Среда. О Иуде Искариоте
Ин.12:17–50 , Мф.26:6–16
В среду Господь сказал ученикам: «Вы знаете, что чрез два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие» (Мф. 26, 2).
Этими словами были развязаны силы зла. Тут же «собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить» (Мф. 26, 3–4). Тут же и предатель, Иуда Искариот, наконец, решился: «пошел к первосвященникам и сказал: «что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников; и с того времени он искал удобного случая предать Его».
О поступке Иуды есть разные суждения. Некоторые даже считают, что он был самым верным учеником. Чтобы совершилось дело нашего спасения, кто-то должен был предать. Иуда, мол, сознательно взял на себя эту черную, но необходимую работу. Но все гораздо проще. Священное писание прямо говорит о Иуде, что он был обыкновенный «вор». Богослужебное предание тоже воспринимает Иуду как одержимого страстью сребролюбия: «Егда славные ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый, сребролюбием недуговав, омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе, праведнаго судию, предает».
Эта страсть Иуды испытала особенное потрясение, когда на вечери в доме Симона прокаженного к Иисусу подошла Мария с «сосудом мира драгоценного, и возливала Ему, возлежащему, на голову». Иуда от всего сердца возмутился: «Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим»?! А Иоанн Богослов тут-то и объясняет нам истинные причины этого «благородного возмущения»: «Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик», и ему, очевидно, не давало покоя то, «что туда опускали» (Ин. 12, 6).
Наверное, воображение Иуды настолько было захвачено этими, столь близкими и ускользнувшими деньгами, что он теперь любой ценой хотел вернуть их. А тут еще и Сам Иисус говорит, что Ему надлежит быть предану и убиту, и даже – что Он уже приготовлен к погребению! Вот возможность сделать сразу два полезных дела: и – ускорить исторический процесс, и – заработать на этом. Некоторые философы так и учат: «падающего – подтолкни»!
Но для чего же Господь приблизил к Себе Иуду? Конечно же, чтобы исцелить его. Исцелить всем тем, что сделал для него, что дал ему увидеть и услышать. Но свободную волю, упорно направленную к злу, даже Бог не может преодолеть. Если человек стал рабом страсти, то она постепенно выжигает в нем все остатки добра. Увидев казнь Учителя, Иуда испытывает раскаяние (Мф. 27, 3–6). Он хочет расторгнуть сделку и тем самым снять с себя вину. Он протягивает деньги и говорит: «Согрешил я, предав кровь невинную». Но старейшины отказываются брать: «Что нам до того? Смотри сам». Ну что же, вот и повод. И раскаялся, и деньги возвращать не надо. Но голос совести продолжает говорить: «Брось эти кровавые деньги». Тогда Иуда бросает «сребреники в храме». Но вот этого он уже не выдержал. Нельзя, как говорится, наступать на горло собственной песне. Именно после этого, невыносимого для него деяния, он «пошел и удавился». Есть поговорка: он, дескать, и за копейку удавится, такой человек!
Иные же считают, что Иуда по-настоящему раскаялся, но, в отличие от Петра, впал в отчаяние, решив, что ему не будет прощения. Это предположение возвышает образ Иуды, потому что отчаяние не столь презренная страсть, как сребролюбие. Отчаяние все же говорит о глубине осознания своего падения, что не может не вызвать сочувствия. Но, во-первых, имеем ли мы право искать оправдания или смягчения вины, если Сам всемилостивый Господь уже произнес приговор? Какое, например, мы имеем право защищать человеческий род, который Бог погубил всемирным потопом? Или – те народы, Которые Он потом повелевал уничтожать до одного человека (Втор.7 2)? Так и о грехе Иуды Господь сказал: «Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться» (Мф. 26, 24). И святая церковь из года в год в эти страстные дни, с ужасом указывая на Иуду, повторяет и повторяет всем, прилепившимся к земному: «Виждь, имений рачителю, сих ради удавление употребивша»! Смотри, все силы кладущий на приобретение, умножение и украшение имений: вот, из-за всего этого человек удавился. Вот куда ведет и твоя ненасытность. Но ты «бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия. Иже о всех благий, Господи, слава Тебе!»
Мысли свт. Феофана Затворника
(Мф.26:6–16) Умолк Господь в среду и четверг до вечера, чтобы в вечер этот излиться речью с учениками и к ученикам, – речью, подобной которой ничего нет во всех писаниях не только человеческих, но и Божеских. Ныне, по указанию Церкви, слышим только из уст Господа, чтоб не мешали мазать Его миром, потому что это служило Ему приготовлением к смерти. У Него пред очами уже только смерть, – заключительное таинство Его пришествия на землю во спасение наше. Углубимся и мы в созерцание этой таинственной смерти, чтобы извлечь оттуда благонадежие спасения для душ наших, обремененных многими грехами и не знающих, как обрести себе покой от томлений пробудившейся совести и сознания праведности суда Божия над нами, грозного и неумытного.
Страстная Среда
Антоний, митрополит Су́рожский Проповеди 6 апреля 1977 г.
Мы уже подходим к самим Страстям Господним, и из всего, что мы слышали, так ясно делается, что Господь может все простить, все очистить, все исцелить и что между нами и Ним могут стоять две только преграды. Одна преграда – это внутреннее отречение от Него, это поворот от Него прочь, это потеря веры в Его любовь, это потеря надежды на Него, это страх, что на нас у Бога может не хватить любви...
Петр отрекся от Христа; Иуда Его предал. Оба могли бы разделить ту же судьбу: либо оба спастись, либо оба погибнуть. Но Петр чудом сохранил уверенность, что Господь, ведающий наши сердца, знает, что, несмотря на его отречение, на малодушие, на страх, на клятвы, у него сохранилась к Нему любовь – любовь, которая теперь раздирала его душу болью и стыдом, но любовь.
Иуда предал Христа, и когда он увидел результат своего действия, то потерял всякую надежду; ему показалось, что Бог его уже простить не может, что Христос от него отвернется так, как он сам отвернулся от своего Спасителя; и он ушел...
Часто нам думается, что он ушел в вечную погибель; и от этого у нас – может быть, недостаточно – содрогается сердце и ужасается: неужели он мог погибнуть? К Петру пришли другие ученики, они его взяли с собой, несмотря на его измену; Иуда среди них был какой-то чужой, нелюбимый, непонятный; к нему, после его измены, никто не пошел. Если измена Иудина случилась бы после Воскресения Христова, после того, как ученики получили дар Святого Духа, думается, что они не оставили бы его погибнуть в этом страшном одиночестве, не только без Бога, но и без людей. Христос не оставляет никого... И как бы ни страшно было думать об Иуде, о том, что его слово погубило Бога, пришедшего на землю, однако где-то должна в нас теплиться надежда, что бездонная премудрость Божия и безграничная, крестная, кровная Его любовь и его не оставит...
Не будем произносить и над ним последнего, страшного суда – ни над кем. Как-то, много лет тому назад, светлый русский богослов Владимир Николаевич Лосский, говоря о спасении и погибели, закончил свое слово надеждой; говоря уже не об Иуде, не о Петре, ни о ком из нас, он сказал о сатане и о споспешествующих ему аггелах, что мы должны помнить, что на земле, в борьбе за спасение или за погибель человека, Христос и сатана непримиримые противники; но что в каком-то другом плане и сатана, и темные, падшие духи являются тварью Божией, и Бог Свою тварь не забывает...
И мы сегодня видим и другой образ. Я только что говорил, что нас может отделить от Бога наше, и только наше отречение от Него и бегство от Него, невера в Его любовь, в Его верность. Но есть другое, что нас может отделить от Бога; об этом мы слышали постоянно в эти дни: это ложь и лицемерие. Это ложь людей, которые не хотят на себя посмотреть, не хотят себя видеть, какие они есть, которые хотят обмануть себя, обмануть Бога, обмануть других и прожить в мире иллюзий, в мире нереальности, в котором им на время спокойно, безопасно; это нас тоже может отделить от Бога...
Одного подвижника раз спросили, как может он жить с такой радостью в душе, с такой надеждой, когда он себя знает грешником? И он ответил: Когда я предстану перед Богом, Он меня спросит: Умел ли ты Меня любить всей душой твоей, всем помышлением, всей крепостью твоей, всей жизнью?.. И я отвечу: Нет, Господи!.. И Он меня спросит: Но поучался ли ты тому, что тебя могло спасти, читал ли ты Мое слово, слушал ли ты наставления святых? И я Ему отвечу: Нет, Господи!.. И Он тогда меня спросит: Но старался ли ты хоть сколько-то прожить достойно своего хотя бы человеческого звания?.. И я отвечу: Нет, Господи! И тогда Господь с жалостью посмотрит на мое скорбное лицо, заглянет в сокрушенность моего сердца и скажет: В одном ты был хорош – ты остался правдив до конца; войди в покой Мой!..
Сегодня утром мы читали о том, как блудница приблизилась ко Христу: не покаявшаяся, не изменившая свою жизнь, а только пораженная дивной, Божественной красотой Спасителя; мы видели, как она прильнула к Его ногам, как она плакала над собой, изуродованной грехом, и над Ним, таким прекрасным в мире таком страшном. Она не каялась, она не просила прощения, она ничего не обещала, – но Христос, за то, что в ней оказалась такая чуткость к святыне, такая способность любить, любить до слез, любить до разрыва сердечного, объявил ей прощение грехов за то, что она возлюбила много... И когда Петр был Им прощен, он тоже сумел Его много любить, может быть, больше многих праведных, которые никогда не отходили от Спасителя, потому что ему было прощено так много...
Скажу снова: мы не успеем покаяться, мы не успеем изменить свою жизнь до того, как мы встретимся сегодня вечером и завтра, в эти наступающие дни, со Страстями Господними. Но приблизимся ко Христу как блудница, как Мария Магдалина: со всем нашим грехом, и вместе с тем отозвавшись всей душой, всей силой, всей немощью на святыню Господню, поверим в Его сострадание, в Его любовь, поверим в Его веру в нас, и станем надеяться такой надеждой, которая ничем не может быть сокрушена, потому что Бог верен и Его обетование нам ясно: Он пришел не судить мир, а спасти мир... Придем же к Нему, грешники, во спасение, и Он помилует и спасет нас. Аминь.
Страстная Среда – Таинство Елеопомазания
2 апреля 1980 г.
Сейчас мы будем совершать Таинство Елеопомазания больных.
Установлено это Таинство было еще в апостоль-ские времена, но на Страстной неделе оно стало совершаться со времени Крымской войны, в осажденном Севастополе. Болезнь, насильственная смерть грозили каждому, и архиерей города повелел всем – что я говорю: просил, чтобы каждый приготовился к смерти и к тому, чтобы предстать перед Богом очищенным от всякой скверны. Каждый каялся в своих грехах перед лицом угрожавшей или даже верной смерти; и затем каждый помазывался во исцеление души и, следовательно, тела от болезни, от хрупкости, от голодной слабости.
Нам не угрожает, поскольку мы знаем, насильственная смерть; но все мы стоим перед лицом собственной смертности. Смерть придет на каждого из нас, болезнь поражает каждого из нас в его время. И есть болезнь тела, но есть также в постепенном умирании человека нечто, что относится к его духу: злопамятность, ненависть, горечь, страх, зависть, ревность – все чувства, которые направлены против нашего ближнего. А также чувства – или бесчувствие, – которые отчуждают нас от Бога, разрушают нас в душе и в теле так же верно, как болезнь.
И вот сейчас, когда мы будем стоять перед Богом, слушая призыв Апостолов о том, чтобы нам покаяться, слушая Евангелие, провозглашающее о прощении и об исцеляющей силе Божией, будем, каждый из нас, помнить о нашей смертности, о нашей хрупкости, о том, что мы изо дня в день стоим перед судом нашей души и нашей совести и так мало слышим его; о том, что каждый из нас в какой-то день встанет перед Богом и увидит, что полжизни, а то и большую ее часть он потратил напрасно: потому что единственный плод жизни – это любовь, благодарность, поклонение Богу, стяжание Духа Святого.
Покаемся же, то есть обернемся от смерти к жизни, от самих себя к Богу, от потемок и мрака – к чистому свету Христову. И затем, со всей искренностью принеся Богу в течение этой службы сердце сокрушенное, дух кающийся, приняв решение не допустить, чтобы Христовы жизнь и смерть оказались для нас напрасными, примем помазание святым Елеем во исцеление души и тела, елеем радования, елеем, который восстанавливает силу, который приготавливает нас на борьбу со всяким злом, духовным и прочим, приготавливает нас стать воинами Христа.
Встанем же сейчас перед Богом в обнаженности правды, в обнаженности души, которая не ищет скрыться и защититься от своей совести, и получим исцеление. Исцеление души и, в той мере, в какой это полезно для нас, исцеление тела: потому что мы призваны быть сильными силой Господней, но мы также призваны, таинственным и иногда пугающим нас образом, нести в нашем теле смерть Христову, нести в нашем теле раны Христовы, чтобы восполнить в наших телах недостающее страстям Христовым.
Станем же чистыми духом и душой, так, чтобы всякая душевная боль или страдание или всякое страдание тела были плодом не смерти в нас, но нашего единства со Христом, и блаженны мы, что будем в эти дни призваны разделить с ним Его страсти...
Подробнее...