто Адония, один из братьев Соломона, попытался было захватить престол коварным образом; у него не получилось, и Соломон повелевает убить его как заговорщика, попытавшегося коварством свергнуть истинного помазанника Божия. Иоав оказался в этом заговоре замешан, и сам обнаружил свое вмешательство. Услышав о том, что Адонию казнили, он побежал в скинию, припал к жертвеннику, тем самым дав понять, что, как у нас говорят, «на воре шапка горит»; сам показав, что виновен, он навлек на себя гнев царя. Царь послал воинов и приказал им убить его именно у жертвенника, потому что по Закону, данному Богом, в Книге Исход написано после знаменитых 10 заповедей: если человек совершил убийство непреднамеренно, то он может спастись в определенном месте, в данном случае – у алтаря. Но если человек совершил убийство единоплеменника намеренно и коварно, его не щадить ни в коем случае – это великое зло, это преступление Каина. В данном случае Иоав вполне уподобился Каину, так что его можно взять прямо от жертвенника, что и делают; его там и поражают.

Далее Соломон призывает к себе Семея и говорит ему, что несмотря на его проступки, он милует его, только ставит ему одно условие: никогда ни при каких обстоятельствах не покидать Иерусалима – только выйдет он за пределы Иерусалима, как будет казнен. 3 года Семей жил спокойно, через 3 года у него убежало два раба в чужую страну, он пошел за ними и вернул их; но его призвал Соломон и сказал: «ты сам навлек кровь на свою голову».

Это очень показательно. Вспомним историю патриарха Иакова – как он всматривался в каждого из своих 12 сыновей, пытаясь понять, кого из них должен благословить, кто из них действительно верит в Бога.

Израильский народ – это народ, который вступил в Завет с Богом, это общество, которое призвано жить с Богом и хранить заповеди Божии. Если человек не будет хранить их, наказание на него всегда будет сыпаться – в конце концов весь народ может пострадать, если тот или иной человек не исполняет заповеди Божии.

Люди живут в религиозном измерении – Давид жил так и этому попытался научить Соломона. Кроме того, Соломон был почтен от Бога даром мудрости, именно он всматривался в каждого: чем живет человек? Дорог ему Бог, действительно он хочет стремиться к Богу, действительно для него что-то значит Бог? А если ничего не значит, тогда зачем ему и жить?

По идее, человек, не любящий Бога, не верующий в Бога и не старающийся жить по заповедям Его, недостоин жить, душа этого человека должна быть истреблена из книги жизни – последняя истина именно в том, где ты будешь после своей смерти. А если при жизни ты никаким образом не являл своей веры, тогда зачем тебе и жить? Вот так мерили израильтяне свою жизнь, во всяком случае, лучшие из израильтян того времени. Именно поэтому они и призваны были, встретив какой-то очень серьезный, смертный грех, употребить все усилия, чтобы этот грех истребить.

Тот же Иоав мог, хоть в малой степени уповая на Бога, искупить грех, то есть получить возмездие за сделанное им зло и очиститься в этом страдании – своей кровью смыть грех свой и, возможно, спастись, войти в общество вечно живых.

Семей, зная, что его ждет смерть за уход из города, пренебрег предупреждением, причем не по действительно какой-то серьезной причине: страдания, смерть или беда близких людей, которые бы заставили его забыть все. Нет, из-за 2 беглых рабов он пренебрег словом царским, пренебрег своей жизнью. Потому Соломон вполне справедливо посчитал: «если ты слова царского не боишься, как же ты можешь бояться Бога? Значит, ты вообще не имеешь страха Божия» – ведь царь, и это отражено в учительных Книгах, действительно становился видимым проявлением могущества: если человек лгал царю, не боялся царя, пренебрегал царем, то же отношение было у него и к Царю Небесному. В данном случае царь земной являлся лишь отблеском, отсветом, каким-то отображением, прообразом Царя Небесного. Именно по этой причине апостол Павел повелевает служить господам независимо от того, какие они, просто потому, что они наши господа: если мы не служим видимому господину, который имеет возможность нас наказать, и мы его не боимся, то тем более мы не будем бояться Небесного Господа – настоящего нашего Хозяина. И точно так же повелевает он подчиняться властям.

И еще с одним человеком пришлось расправиться Соломону. В Израиле в одно и то же время были два первосвященника: Авиафар у Давида и Садок у Саула, но вследствие своего вмешательства в заговор – возвести на престол Давидов Адонию, старшего его сына, Авиафар по воцарении Соломона был лишен звания первосвященника, которое исключительно перешло к Садоку. Так исполнилось слово Господа, которое Он сказал о доме Илия, – Авиафар был последним из священников дома Ифамара, к которому принадлежал Илий, а Садок, заступивший его место, был из рода Елеазара, и священство снова перешло в дом Ааронов. То есть правда Божия восторжествовала.

^Строительство храма

О храме Божием

Как создавался храм Соломона? Это очень интересная история. Чтобы понять место Иерусалимского храма в истории Израиля и еврейского народа, надо подробно рассмотреть, что происходило в те дни, когда Соломон строил храм.

Храм намеревался построить еще Давид – Бог ему запретил, но дал пророчество, что храм построит потомок Давида, который сядет на престоле вместо него. Многие читающие Священное Писание приходят к выводу, что речь идет о Соломоне; так думал и сам Соломон. Он так и говорит: пророчество было Давиду, я сижу на престоле Давида, поэтому я должен построить храм. А на самом деле пророчество-то мессианское.

Когда Бог открыл это Давиду, Давид умилился, прославил Бога и сказал: это уже по-человечески, так как он-то услышал в этом свидетельстве пророчество о Мессии. Понять, что речь идет о Мессии, можно только сквозь призму Нового Завета, сквозь призму тех слов, которые сказал Христос о храме и о Себе Самом, сквозь призму слов, которые апостол Павел говорил о храме в Послании к Евреям. Из этого становится понятным, что на самом деле вкладывал Дух Святой в слова, которые говорил Давиду.

Речь идет не о Соломоне, а о том, что будет Сын Давидов, истинный Царь Израилев, Который действительно построит дом Господень. Настоящий дом. Помните, Христос говорил: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его». Он говорил о храме Тела Своего. Вот истинный храм! Апостол Павел говорит: «Во Христе обитает вся полнота божества телесно», то есть Христос есть Храм Божий – в Нем пребывает Бог во всей Своей полноте; ни в одном храме Он не пребывает так. Господь избрал Себе не храм, сделанный из камней – люди должны быть живыми камнями того храма, где действительно будет вновь обитать вся полнота Божества телесно, мы – тот храм, в котором намеревается жить Бог: Церковь Христова, именно мы все (не каждый из нас – хотя и каждый из нас тоже) составляем полноту церковную.

Обещая Давиду, Бог именно об этом храме говорит, о том, что будет царь, который именно такой храм построит.

А Соломон понял, что это ему нужно построить храм. В Ветхом Завете есть такой эпизод: когда Соломон взял намерение построить храм, ему открылся Бог и говорит: «Ты строишьМне храм» (не «Я повелел построить»): вот, ты строишь храм; если ты будешь ходить по уставам Моим, и поступать по определениям Моим и соблюдать все заповеди Мои, поступая по ним, то Я исполню на тебе слово Мое, которое Я сказал Давиду, отцу твоему, и буду жить среди сынов Израилевых, и не оставлю народа Моего Израиля, Я это принимаю, – говорит Бог.

Создание храма – это наша инициатива, наша любовь к Богу, но не повеление Божие… То, к чему призван каждый – из самих себя создавать храм Святого Духа. Вот это уже обязанность. В данном случае Бог принимает жертву Соломона и говорит: хорошо, строй. В строительстве участвует весь народ, вся полнота Израиля – кто приношениями, кто трудом. Даже захваченные народы, не израильтяне, участвуют в строительстве храма. Его строят 7 лет.

Бог принимает народную жертву и освящает то, что принес Ему народ. В этом проявляется, собственно говоря, Евхаристический смысл человеческой жизни, который поныне остается определяющим во всей нашей церковной жизни (и должен быть основой жизни каждого) – мы должны все, что имеем, принести Богу и сказать: мы приносим Тебе дар – это все Твое. И в ответ, если мы действительно искренне хотим послужить Богу, Он снисходит к нашему приношению и освящает его – обычные наши таланты и наша повседневность вдруг через это духовное действие становятся освященными: человека решил отдать Богу голос – и голос приобретает такую силу, что люди, слыша его, обращаются к Богу, прославляют Его; и поющий для Бога освящается этим пением, как, например, Роман Сладкопевец – он известен не только как певец, но и как человек, написавший очень много церковных песнопений. И так во всем. Андрей Рублев принес свой живописный талант Богу, и через это и он сам, и его творчество освятились и освящают тех, кто к нему так или иначе прикасаются – перед его фресками, иконами проникаются благодатью, которая через его творчество нисходит на всех. Вспомните – Бог приходит в Кану Галилейскую, и там тоже происходит освящение обычной человеческой жизни…

Так вот, Бог, несколько раз за время строительства открываясь Соломону, предупреждает его: «Если же вы и сыновья ваши отступите от Меня и не будете соблюдать заповедей Моих и уставов Моих, которые Я дал вам, и пойдете и станете служить иным богам и поклоняться им, то Я истреблю Израиля с лица земли, которую Я дал ему, и храм, который Я освятил имени Моему, отвергну от лица Моего… И о храме сем высоком всякий, проходящий мимо его, ужаснется и скажет: «за что Господь поступил так с сею землею и с сим храмом?» И скажут: «за то, что они оставили Господа Бога своего… и приняли других богов, и поклонились им, и служили им, – за это навел на них Господь все сие бедствие» (3Цар. 9, 6–9); на самом деле ценность храма не абсолютна – она обусловлена тем, как живет народ, насколько верят царь и люди, ходящие в этот храм. Если люди теряют веру, перестают соблюдать заповеди Господни, то Бог оставляет храм и он никого ни освятить, ни спасти не может. Об этой трагедии – оставлении храма Богом – повествуется в Книге пророка Иеремии. С плачем и болью пророк Иеремия описывает, как слава Господня поднимается от храма, уходит, а люди продолжают надеяться на храм, они говорят: не может быть ничего с этим местом, потому что здесь храм. Он говорит: «не надейтесь на место, потому что это место помогает и спасает только тогда, когда люди чтут Бога, а само по себе оно спасти не может».

И это касается вообще отношения человека к храму. Какую роль храм играет в жизни человека? Конечно, очень важную. Но храм остается местом освящения только если человек, община действительно стараются жить по заповедям Божиим. Если они в массе своей начинают попирать Закон Божий, то получается как с израильским народом или с вакханалией разрушения храмов, которая постигла нашу страну в годы революции.

Соломон, как прообраз Христов

Совсем не случайно в Деяниях святых апостолов первомученик архидиакон Стефан подчеркивает именно относительную значимость храма. Когда его призывают на суд первосвященника , он очень подробно рассказывает, как жил народ Израиля в Египте, как перешел через Чермное море, как ходил по пустыне, и доходит в своем повествовании до Соломона и говорит: и Соломон построил Ему храм. На этом его повествование обрывается, он начинает обличать первосвященника и книжников, показывая, что на самом деле они не понимают, что храм ценен не сам по себе, но потому что Бог живет в нем, и Он будет жить в этом храме только тогда, когда вы будете чтить Его. И говорит такую вещь:Бог в нерукотворенных храмах живет.

Но ведь и Соломон это знает. Когда он приступает к освящению, с ним что-то происходит. Во-первых, непонятно, почему Соломон начинает освящать храм – должен освящать первосвященник, а освящает Соломон. Как только храм построили, на него сходит облако, все погружается в это облако, священники не могут стоять перед лицом этого облака; а облако надо понимать именно как место присутствия Бога. В Священном Писании еще раз упоминается это облако на горе Преображения, когда три апостола пошли за Христом на гору Фавор, – Господь преобразился перед ними, и они услышали глас из облака, который говорил им: се Сын Мой Возлюбленный. А Соломон может по какой-то причине предстоять этому облаку и возглашать молитву, фактически руководя всем чином освящения храма. Так вот, с ним происходит какое-то внутреннее изменение, и он начинает пророчествовать. Пророчествовать именно в ветхозаветном, библейском значении этого слова, то есть не только предсказывать будущее, но именно прославлять Бога, своими словами свидетельствовать о правде Божией, о судьбах Божиих и о последних судьбах мира, в том числе о Мессии, о судьбе израильского народа. Он предсказывает, что будет с народом, когда иудеи отступят от Бога, предсказывает, как они будут угнаны в плен, как будут молиться и тосковать по храму, находясь в земле изгнания.

Если раньше своим человеческим разумением он считал, что действительно можно построить Богу дом, то теперь говорит: Поистине, Богу ли жить с человеками на земле? Если небо и небеса небес не вмещают Тебя, тем менее храм сей, который построил я.То есть он понимает, приступая к этому облаку, насколько суетно его желание сделать дом для Того, Кто не вмещается в Небеса. Он понимает – и все-таки просит, чтобы Бог освятил храм, чтобы народ чтил Бога и, обращая свой взор к этому месту, всегда мог быть Им услышан: человеку необходимо сознание, что есть место на земле, особым образом освященное Богом.

И предстоя Богу в момент освящения храма, пророчествуя, он являет собой прообраз Христа – Соломон здесь не просто священник и не просто царь, но царь и священник одновременно. Как потом про Христа скажет апостол Павел: Ты священник вовек по чину Мелхиседека, то есть того, который был одновременно и царем, и священником.

В данном случае царь Соломон по действию Духа Святого, сошедшего в храм в облаке, приобретает силу совершать освящение храма, прообразуя Того, Кто сможет действительно быть Предстоящим перед Богом.

Хотелось бы хотя бы вкратце описать, что являл собой тот храм. Это было необыкновенное изобилие драгоценностей, золота и серебра – представлять его каким-то каменным сараем было бы неправильно. На него собирали приношения золотом и серебром еще в самом начале царствования Давида, даже Самуил собрал около 100 тысяч талантов золота на строительство храма. Давид, поняв, что ему не удастся построить храм, отложил часть золота своего на строительство. Соломон, приступив к строительству, собирает народ, и народ приносит еще. В итоге получается, что на строительство этого храма было истрачено 2 500 тонн золота – не 2 тонны золота, а 2 500 тонн золота! И примерно 240 000 тонн серебра.

Наше сознание не вмещает таких количеств. Нам всем очень нравятся золотые купола, но это все-таки особая техника нанесения золота на купол – такой техники не было, и купола не было: все было покрыто обкатанным листовым золотом снаружи и внутри, все сосуды были сделаны из чистого золота в алтарной части, жертвенник из чистого золота, ковчег из чистого золота, херувимы покрыты золотом, и так далее. Кто хочет подробно посмотреть все эти цифры, они приводятся не в Третьей Книге Царств, а в Книге Паралипоменон – указаны конкретно, правда, в талантах, надо просто перевести в килограммы, и все будет понятно. Это было действительно грандиозное сооружение, и совсем не случайно говорится, что ничего подобного тогда мир не видел. Это великолепное зрелище действительно являло собой и славу Бога, как тогда могли вместить люди, и славу, которую Бог даровал Своему народу, – окружающие народы ничего подобного тогда осуществить не могли.

^Бог дает благодать смиренным

О смиренномудрии

Наша очередная беседа – о разделении Израиля на два царства. Корни этой трагедии в личной судьбе Соломона. Как всякому, наверное, известно , Соломон просил мудрости, это было чаяние его сердца. Он видел во сне, будто явился Бог и сказал: «Что тебе надо?». И Соломон просил мудрости, но когда проснулся, понял: это был сон. Тем не менее, он получил славу мудрейшего человека на земле, и это было засвидетельствовано не только его народом, но и иноплеменниками – известно, что царица Савская приходила послушать его речей. То, что он был действительно мудрейший человек на Земле, засвидетельствовано Господом Иисусом Христом. Хотя мудрость ему была дарована, он творил мудрые дела, написал мудрые книги, он не смог мудро устроить свою собственную жизнь. И не просто не смог, так скажем, раскрыть до конца свой потенциал, а очень тяжко согрешил в конце жизни. Причем согрешил не по неведению, руководимый страстями, но сознательно, и именно против мудрости.

Он собрал очень большой гарем, у него было 300 жен, 700 наложниц – но здесь важно не количество (хотя у Давида было намного меньше). Важно, что брал он себе женщин из племен, о которых Бог заповедовал: не брать оттуда жен. Как человек, отмеченный Богом, он не мог не знать этого запрета. И, тем не менее, он эту заповедь презрел, не послушал Бога – ему очень хотелось иметь каких-то особенных, необыкновенных, очень красивых, чем-то необычных женщин. И он брал без разбора, даже из тех племен, из которых брать было нельзя. Нарушение заповеди Божией и привело его ко греху.

Все та же проблема! Человек свободен. От него зависит, как он распорядится даром, данным ему от Бога. Любой дар, начиная с каких-то творческих способностей и кончая даром Святого Духа, не означает непременно наше спасение. Сам факт получения дара не означает даже того, что мы достигнем славы. Положим, нам дан талант сочинять стихи или писать картины. Только от нас зависит, как мы сможем его развить… Что мы сделаем? Будем ли мы исполнять то, что требуется от нас?

Соломон не смог понести до конца бремя этого Божественного дара, с ним что-то произошло. Что произошло с Соломоном, по Книге Царств объективно рассказать не получается; с большой долей вероятности, мы можем сказать, что главная его проблема – это гордость, надменность. В том-то и опасность любого Божественного дара, что он делает человека особенным, не похожим на остальных, – стало быть, ему легче, чем другому, возгордиться. А это и делает человека пустым от благодати Божией: Господь гордым противится, а смиренным дает благодать.

Как только появляется гордыня, если с ней не бороться, последствия окажутся такие же, как у Соломона, – богозабвение, ослепление ума: человек забывает заповеди, которые были для него очевидны, слова, которые знал наизусть.

Все, что мы помним о Боге, чем мы живем в Боге, что побуждает нас ходить в храм, – действие не только нашей свободы, но и благодати Божией. Если мы начинаем это приписывать только себе, забываем, что на самом деле мы, как говорится в Новом Завете:«рабы неключимые – рабы ничего не стоящие», начинаем превозноситься, – за это мы лишаемся благодати, все валится из наших рук.

Человек получает немощи именно, чтобы он никогда не надмевался, никогда не забывал, что сила, явленная в нем, – это дар Божий. Поэтому благодатью Божией апостол Павел услышал те самые слова: «сила Моя в немощи совершается» – ему оставлена была его немощь, чтобы он никогда не забывал, что он – глиняный сосуд, что он хрупок, слаб, что все, что в нем есть, есть благодать Божия. Соломон об этом забыл.

Так что при всей вожделенности мудрости она не является абсолютным благом для человека; это не самое главное приобретение и не самая страшная потеря в жизни. Поэтому сам Соломон пишет: «кто умножает знания – умножает скорбь», ему вторит апостол Павел: «знание надмевает, а любовь назидает».

И святые отцы нашей Церкви говорили не о мудрости как таковой, а о смиренномудрии. То есть о том, что мудрость должна быть растворена смирением. Если человек смирился, то он мудр – само осознание своей неспособности, нищеты и есть подлинная мудрость человека. Поэтому в Новом Завете сказано: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное».

Послушание больше жертвы

Нищета духовная на самом деле гораздо больше дает человеку, чем любая мудрость – именно она делает человека восприимчивым для благодати Божией. А когда в нас благодать, разве мы не мудры? Разве мы не можем обладать всем тем, чем обладает мудрый человек, когда в нас живет Бог? Именно поэтому неграмотные рыбаки уловили всю вселенную проповедью своей, которой не могли противостоять самые образованные люди того времени. Да и в истории нашей Церкви множество примеров, когда люди не книжные, не мудрые, но облагодатственные Богом, могли сделать очень многое.

Итак, Соломон нарушил заповедь Божию, сделал своими женами женщин из тех народов, откуда не должно было брать жен. И они принесли к нему идолов, и он пошел у них на поводу. Сначала идолы стояли у него во внутренних покоях, а потом на старости лет он решил поклониться этим идолам сам. В конце концов его нечестие дошло до того, что он поставил даже двух идолов на всеобщее обозрение: Хамоса – божество, называемое в Книге Царств «мерзостью моавитянской», и Молоха, вокруг которого будет потом столько зла свершаться на земле иудейской. Именно мудрейший царь Соломон впервые поставил идолов в районе города Иерусалима, на святом месте. Вот до какого ослепления может дойти даже мудрый человек, если он не слушает заповеди Божии! Человек, понадеявшись на свою мудрость, может стать безумным.

Мы должны помнить, что сказал пророк Самуил первому израильскому царю Саулу:«Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов» (1Цар. 15, 22). Та же самая мудрость, как и любой другой дар от Бога будет ко благу и даст великий плод, если человек исполняет заповеди Божии. Иначе дар либо отнимется, либо, как у Соломона, никакой пользы иметь не будет. Можно сказать так: мудрость бессильна, а нужно послушание Богу. По этой причине, кстати, Христос нигде не выставляет Свою мудрость напоказ, только прикровенно, когда пытаются Его поймать книжники и фарисеи. Он просто задает им вопросы, на которые они вполне могут ответить, но по лукавству своему не отвечают.

Как-то, будучи 12-летним Отроком в храме, Он показал Свое знание Священного Писания, хотя нигде не учился. В остальном же Он никогда не вступает в полемику, скрывает Свои знания, Свою мудрость. Он другим берет – послушанием Богу, по Человечеству Своему показывая тот путь, идя которым человек не споткнется, – как про Него сказал апостол Павел: «Он смирил Себя, быв послушен даже до смерти, и смерти крестной, и потому Бог превознес Его и даровал Ему имя выше всякого имени».

За то, что Соломон совершил преступление – ввел идолов, наказан был даже не он, а его народ.

Из милости к дому Давида, из-за того, что Бог обещал не столько ради потомков Давида, а ради того Потомка царя Давида, ради Которого, собственного говоря, и существует вся история Ветхого Завета, – ради Сына Давида Иисуса Христа, Он сохраняет Иерусалим и колено Иудино во власти потомков царя Давида. Все остальные колена становятся как бы сами по себе, у них появляется новый царь. Это разделение – наказание за нечестие, внесенное царем Соломоном.

И вот он умирает. Вместо него правит его сын Ровоам. И буквально сразу приходят к нему люди во главе с человеком по имени Иеровоам, из колена Ефремова. Собирается весь народ и требует от Ровоама (он еще юн), чтобы он снизил налоговое бремя. Объективно они имеют на это право, так как большие сборы были необходимы, пока строился храм, потом дворец (большой великий дворец строился больше, чем храм, – 13 лет). Но теперь все, что надо для общественных нужд, построено. Государственной необходимости собирать такие подати нет, они вполне справедливо требуют дать народу послабление.

Но Ровоам, выслушав старцев – советников его отца Соломона, предложивших ему послушать народ, послушал своих сверстников – молодых, которые сказали ему, что народ надо держать в страхе, надо угрожать еще большими наказаниями, еще большим бременем: тогда все поймут, какой ты страшный и ужасный, и будут тебя бояться и трепетать. Ровоам послушал молодых советников, – но это было от Бога, да сбудется то, что определил Бог о царстве Израильском.

И народ возмутился, разошлись все по своим домам, и власть Ровоама, внука Давида, стала распространяться только на территорию, где жило колено Иудино, и стала она называться Иудейское царство. Вместе с коленом Иудиным признало власть Ровоама еще и очень малочисленное колено Вениаминово. Остальные 10 колен отложились от Ровоама. Среди них главенствовал представитель колена Ефремова – Иеровоам. Свое царство из 10 колен они стали называть Израильское царство. Так во времена царя Ровоама государство Израиль раскололось на два царства – Иудейское и Израильское.

Страницы: 1 2 3